Экономическая концепция европейской социал-демократии на рубеже 20-21 вв

      –     жесткого ограничения государственных  затрат (включая расходы на социальные потребности);

      –     оздоровления государственных финансов за счет минимизации или полной ликвидации дефицита госбюджета;

      –     отказа от решения экономических  и социальных проблем путем искусственного увеличения платежеспособного спроса населения эмиссионной «накачкой» экономики.

     Все это сегодня является уже традиционным набором так называемых «монетаристских» рецептов, или «тетчеризма», «рейганомики». 
2.Национальные и региональные отличия экономических программ. 

     Среди экономических проблем современного демократического социализма центральное место занимает концепция смешенной экономики. Лейборист А. Крослэнд писал в середине 70-х гг.: «Смешенная экономика является сущностью социал-демократии». Она тесно связана с вопросами о многообразии форм собственности.

     Хотя, достижение экономических целей социал-демократического движения мыслится без революционных изменений в отношениях собственности, реформированию последних уделяется определенное внимание.

     В первые послевоенные годы под давлением  левого крыла ряда партий Социалистического  Интернационала в программные документы были включены требования расширить государственный сектор. Наиболее радикальную программу демократической национализации разработала Французская социалистическая партия. С 1981г. после прихода социалистов к власти были приняты меры по реализации этой программы. Тем не менее, национализацию нельзя считать основным средством реализации социал-демократических установок. С конца 80-х гг. большинство государственных предприятий во Франции функционируют в том же режиме рыночной конкуренции, что и предприятия частного сектора, значительная их часть подвергнута реприватизации.

     В Западной Европе в целом непосредственно  после второй мировой войны вплоть до начала 80-х гг. преобладала тенденция  к росту государственного сектора. Частное предпринимательство без помощи государства не могло быстро восстановить экономику, перестроить хозяйственную структуру, повысить эффективность и конкурентоспособность отдельных отраслей, обеспечить регулирование социальных процессов.

     В 80-90-е гг. начинает преобладать противоположная тенденция, когда частные корпорации стали внедряться в выгодные модернизированные отрасли государственного сектора, вытеснять национализированные предприятия с рынка, проводить кампании по доказательству неэффективности государственного предпринимательства. Начатая в 80-е гг. консервативным правительством Великобритании приватизация как феномен хозяйственной политики быстро распространилось по всей Европе. Правительство Франции, Бельгии, Италии, ФРГ, Нидерландов, а также возглавляемые социалистами правительства, Испании, Австрии, и Швеции приватизировали или заявили о намерении приватизировать по крайней мере часть государственного сектора. [3, c. 97]

2.1. Британские лейбористы.

     Высказываясь  против национализации крупнейших компаний обрабатывающей промышленности, лейборист А. Кросленд уже в 70-е гг. изображал государственные корпорации как «безответственных левиафанов» и «менеджериальную бюрократию».

     Заместитель лидера лейбористкой партии Великобритании Рой Хаттерсли обращал внимание сторонников массовой национализации и всеобъемлющего планирования на опыт СССР, где, по его мнению, сверхжесткая централизация и директивное планирование привели к хроническому дефициту товара, очередям, черному рынку. И хотя в СССР не было безработицы, «цены, которую общество платит за все в категориях личной свободы и экономической эффективности, слишком велика».

      Поэтому гораздо большее распространение  среди социал-демократов получили концепции  «экономической демократии», «демократического контроля» над собственностью, нацеленные, в частности, на ограничение спекуляции земли, запрещение локаутов, повышение налогов на доходы предпринимателей, используемые для непроизводительного потребления.

     «Соучастие» и социальное партнерство являются основными принципами лейборизма Австралии и Великобритании. Раздел о «промышленной демократии» был включен на 33-й Национальной конференции Австралийской лейбористкой партии в платформу партии (1979), Под «промышленной демократией» подразумевалось представительство наемных работников в органах управления предприятий, принимающих решения на всех уровнях; создание «самоуправляющихся или полуавтономных групп рабочих» на предприятиях; заключение соглашений между профсоюзом и администрацией предприятия о взаимных правах и обязанностях; предоставление трудящимся возможности обучаться методам управления и т.д. Особо подчеркивалась необходимость закрепление законодательным путем прав трудящихся на управление и обязательность обсуждения деталей законодательства о «промышленной демократии» на встречах представителей правительства, профсоюзов и администрации предприятия.

     Таким образом, смешенная экономика трактуется социал-демократами как сочетание  различных форм собственности, а  в последнее время и как  сосуществование различных субъектов управления предприятий (собственников, менеджеров и т.д.). Еще одним аспектом смешенной экономики выступает совмещение спонтанных рыночно-частных и сознательных методов регулирования на макроуровне. [5, c. 56] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.2. ФСП: политика реформирования

      Французские социалисты Ф. Миттерана в 1981 г. сменили  консервативное правительство крайнего либерала Раймона Барра, которое  проводило политику «жесткой экономии». Его курс впервые за много лет  привел к реальному снижению доходов населения и неоднократному росту безработицы. При этом правительство Барра откровенно заявляло, что его действия основываются на отказе от социал-демократической модели регулирования и кейнсианства.

      ФСП пришла к власти в союзе с коммунистами, выдвинув не просто сверхлевую программу, но даже программу «разрыва с капитализмом»: «выйти из кризиса — значит найти выход из находящегося в состоянии кризиса капитализма» (Программа ФСП, 1980 г.). ФСП открыто отмежевалась от «социал-демократических ревизионистов», превратившись в наиболее левую партию Социнтерна. Практические рекомендации предусматривали:

      –     резкое стимулирование потребительского спроса путем повышения доходов  малооплачиваемых слоев трудящихся;

      –     национализацию самых крупных предприятий в промышленной и банковской сфере;

      –     внедрение социалистической системы  планирования и административного  управления.

      От  коммунистических программ французских  социалистов отличало осознание  необходимости сохранения принципа максимизации доходов и сохранение частной собственности в рамках «смешанной экономики».

      После прихода к власти социалисты принялись  последовательно реализовывать  свои экономическую и социальную программы. Произошло резкое увеличение размеров заработной платы, минимальных  пенсий, помощи семьям и дотаций на жилье; была осуществлена беспрецедентная по масштабам программа национализации. Правительство уменьшило налоговое давление на малообеспеченных, внедрив:

      –     чрезвычайный налог приблизительно на 100.000 налогоплательщиков с наиболее высокими доходами;

      –     налог на представительские расходы  компаний;

      –     чрезвычайный налог на доходы банков и нефтяных компаний.

      Был внедрен налог на большие земельные  владения, повышены налоги на яхты, отели 1-го разряда и т. п.

      Однако  осуществленные мероприятия достаточно быстро привели к невообразимому количеству отрицательных последствий. Скачок инфляции заставил трижды, на протяжении 1981-1983 гг., девольвировать франк. Резко обострились проблемы торгового и платежного балансов, вырос бюджетный дефицит. Налогообложение «сверхдоходов» привело к бегству капитала из страны. Эффективность работы национализированных предприятий снизилась.

      В результате, начиная с 1983 г., социалистическое правительство было вынуждено начать поворот (в итоге, на сто восемьдесят градусов) в текущей экономической политике: программы дальнейшей национализации были свернуты; правительство объявило о введении режима «жесткой экономии», включавшей в себя сдерживание платежеспособного спроса путем ограничения роста минимальной гарантированной зарплаты; резко уменьшились социальные выплаты по безработице; повысилась плата за пребывание в больнице. В 1984 году абсолютным приоритетом была провозглашена политика модернизации. Было принято решение отказаться от субсидирования «хронически больных» отраслей, прежде всего горной, металлургической, судостроительной, автомобильной, текстильной и т. д.

      При этом было свернуто немало программ обеспечения  занятости: количество безработных превысило в 1984 г. 2,5 миллиона человек (на время прихода социалистов к власти — 1,8 млн.).

      Однако, проводимая ФСП политика «модернизации» и «жесткой экономии» органически  вбирала в себя традиционные элементы экономической политики консерваторов и неолибералов. Это разрешило ФСП сохранить себя как влиятельную общественную силу, которая, время от времени переходя к оппозиции, постоянно претендует на власть — и приходит к власти. [5, c. 60-65] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.3. Шведская модель

      Новые тенденции непосредственно повлияли и на экономические подходы, которые  реализовывали шведские социал-демократы. «Шведская модель», представляющая собой наиболее целостный пример практической реализации идей социал-демократического социализма, также пережила серьезную либеральную трансформацию.

      Опыт  шведского социализма уникален. После  прихода к власти в 1932 году Социал-демократическая  рабочая партия Швеции продолжает удерживать ее до сих пор, уступив место буржуазным правительствам лишь в 1976-1982 и 1991-1994 годах. Можно предположить, что такой успех в значительной мере объясняется тем, что в ключевом вопросе экономической политики — отношении к собственности — шведские социал-демократы традиционно занимали либеральные позиции. Шведская социалистическая модель базировалась на безусловном признании и полном господстве частной собственности и отказе от национализации (национализированный сектор представлен преимущественно предприятиями связи, транспорта и судоверфями, охватывая при этом лишь 10% предприятий). Шведская модель исходит из того, что:

      –     децентрализованная рыночная система  производства является эффективной;

      –     государство не должно вмешиваться  в производственную деятельность предприятия;

      –     активная политика на рынке труда должна свести к минимуму расходы рыночной экономики.

      Смысл тут в максимальном росте производства в частном секторе и как  можно более возможном перераспределении  доходов государством ради повышения  жизненного уровня населения, но без воздействия на основы производства. Это привело к  увеличению роли государства в распределении и перераспределении национального дохода через налоги и государственные затраты, достигшие рекордных уровней.

      Часть государственных затрат, включающих в себя потребление, капиталовложения и трансферты, в 1989 г. достигала 61% ВВП. Она возросла с 33% в 1960 году до 45% в 1970-м, 50% — в 1975-м и 67% — в 1982 году (что является абсолютным рекордом капиталистического мира).

      Однако, в конце 70-х — начале 80-х гг. шведская модель вошла в полосу кризиса. Резко снизилась конкурентоспособность шведской экономики, замедлились темпы экономического роста. Известна и причина: экономике оказались не по плечу государственные расходы, половину которых составляли социальные затраты. Попытки на первых порах социалистического, а затем буржуазного правительства ограничить рост зарплаты и снизить стоимость рабочей силы особого успеха не имели. Социал-демократы, исполнившись решимости использовать традиционные неолиберальные меры, спровоцировали незначительный рост безработицы и это, по мнению аналитиков, привело к их поражению на выборах 1991 г. Однако, буржуазное правительство резко усилило неолиберальный курс. Осенью 1992 года оно подписало с социал-демократами невиданное соглашение о существенном сокращении социальных программ, реализация которого привела к падению реального жизненного уровня населения почти на 10%. Началось применение жестких монетарных антиинфляционных мер, повышался уровень безработицы.

      Социал-демократы, которые в 1994 году вернулись к власти в значительной мере благодаря критике либерализма и монетаризма своих буржуазных оппонентов, на практике продолжают движение в направлении либеральных реформ, правда, в более мягкой форме. Как следствие, разница между социал-демократами и либеральными консерваторами в Швеции практически сошла на нет. И те, и другие руководствуются не столько партийными программами и принципами, сколько сугубо прагматическими оценками экономических реалий и требований. [5, c. 70-71]