Уголовная ответственность

Из этих двух систем решительного предпочтения заслуживает  система ограничения уголовной  наказуемости. Удерживаемая нашим законодательством  система представляется устарелым  наследием того времени, когда не знали других средств обеспечения  законности управления, как только угрозы наказанием. Современная государственная  жизнь выработала наряду с уголовной  репрессией и другие средства обеспечения  законности управления: дисциплинарную ответственность и административную юстицию, и когда эти средства достаточны, нецелесообразно устанавливать  еще в подобных случаях и уголовную  наказуемость незаконных должностных  действий. Не следует поэтому, прежде всего, устанавливать уголовную  наказуемость за такого рода незаконное пользование полномочиями власти, которыми не причиняется непосредственного  вреда, а только незаконно мотивируется или определяется деятельность подчиненных  органов. Другими словами, нельзя признавать самостоятельным преступлением  издание, хотя бы и незаконное, общих  распоряжений, указов, требующих для  своего действительного осуществления  деятельности других органов власти. В отношении к случаям незаконного  издания, например, обязательных для  местных жителей постановлений, совершенно достаточной гарантией  нарушения законного порядка  является право обжалования таких  постановлений Сенату. Затем и  из числа таких злоупотреблений  полномочиями власти, которыми причиняется  непосредственный вред, особой уголовной  наказуемости должны подлежать лишь те, в отношении к которым недостаточно одной гражданской ответственности, и репрессия которых притом требует  взысканий, по своей тяжести превышающих  пределы дисциплинарной власти, или  в интересах поддержания должного престижа административной власти должна быть вверена возможно независимым  органам. Меры уголовной репрессии  вообще слишком дорого обходятся  государству, чтобы можно было в  отношении к ним быть без нужды  расточительным. К тому же, чрезмерное расширение уголовной наказуемости неправомерных должностных деяний умножало бы случаи возбуждения уголовного преследования должностных лиц  и тем подрывало бы престиж  органов власти и создавало бы серьезную помеху беспрепятственному отправлению ими своих функций. À между тем в виду везде  признаваемой возможности удаления от должности в дисциплинарном порядке  и весьма серьезного значения для  служащих этой кары, уголовное преследование  по поводу мелких случаев злоупотребления  полномочиями власти оказывалось бы большею частью совершенно бесцельным.

Наконец, нельзя не обратить внимания и на то, что слишком  широкие рамки уголовной наказуемости должностных деяний могут послужить  одним из самых серьезных оснований  к установлению и сохранению особого  порядка предания суду должностных  лиц не иначе как с разрешения их начальства, так как иначе суд  и прокурорский надзор получали бы право вмешательства во все подробности  внутреннего порядка управления.

Наше законодательство устанавливает действительно, что  должностные лица могут быть предаваемы суду только их начальством, от которого зависит утверждение их в должности. Таково общее правило. Но должностные  лица 4 и 5 классов, утверждаемые в должностях Высочайшею властью, а также предводители дворянства и столичные головы предаются  суду первым департаментом Сената (Уст. уг. суд., ст. 1088).

Такой порядок предания суду едва ли можно признать удовлетворительным. Административное начальство слишком  близко стоить к своим подчиненным, чтобы с должным беспристрастием  выполнять такую важную судебную функцию, как предание суду. Можно  даже, сказать, что начальство, от которого зависит определение к должности, непосредственно заинтересовано в  такого рода делах, так как несет  ответственность и за назначение на должности недостойных и ненадежных лиц, и за слабый за подчиненными надзор, обусловившей возможность совершения ими преступлений.