Этика Средневековья

 

Именно она получила прежде всего закрепление и обоснование в Библии. Суть библейской этической концепции можно резюмировать в следующих положениях:

 

1. Бог создал мир и является  его животворной сущностью. Весь  мир развивается из него, и  он же остается его непосредственным  управителем.

 

Бог - абсолютное творческое начало. Но не только. Бог является одновременно высшей целью мира, его сокровенным  смыслом. Все, что ни создает бог, он создает для себя: "Ибо все  из Него, Им и к Нему" (Рим. 11, 36), и только он один заключает в себе причину, норму и цель своей деятельности. Все остальные создания лишены такой  автономности, они существуют благодаря  богу и для бога. Человек не составляет исключения. "...Живем ли - для Господа  живем; умираем ли - для Господа  умираем..." (Рим. 14, 8).

 

Идея бога как морального абсолюта не только выражает морализирующее отношение  к действительности, обозначая такое  совершенство, перед которым кажутся  ничтожными все прочие цели и желания. Она является вместе с тем обоснованием благодушного оптимизма в оценке действительности: поскольку мир  создан богом, управляется им и направляется к нему, то он благ, по сути своей  глубоко гармоничен, и эта конечная добрая основа бытия оправдывает  отдельные проявления зла или по крайней мере примиряет с ними.

 

Представление о боге как моральном  синтезе мира в значительно большей  мере стимулирует примирительно-пассивное, благодушное отношение к социальной действительности, чем критическое. История религиозной идеологии  это доказывает с несомненностью.

 

2. Человек, будучи одним из  творений бога, является вместе  с тем существом привилегированным.  Он подобен богу. Это выражается  в том, что человек создан  свободным и высшая цель - служить  богу - выступает для него как  долженствование. Именно в той  мере, в какой человек сам может  выбрать бога, он уподобляется  богу как абсолютной личности. Но эта способность добровольного  следования заповедям бога есть  всего лишь возможность; она  существует лишь в принципе. Она  характеризует сущность, назначение  человека, но не его актуальное  состояние.

 

Человек подобен богу, но не одинаков с ним, ибо является чувственным, земным, смертным существом. Его эмпирическое, природно-социальное существование  выступает как грех. Вся жизнь  человека, ищущего своего собственного земного счастья, является подлежащей отрицанию греховностью.

 

То, что говорится о первом человеке, об Адаме, есть характеристика человека как такового. Человек, согласно логике христианства, предназначен служить  богу, но он сам захотел стать  как бог, и в этой гордыне, претензии  на моральную суверенность заключается  источник всех его бедствий, корень зла вообще. Человек, таким образом, в своем реальном, эмпирическом существовании  не таков, каким он должен быть, согласно своему назначению. Преодоление этого  несоответствия, возвращение к своей  якобы подлинной сущности и составляет содержание моральных усилий человека.

 

Мораль христианства выводится  из несоответствия существования сущности.

 

Такое объяснение является более точным, если иметь в виду обособление  морали от мира (с возникновением христианского  монотеизма это обособление и  соответственно раздвоенность моральной  жизни достигли как раз предельной формы). Античный взгляд, рассматривавший  мораль в контексте человеческого  стремления к счастью, не придавал столь  существенного значения факту разрыва  между принятыми моральными ценностями и реальными нравами.

 

Религиозная антропология с ее представлением о внутренней разорванности человека глубже выразила своеобразие нравственного бытия индивидов в классовом обществе.

 

3. Может ли человек силой собственной  активности реализовать свое  сущностное предназначение? Оказывается,  нет. Причина в том, что человек  греховен, и греховен безнадежно. Как социально-природное существо  он отделен от бога пропастью,  которую ему не дано перейти.  Человек может спастись только  благодаря богу. Выражением такого  божественного вмешательства считается  появление Иисуса Христа. Образ  Христа - свидетельство единения  человека с богом и одновременно  признание того, что такое единение  возможно только благодаря богу. Это - важный момент, ибо он  показывает, что религиозная мораль  выходит за рамки возможностей  человека, оказывается областью  принципиального долженствования.  Христос - это зримый образец  моральности в христианском понимании,  воплощенный идеал.

 

Следование богу выступает как  следование Христу. Как с Адама  началось грехопадение, так с Иисуса Христа начинается возрождение, ибо  он указывает путь к спасению.

 

3. ОПРАВДАНИЕ РОЛИ ЦЕРКВИ - ВАЖНЕЙШАЯ  ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ХРИСТИАНСКОЙ  ЭТИКИ

 

 

Христианство складывалось постепенно, вбирая не только противоречивые социальные настроения, но и различные религиозные  представления народов, оказавшихся под гнетом Римского государства. Как и всякое общественное течение, которое не было инспирировано "сверху", а рождалось спонтанно, оно характеризовалось многообразием идейных поисков. Библейский канон морали также не появился в готовом виде, он выкристаллизовался в столкновении различных позиций, был выбран из множества вариантов.

 

Почему победила именно та моральная  доктрина, которую мы знаем по Библии, в чем ее преимущество и в чем  недостаток других, отвергнутых интерпретаций  нравственного содержания христианства? Ответа на эти исключительно важные для понимания средневековой  этики вопросы следует, на наш  взгляд, искать в земных целях церкви, интересах духовенства как особого  социального слоя. Процесс формирования христианства как идеологии и  процесс его институционализации  связаны между собой, и связаны  совершенно определенным образом: интересы церкви в решающей мере предопределили "кристаллизацию" христианского  мировоззрения, завершившуюся в IV в. утверждением основных догматов вероучения и текстов так называемых священных книг, составивших Новый завет.

 

Церковь по сути дела является очень  эффективным, а в определенные эпохи, как, например, в феодальном обществе, и всесильным инструментом эксплуатации масс. Но ее эксплуататорская сущность глубоко скрыта за внешней социально-опосредствующей  ролью, за попытками подняться над  враждой людей и интересов. Церковь  выступает своего рода буфером между  враждующими социальными силами - роль, которую она играет тем  более правдоподобно, что она  и в самом деле обеспечивает синтез и преемственность духовной жизни  общества в условиях феодально-политической раздробленности, войн и разрух. Чтобы  выполнить эту задачу обеспечения  социального мира при сохранении всех тех причин, которые делают такой мир невозможным, церковь  переносит акценты с политических, экономических и других практических проблем на проблемы религиозные  и нравственные. Она предлагает превращенную, перевернутую систему приоритетов  и ценностей, где моральное начало не только первично по отношению к  практически-утилитарным мотивам, но и, что особенно важно, якобы может  обнаруживать свою действенность независимо от социально-практических решений.

 

Церковь смещает направление общественной активности людей, переводит ее в  план рафинированных нравственных поисков, оторванных от борьбы за переустройство социальных отношений. Она претендует на роль земного представителя небесной благодати, придает своему существованию  нравственно-религиозный смысл, рассматривая себя как царство Иисуса Христа на земле.

 

Будучи на самом деле проводником  воли господствующего класса и сама являясь нещадным эксплуататором, церковь изображает себя как посредника между человеком и богом, приписывает себе морально-спасительную функцию. Это делает ее изощренным, исключительно коварным орудием духовного закабаления трудящихся. Церковь насаждает иллюзию, будто она образует особую общину, особый град, как скажет Августин - град божий, который противостоит скверне земного града - бытующим в реальном обществе жестоким, бесчеловечным порядкам и нравам - и без которого христианская драма спасения не может иметь счастливого исхода.

 

Объективное положение церкви, ее основная социальная функция в классово разделенном обществе предъявляют  совершенно определенные требования к  религиозной идеологии. Говоря о  церкви, мы имеем в виду, разумеется, не безличную систему организаций, отношений, функций, а прежде всего  общественный слой (духовенство), который  олицетворяет этот сложный социальный институт, гарантируя его постоянное воспроизводство. Церковь кровно заинтересована в такой интерпретации религиозных  мифов, которая выражает морализирующее отношение к действительности и  оправдывает ее роль духовного пастыря  людей, незаменимого посредника в вечном человеческом стремлении к счастью.

 

Ключевым и наиболее трудным  в плане приведения религиозной  идеологии в соответствие с интересами церкви был вопрос о характере  отношений бога и человека. Церковь  нуждается в догмате единства божественной и человеческой природы, понимаемого не в переносном, символическом, а в прямом, непосредственном значении слова. Без этого нельзя обосновать идею "спасения", внушить массам моральную надежду. А если "спасение" невозможно и человеческое существование  беспросветно, то зачем тогда нужна  церковь?

 

Мы видим, что резкое разведение земного бытия и божественного, как и вообще такое понимание  предмета, которое лишает человека надежды, не могло устроить церковь. Но ее не могла устроить и противоположная  точка зрения, которая сближает земной и божественный миры, утверждает безмерный  оптимизм. Ведь церковь становится излишней и в том случае, если спасение индивида полностью зависит  от него самого. Поэтому догмат о  греховности человека так же необходим, как и догмат о его богоподобии. Именно поэтому было отвергнуто арианское толкование мифа о Христе.

 

Александрийский пресвитер Арий (ум. в 335 г.) рассматривал Иисуса Христа не как единосущего богу-отцу, а как подобносущего. Суть дела состояла в том, что Иисус Христос из бога низводился до уровня его создания. Получалось, что Иисус Христос является лишь лучшим из людей. Следовательно, всё, чего достиг он, может достичь и любой человек, человек может даже праведностью своей жизни добиться усыновления богом-отцом.

 

Церковь осознала кроющиеся в арианстве  опасности и неоднократно осуждала это учение, пока оно окончательно не исчезло в конце V в. Однако предлагаемое арианством толкование христианского  учения, суть которого состоит в  возвышении человека до уровня субъекта, способного самостоятельно решать собственные  проблемы, не было окончательно истреблено; на протяжении всего средневековья  дух арианского учения оставался источником оппозиционных ересей.

 

Когда религиозно-моральное мировоззрение  стало догмой церкви, со всей остротой встал вопрос о способах обеспечения  ее действенности. На этапе возникновения  христианства религиозное вдохновение  и моральные надежды масс были прямо сопряжены с общинной практикой, радикальной оппозицией классовому строю и обладали непосредственной мотивационной силой. Чтобы придать  регулятивную действенность своим  нормативным представлениям, церковная  идеология помимо психологического внушения, эмоционально-эстетического  воздействия, устрашения и т. д. должна была еще мобилизовать механизм саморегуляции, духовного самопринуждения личности. Поэтому если, с одной стороны, философия вынуждена была приспосабливаться к господствующей в духовной жизни христианской догме, то, с другой стороны, само христианство нуждалось в философии. Без философии ему трудно было бы закрепиться в общественном сознании в качестве верховной, все себе подчиняющей силы. Ведь философия в течение тысячелетия задавала тон и норму духовной жизни.

 

Рационально-теоретическое обоснование  христианского вероучения означало прежде всего обоснование "истинности" моральных догм, которые составляют основную и существенную часть его содержания. Поэтому в рамках складывающейся христианской философии этика занимает одно из центральных мест.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Христианство немыслимо вне  Церкви. Этика - философская дисциплина, регулирующая взаимоотношения людей  в русле нравственных ценностей. Итак, христианская этика - это богословская этика, т.е. этика основанная на богословском осмыслении реальности. Есть и соответствующая дисциплина - нравственное богословие. Не будет ошибкой сказать, что это синоним христианской этики.

 

Последняя всего лишь его вариант, только более приспособленный к недостаточно воцерковленному сознанию множества людей стремящихся к Богу. Стремящихся и даже в большинстве своем крещенных, но пока не готовых отрешиться от представлений, сформированных пропагандой безбожия на протяжении долгих лет (не только в ХХв.), и пропагандой нравственного либерализма, отрицающего любой авторитет (в том числе и Божественный), что получило распространение сравнительно недавно. Их или пугают заповеди о всепрощении, нерасторжимости брака и др., или они эти заповеди просто игнорируют, мотивируя всевозможными надуманными утверждениями о якобы предопределенности одних людей к святости, других к греховной жизни.

 

Вот для того и существует этика  богословская, или нравственное богословие, оно же христианская этика, чтобы  мало помалу разъяснять народу Божию  и всем, кто еще не возродился в Таинстве Святого Крещения: каковы нормы нравственной жизни не с  точки зрения той или иной философской  системы (это задача философской  этики), а с точки зрения Божественного  Откровения (то есть, с точки зрения Бога, как Он это счел нужным открыть людям).