Содержание

1. Введение
2. Особенности и предшественники русского символизма
3. Символизм русской живописи
4. Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов
5. Заключение

Введение

    Символизм как явление в литературе и искусстве впервые появился во Франции в последней четверти XIX века и к концу века распространился в большинстве стран Европы. (франц. symbolisme, от греч. symbolon — знак, символ).    Эстетические принципы символизма во многом восходили к идеям романтизма. Живой реальности символизм противополагал мир видений и грёз. Универсальным инструментом постижения тайн бытия и индивидуального сознания считался символ, порождённый поэтическим прозрением и выражающий потусторонний, скрытый от обыденного сознания смысл явлений. Художник-творец рассматривался как посредник между реальным и сверхчувственным, везде находящий "знаки" мировой гармонии, пророчески угадывающий признаки будущего как в современных явлениях, так и в событиях прошлого.

        Но после Франции именно в России символизм реализуется как наиболее масштабное, значительное и оригинальное явление в культуре. Многие представители русского символизма привносят в это направление новые, зачастую не имеющие ничего общего с французскими предшественниками. Символизм становится первым значительным модернистским направлением в России; одновременно с зарождением символизма в России начинается Серебряный век русской литературы; в эту эпоху всё новые поэтические школы и отдельные новаторства в литературе находятся, хотя бы отчасти, под влиянием символизма — даже внешне враждебные направления (футуристы, «Кузница» и др.) во многом пользуются символистским материалом и начинают с отрицаний символизма. Но в русском символизме не было единства концепций, не существовало ни единой школы, ни единого стиля; даже среди богатого оригиналами символизма во Франции не встретишь такого разнообразия и таких не похожих друг на друга примеров. Помимо поисков новых перспектив в форме и тематике, возможно, единственное, что объединяло русских символистов — это недоверие к обыденному, стремление выражаться посредством аллегорий и символов. «Мысль изречённая — есть ложь» — стих русского поэта Фёдора Тютчева — предшественника русского символизма.   

    Особенности и предшественники русского символизма

   Русский символизм поначалу имел в основном те же предпосылки, что и символизм  западный: «кризис позитивного мировоззрения  и морали» (в России — в контексте кризиса народнической культурной традиции). Главным принципом ранних русских символистов становится панэстетизм; эстетизация жизни и стремление к различным формам замещения эстетикой логики и морали. «Красота спасёт мир» — получает новое освещение. Русский символизм, активно впитывая модернистскую литературу запада, стремится поглотить и включить в круг своих тем и интересов все явления мировой культуры, которые, по представлению русских символистов, отвечают принципам «чистого», свободного искусства. Античность, возрождение, романтизм — эпохи в которых В. Брюсов, Д. Мережковский, Н. Минский и другие находят художников и поэтов символизма. Само искусство начинает пониматься как накопитель и сохранитель прекрасного (чистого опыта и истинного знания). «Природа создаёт недоделанных уродцев, — чародеи совершенствуют Природу и дают жизни красивый лик» (К. Бальмонт) Но в русской литературе 2-ой половины XIX века господствовали определенные принципы если не подчинения, то необходимой связи искусства с почвой, с народом, государством и пр. Поэтому первые публикации русских символистов, еще не адаптированные к русскому духу, встретили более чем холодный приём. У следующего поколения в какой-то степени продолжается напряженная работа над интерпретациями «панэстетизма», но уже не доминирует, смешиваясь со всё более актуальными религиозно-философскими и мифотворческими исканиями.

   Символизм русской живописи

    
В русской живописи символисты заявили о себе с 1904 г., когда в Саратове состоялась выставка под названием "Алая роза", в которой участвовали В.Э. Борисов-Мусатов, П.В. Кузнецов, М.А. Врубель, М.С. Сарьян, Н.Н. Сапунов, С.Ю. Судейкин и другие. Многие из них учились в мастерских Серова и Коровина. В 1907 г. в Москве эти же художники (всего 16 человек) организовали выставку "Голубая роза", давшую название творческому объединению. В дальнейшем они участвовали в выставках журнала "Золотое руно", который издавался на средства Н.П. Рябушинского. (На этих выставках экспонировались и картины французских живописцев — Матисса, Марке, Брака, Дерена, Ван Донгена, Вламинка и др.) Из символистов к голуборозовцам примкнул и К.С. Петров-Водкин, композиторы Скрябин и Метнер. Общее движение символистов составляли "Общество свободной эстетики", журнал "Весы", литературно-художественный кружок. Как теоретики движения выступали поэты Мережковский, Брюсов, Блок, Белый, Иванов.  
 
Символизм русской живописи — это символизм не первой и не второй волны, он вбирает в себя достижения, опыт многих других течений.  
 
Если картины Врубеля явно сохраняли еще образный строй романтизма (например, произведений М.Ю. Лермонтова), то Борисов-Мусатов тяготел к музыкальности прозрачных и совершенно неопределенных еще импрессионистских аккордов. Еще в 1895 г. он мечтал поступить в мастерскую Пюви де Шаванна. На его картинах "Гобелен" (1901 г.), "Водоем" (1902г.) позы и жесты лишены какого-либо определенного смысла. Во многом его живопись близка картинам Мориса Де-ни, Пьера Боннара, но Мусатов ближе к собственно символизму.  
 
П. В. Кузнецов под влиянием Гогена нашел свою живущую интуицией цивилизацию в степях Киргизии Правда, образы поэтизированного, тихо звенящего Востока стилизованы под русскую икону — так же вытягиваются, удлиняются силуэты.  
 
В яркую солнечную сказку превращается Восток на картинах М.С. Сарьяна. Эмоциональное напряжение контрастных тонов приближает его к экспрессионизму ("Зной Бегущая собака"). В тоже время декоративность его работ сближает его с фовизмом.  
 
Сочетает многозначительность декорации с ее изяществом и мно-гоцветием на своих картинах Н. Сапунов. Иногда он прямо осуществляет "постановку" сцен из символической поэзии: "Пляска смерти" (1907 г.), "Балаганчик" (1909 г.).  
 
Поражает не имеющая аналогов синкретичность русского искусства этого времени. Так, символисты в 1906 г объединяются для постановки блоковского "Балаганчика" — постановщик Мейерхольд, поэт М.А. Кузмин в качестве композитора, Сапунов как декоратор. Но если у других символистов интуитивизм тяготеет к самоуглублению или музыкальности, то Сапунов сближает его с примитивизмом. Уже в переложении произведения Кузмина "Голландка Лиза" (1910 г.) фигуры становятся неуклюжими, грубоватыми.  
 
Символичен неожиданный эффект грусти, которая таится в забавных грубоватых фигурках С.Ю. Судейкина: дама с лютней оказывается на дереве, рядом с балеринами танцует собака и т.п. Похожими эффектами оперирует и Н.П. Крымов: смешные уменьшенные домики и игрушечные деревья наполнены страшноватой мощью.  
 
Изначальное влияние иконописи, с которой он начал свое творчество, чувствуется в полотнах К. Петрова-Водкина. Фигуры его картин, как и образы икон, пребывают в вечности. Сложность угловатых оз на картине "Мальчики" (1911 г.) заставляет исследователей вспоминать о трагедии Авеля и Каина. В наиболее популярном его произведении "Купание красного коня" (1912 г.) деревенская сценка приобретает значение проникновения в иной мир. Зловещий и кроткий глаз красного коня делает его символом наивной мечты, которая ведет к концу света.

    Виктор  Эльпидифорович Борисов-Мусатов

   Создатель своеобразных элегий в живописи Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов (1870-1905) родился 14 апреля 1870 года в Саратове в семье железнодорожного служащего. Когда мальчику исполнилось три  года, произошло несчастье: он упал и повредил позвоночник. Увечье, полученное в детстве, в известной мере сказалось на характере будущего художника - у него рано проявилась склонность к одиночеству, замкнутости, мечтательности.

   В 1884 году Борисов-Мусатов поступает в саратовское  реальное училище. Учителя рисования - сначала Ф. А. Васильев, а затем  приехавший из Петербурга В. В. Коновалов - обращают внимание на его способности. Вскоре Борисов-Мусатов оставляет  училище и начинает серьезно заниматься живописью. От Коновалова он получает первые навыки мастерства, первые эстетические представления. В эти годы Борисов-Мусатой много рисует (чаще всего - сцены домашнего быта), пишет картину "Окно" (1886, ГТГ), детально, почти иллюзорно, изображая уголок сада с окном своего дома.

   В августе 1890 года молодой художник уезжает  в Москву, в Училище живописи, ваяния и зодчества. Занятия там  его не удовлетворяют, через год  Борисов-Мусатов переезжает в Петербург  и в качестве вольнослушателя  начинает учебу в Академии художеств, посещая также частную мастерскую известного педагога П. П. Чистякова.

   Весной 1893 года после операции художник из-за климата покидает Петербург и  возвращается в Москву, в Училище.

   Лето  Борисов-Мусатов обычно проводил в  Саратове, где много работал над этюдами, в основном - пейзажными. Его успехи в работе на пленере отразились в картине "Майские цветы" (1894, ГРМ). В этом солнечном пейзаже ощущаются непосредственность, свежесть восприятия жизни, что характерно для работ Борисова-Мусатова той поры.

   Осенью 1895 года Борисов-Мусатов уезжает  в Париж. Чтобы совершенствовать художественное образование, он поступает  в мастерскую исторического живописца  и педагога Фернана Кормона, много  занимается рисунком, посещает Лувр, где  восхищается Боттичелли. Среди "французов ему больше других близок Пюви де Шаванн.

   Возвратившись через три года в Россию, он снова  поселяется в Саратове. С этого  времени в произведениях Борисова-Мусатова появляется свой почерк, свое видение  мира.

   Борисов-Мусатов  приходит в искусство на рубеже двух веков, в эпоху чрезвычайно сложную и исключительно богатую крупными творческими индивидуальностями. Однако рядом с Врубелем, Нестеровым, Серовым, Левитаном он находит в искусстве неповторимый самобытный путь.

   Началом творческого пути художника явился "Автопортрет с сестрой" (1898, ГРМ), не имеющий аналогий в русском портретном искусстве. Необычно композиционное построение картины - центральное место занимает задумчивая молодая девушка в старинном белом платье. Фигура художника срезана краем холста и будто выходит за его рамки. Это вносит как бы элемент случайности, напоминая картины импрессионистов. Живописно вещь решена по-новому. В ней обобщены цвет и форма. Особенно в пейзаже дальнего плана, имеющем сходство с декорацией. В этой картине впервые начинает воплощаться мечта Борисова-Мусатова о совершенном, гармоничном мире, появляется стремление уйти от неустроенности окружающего в идеальную страну, созданную фантазией художника. Такое настроение, захватившее многих представителей русской художественной интеллигенции рубежа XX века, становится лейтмотивом творчества Борисова-Мусатова. В его произведениях нет исторической конкретности, "это просто красивая эпоха", как говорил сам художник.

   Вслед за автопортретом создается цикл лирических картин: "Осенний мотив" (1899, Саратовский гос. художественный музей им. А. Н. Радищева), "Мотив без слов" (1900, ГТГ), "Гармония" (1900, Москва, собрание А. В. Гордона). Борисов-Мусатов передает особую атмосферу угасающей красоты осенней природы, тишину старинных усадеб; ощутимы аромат ушедшей жизни, грустная поэзия давно минувших печалей любви. Содержание этих работ в какой-то степени навеяно летними поездками в имение Слепцовку, где он гостил у своего крестного - управляющего поместьем и где впервые глубоко почувствовал обаяние старины. Расцвет творчества Борисова-Мусатова падает на начало XX века, когда были созданы наиболее совершенные работы художника: "Весна" (1898 - 1901, ГРМ), "Гобелен" (1901, ГТГ), "Водоем" (1902, ГТГ), "Изумрудное ожерелье" (1903-1904, .ГТГ) и другие.

   Началом нового творческого этапа явилась  картина "Весна", давно задуманная, но завершенная только в 1901 году. В  этом полотне художник полностью  освобождается от каких бы то ни было элементов повествовательности, от всякого действия. Проникновенный образ создается музыкальностью линии, мягким и звучным цветом. Здесь все тонко сгармонировано: белоснежное цветение вишен, дымки одуванчиков, вплетающихся прозрачными аккордами в спокойную мелодию весенней зелени, розовое мерцание неба и легкая фигура девушки в нежно-сиреневом платье и красной шали.

   Летом 1901 года Борисов-Мусатов посещает Зубриловку - поместье князей Прозоровских-Голицыных. С этого времени пейзажи зубриловского  парка стали живой натурой  для мастера и опоэтизированные богатой фантазией художника вошли во многие его произведения. Впечатления этой поездки отразились в картине "Гобелен". Среди декоративных растений парка две женские фигуры, -  застывшие в легком изящном движении, органически соединенные с пейзажем.

   Название картины в какой-то мере определяет характер живописной формы. И пейзаж, и фигуры написаны очень обобщенно, плоскостно, колорит построен на созвучии больших цветовых пятен, краски мягкие, приглушенные - все это создает некоторое ощущение призрачности, красивого миража. В то же время декоративность, тонкость отношений вызывают ассоциации с благородными красками старинного гобелена. На выставке Московского товарищества художников, в которое Борисов-Мусатов вступил в 1899 году, картина имела успех, что во многом изменило отношение к работам Мусатова, не сразу понятым и оцененным современниками.

   Вершиной  творчества мастера явилась картина "Водоем" (1902, ГТГ), в ней поэтические  грезы выражены в совершенной, законченной  форме. Картина создавалась в  счастливую пору жизни художника: девушка, которую он любил давно, дала согласие на брак. Летом Борисов-Мусатов с сестрой Леной и невестой В. Е. Александровой живет в Зубриловке, пишет этюды и эскизы к картине, обе девушки позируют художнику. В картине "Водоем" все уравновешено, подчинено четкому и сложному музыкальному ритму линий и формы. Строгому ритму подчиняется и цвет, построенный на повторении синих, нежно-сиреневых и зеленых сочетаний. Картина монументальна и в то же время лирична, глубоко интимные движения души художника выражены в как бы остановленном прекрасном мгновении, зачарованном, волшебном мире красоты.

   В 1903-1904 годах Борисов-Мусатов пишет своеобразное панно "Изумрудное ожерелье" (ГТГ): движущиеся на фоне переливов зелени женские фигуры cловно вплетены в орнамент из трав и листьев. Природа и человек так органично слиты, что возникает ощущение особой естественности, первозданности бытия. В те же годы Борисов-Мусатов создает еще два полотна: "Прогулка при закате" (1903, ГРМ) - ясное, спокойное по настроению произведение - и "Призраки" (1903, ГТГ) - мрачное, со щемящим чувством тоски, внутренней напряженности полотно. Зубриловский парк с женскими тенями превращается у художника в туманное мистичное видение: вибрирующие, тающие очертания, блеклые, потухающие краски.

   Весной 1903 года художник женится, а в декабре  Мусатовы переезжают в Подольск, поближе  к Москве и Петербургу. В начале 1903 года Борисов-Мусатов вступает в  Союз русских художников, организованный в Москве после выхода группы художников из общества "Мир искусства". В это время его работы получают известность не только в России, но и за границей, успешно экспонируются в городах Германии и Франции. Художника все более влечет монументальная живопись. В 1904-1905 годах он выполняет эскизы к декоративным росписям. Первая группа эскизов была сделана на конкурс, объявленный Московским управлением электрической тяги, и оказалась неудачной, но второй цикл - заказ для частного дома - представляет большой интерес. Четыре эскиза - "Весенняя сказка", "Летняя мелодия", "Осенний вечер" и "Сон божества" (ГТГ) - объединены общим названием "Времена года". Содержание передано в аллегорической форме. По эмоциональности эскизы созвучны ранее созданным работам Борисова-Мусатова. Росписи, однако, небыли осуществлены. Весной 1905 года художник с женой и дочерью уезжает в Тарусу, там проходят последние месяцы его жизни и творчества. В Тарусе художник создает свои лучшие пейзажи: "На балконе. Таруса" (1905, ГТГ), "Куст орешника" (1905, ГТГ), "Осенняя песнь" (1905, ГТГ); написаны они нежными тающими красками и с большой силой обобщения. В них звучит мелодия угасания осенней природы, близкая душевному состоянию художника.