Судебная экспертиза: понятие, виды и процессуальный порядок назначения и производства экспертизы

    Эксперт вправе отказаться дать заключение, оформив  письменное сообщение о невозможности дать заключение (п. 6 ч. 3 ст. 57; п. 6 ч. 1 ст. 198). Основанием для этого является недостаточность или непригодность материалов для исследования или недостаточная компетенция самого эксперта. При недостаточности материалов для исследования эксперт вправе ходатайствовать перед следователем о предоставлении дополнительных материалов. При недостаточной компетенции эксперт вправе ходатайствовать о привлечении к экспертизе других экспертов (п. 2 ч. 3 ст. 57). Необоснованный отказ дать заключение влечет для государственного эксперта дисциплинарную ответственность, а для частного - гражданско-правовую по заключенному договору.

    Третий  этап производства экспертизы — это ознакомление сторон с результатами исследования: заключением эксперта, сообщением о невозможности дать заключение и протоколом допроса эксперта (ст. 206). Ознакомление с результатами экспертизы — официальная процедура, осуществляемая органом, ведущим дело. Сам эксперт не вправе сообщать кому-либо о результатах судебной экспертизы, за исключением органа или лица, ее назначивших (п. 1, 3 ч. 4 ст. 57). []

    С результатами экспертизы знакомятся те же лица, которым предъявлялось или должно было быть предъявлено постановление о назначении экспертизы. Этим лицами разъясняются право ходатайствовать о назначении дополнительной или повторной экспертизы, о производстве допроса эксперта, право получить копию заключения эксперта за свой счет, право заявить отвод эксперту или руководителю экспертного учреждения. О выполнении этих требований составляется протокол.

     2.3 Проблемы контроля качества  судебно-экспертного исследования 

    Значимость  заключения эксперта в процессе доказывания  общеизвестна. Равно как общеизвестен и тот вред, который может быть причинен этому процессу ошибочным заключением эксперта. Появиться такое заключение может как результат получения экспертом недостоверных исходных материалов, дачи экспертом заведомо ложного заключения либо экспертной ошибки.

    В том случае, если эксперту представлены для исследования недостоверные материалы (например, объекты, не имеющие отношения к расследуемому событию либо фальсифицированные), как бы безупречно он их ни изучал, ошибочность выводов неизбежна. В подобной ситуации причиной ошибочности выводов эксперта является либо ошибка субъекта назначения судебной экспертизы, либо его умышленно неверные действия.

    Дача  экспертом заведомо ложного заключения может выражаться в сознательном игнорировании или умалчивании при исследовании существенных фактов и признаков объектов экспертизы, в искаженном описании этих фактов и признаков, заведомо неправильной их оценке или заведомо неверных действиях и операциях по их исследованию, умышленно неверному выбору экспертной методики или ее применению. Ответственность за подобные деяния наступает по ст. 307 УК РФ либо ст. 17.9 КоАП РФ.

    Дача  заведомо ложного экспертного заключения может быть инициирована и следователем. Так, А.А. Васяев отмечает, что «выявлено множество случаев крайне недобросовестной, а в некоторых случаях незаконной деятельности следователя (дознавателя) в отношении порядка назначения и проведения экспертизы начиная с договоренности с экспертом "натянуть" результаты экспертизы, для нужных следователю (дознавателю) выводов и заканчивая производством по просьбе следователя (дознавателя) экспертизы без материалов, предоставляемых эксперту для исследования». []

    Далее он приводит характерный пример из судебной практики.

    Так, приговором Верховного суда Республики Мордовия от 7 августа 2008 г. Ю. признан виновным в совершении ряда тяжких преступлений и осужден к длительному сроку отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

    В основу обвинительного приговора были положены заключения эксперта, выполненные в ЭКЦ МВД г. Саранска старшим экспертом Б. В них говорилось следующее: на вязаной шапочке, найденной в подвале дома, обнаружены 20 жизнеспособных вырванных волос, при морфологическом исследовании которых была установлена их принадлежность Ю., что явилось прямым и единственным доказательством его виновности в совершении преступления, предусмотренного частью 1 ст. 222 Уголовного кодекса РФ.

    В ходе судебного следствия были заявлены ходатайства о повторной судебно-биологической экспертизе, поскольку стороне защиты представлялось, что проведенная экспертиза обнаруженных волос даже на взгляд неспециалистов является необоснованной. Однако все заявленные ходатайства (а их было более 5) были незаконно отклонены в нарушение части 4 ст. 7 УПК РФ, т.е. необоснованно и немотивированно, а также в нарушение части 1 ст. 283 УПК РФ, где сказано, что по ходатайству стороны суд обязан провести экспертизу, в результате чего заключения эксперта были отражены в приговоре как доказательство совершения Ю. тяжких преступлений.

    В подтверждение необоснованности приведенных  в приговоре заключений экспертов по ходатайству стороны защиты были получены заключения специалиста отделения Российского центра судебно-медицинской экспертизы Федерального агентства по здравоохранению и соцразвитию, эксперта высшей квалификационной категории, стаж работы которого равен 52 годам, заслуженного врача РФ Г., т.е. специалиста, более высокопрофессионального, чем эксперт, проведший экспертизу на предварительном следствии.

    Так, Г. в своем заключении отметил, что практически невозможно объяснить находку (20 жизнеспособных вырванных волос в вязаной шапочке, закопанной в землю) – для того, чтобы вырвать одновременно подобное количество живых волос, нужно было значительное применение силы к волосистой части головы без верхнего убора (например, драка, удар по голове предметом с неровной поверхностью и т.п.). При ношении шапочки происходит соприкосновение ее с волосами, но даже при длительном трении на шапочке будут обнаруживаться в подавляющем большинстве отжившие волосы, которые чаще всего либо вообще лишены луковицы и оболочек, либо имеют сухие сморщенные колбообразные луковицы. В исследуемой экспертизе механизм обнаружения на изнанке вязаной шапочки 20 волос объяснить не представляется возможным. При этом у стороны защиты имелись предположения, что волосы в вязаной шапочке подложены сотрудниками правоохранительных органов, причем вырваны у Ю. насильственно.

    В заключении эксперта приводятся данные морфологического изучения образцов волос  с головы Ю., а также сравнительное исследование морфологических признаков. Все указанные в заключениях эксперта морфологические признаки относятся к разряду субъективных, т.е. они излагаются так, как их видят глаза исследователя. Если волосы будет изучать эксперт на другом микроскопе, то может оказаться, что те же волосы этим экспертом будут описаны иначе. Именно поэтому любые морфологические исследования волос должны сочетаться с объективными признаками, к которым относятся толщина волос, в ряде случаев подсчет линии кутикулы, выявление антигенов в волосах, т.е. установление их групповой принадлежности. При сохранении луковиц в сложных случаях проводится генетическое исследование.

    Все перечисленные выше объективные  признаки в представленных для исследования заключениях не устанавливались, а выводы, основанные только на субъективном восприятии, при современном состоянии биологической экспертизы нельзя признать обоснованными. У одного и того же человека волосы на разных областях головы могут заметно отличаться друг от друга (поэтому образцы берут с разных участков головы), но в то же время волосы разных людей могут иметь много сходных морфологических признаков.

    Именно  поэтому при выработке тактики  проведения экспертизы волос перед  экспертом стоит цель выявить  индивидуальные признаки, присущие именно этим волосам, а не делать упор на признаки, общие для многих волос. Только совокупность субъективных и объективных признаков, а также наличие редких особенностей в волосах при проведении подобных экспертиз дают эксперту право на определенный вывод.

    В данном конкретном случае волосы с  шапочки и волосы Ю. изучались  только по морфологии. А экспертные выводы о сходстве волос, как сказано  выше, основанные только на субъективных морфологических признаках, нельзя считать достаточно обоснованными.

    Из  приведенного примера выявляется несостоятельность  выводов эксперта, их субъективный характер.

    Что касается экспертной ошибки, то она является результатом добросовестного заблуждения эксперта и не влечет за собой уголовной или административной ответственности. Экспертные ошибки гораздо менее общественно опасны, чем дача заведомо ложного заключения. Но в процессе доказывания они имеют те же негативные последствия.

    Экспертные  ошибки неоднородны и могут быть разделены на три класса: 1) ошибки процессуального характера; 2) гносеологические ошибки; 3) деятельностные (операциональные) ошибки. []

    1. Ошибки процессуального характера  заключаются в нарушении экспертом процессуального режима и процедуры производства экспертизы: а) выход эксперта за пределы своей компетенции; б) выражение экспертной инициативы в не предусмотренных законом формах; в) несоблюдение по незнанию процессуальных требований к заключению эксперта, в том числе отсутствие в заключении необходимых по закону реквизитов, обоснование выводов не результатами исследования, а материалами дела, и др. Например, при производстве судебной пожарно-технической экспертизы государственный судебный эксперт получил непосредственно от ответчика аппарат электрозащиты, якобы с места пожара, произвел его исследование и дал категорический вывод в пользу ответчика, что аппарат защиты был исправен и не мог послужить причиной возникновения горения.

    2. Гносеологические ошибки могут  быть допущены при познании  сущности, свойств, признаков объектов экспертизы, отношений между ними, а также при оценке результатов познания, итогов экспертного исследования. Ошибки этой категории подразделяются на логические и фактические. Так, в процессе производства судебной автотехнической экспертизы эксперт, исследуя задние колеса автомобиля, обнаружил разрушение шпильки ступицы одного из них и сделал вывод, что это разрушение вызвано дорожно-транспортным происшествием. Впоследствии при производстве повторной экспертизы было установлено, что причиной разрушения шпильки ступицы заднего колеса явилась усталость металла. Этот вывод существенным образом повлиял на решение вопроса о механизме дорожно-транспортного происшествия и в конечном итоге на квалификацию деяния.

    3. Деятельностные (операциональные) ошибки  связаны с осуществляемыми экспертом операциями (процедурами) и могут заключаться в: а) нарушении предписанной последовательности этих процедур; б) неправильном использовании средств исследования или использовании непригодных средств, например использовании аппаратуры, давно не проходившей проверку; в) получении некачественного сравнительного материала и т.п.

    Причины экспертных ошибок могут быть объективными (отсутствие разработанной методики или ее несовершенство; применение ошибочно рекомендованных методов; отсутствие полных данных, характеризующих идентификационную ценность признаков и устойчивость их отображений в следах) и субъективными (профессиональная некомпетентность эксперта; его профессиональные упущения - небрежность, поверхностное производство исследования, пренебрежение методическими рекомендациями, игнорирование каких-либо признаков объекта и т.п.).

    Экспертные  ошибки могут быть обнаружены самим  экспертом, следователем, дознавателем, прокурором, судом, лицами, участвующими в деле, руководителем экспертного учреждения, другими экспертами.

    По  мнению Ю.Г. Плесовских «появление ошибочного заключения эксперта в результате дачи экспертом заведомо ложного заключения или в результате экспертной ошибки может быть предотвращено в результате контроля качества судебно-экспертного исследования». Далее он указывает, что существует принципиальная возможность контроля качества судебно-экспертного исследования следователем, который в соответствии со ст. 24 Закона имеет право присутствовать при производстве такого исследования. Более того, Ю.Г. Плесовских предлагает систему действий, реализуемую в рамках действующего законодательства и включающую следующие составные элементы: выбор эксперта; присутствие следователя при производстве экспертизы; контроль качества судебно-экспертного исследования руководителем судебно-экспертного учреждения. []

    А. А. Васяев, в свою очередь, указывает, что «судебная практика насыщена необоснованными, а в некоторых случаях и незаконными экспертными заключениями. Поэтому первостепенной задачей адвоката на предварительном расследовании является обязанность опровергать из раза в раз сделанные экспертом выводы как доказательства вины обвиняемых. Уголовно-процессуальный кодекс РФ и ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" существенно расширили возможности защиты в области взаимодействия со специалистами. В частности, адвокат в соответствии с частью 1 ст. 58 УПК РФ наделен полномочиями привлекать специалиста к содействию в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела; для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию (п. 1 ч. 1 ст. 53, ст. 58, ч. 3 ст. 86 УПК РФ). Регламентированная гарантия, несомненно, положительно сказывается на соблюдении принципа состязательности и равноправия сторон, является залогом всестороннего, полного, объективного исследования доказательств и установления на их основе обстоятельств совершенного преступления». []