Экономические системы и их сущность

     В основе же рынка, напротив, - «спонтанные  порядки», которые складываются без  чьего-либо замысла в живом, стихийном  процессе взаимодействия тысяч людей, в столкновении их самых разных интересов, целей, вкусов, идей (как это происходит, например, со спросом и предложением, свободными ценами, языком, моральными нормами, созданием семей и так  далее).

     Командная экономика оказалась несостоятельной  именно потому, что «сознательные  порядки» противоестественны для живых, развивающихся, многосложных систем. Никакой  сверхотлаженный госаппарат не способен собрать и обработать весь гигантский массив непрерывно меняющейся информации с мест, на которую надо к тому же оперативно и грамотно реагировать  «руководящими указаниями», одновременно преодолевая все искажающий бюрократизм.

     Отсюда  претензии социализма на «невиданный  расцвет планомерно организованной экономики» есть лишь «пагубная самонадеянность» и «дорога к рабству». Плановое госуправление всем и вся неизбежно  вредит экономической эффективности  и не способно состыковать производство с потребностями. Оно ущемляет интересы граждан, порождая бесправие, принуждение, тоталитаризм.

     Вот почему опыт не одного десятка стран в XX веке показал, что люди не могут создавать желаемый социальный порядок, «как мозаику, из любых понравившихся кусочков». Сколько не пытались строить социализм, он «получался совсем не таким, каким его замысливали интеллектуальные вожди». А раз так, то выходит с самим социализмом «что-то неладно».

     В отличие от этого рынок никто  не придумывал и не строил. Он самоскладывался  веками, эволюционно усваивая и развивая только те социальные институты, которые  прошли мощный фильтр естественного  отбора, проверку опытом и временем. Именно так возникли и закрепились  в обществе частная собственность  и свободное предпринимательство, взаимоответственность бизнесменов  и честная конкуренция, уважение к правам личности и законам государства. Эти и многие другие «спонтанные  порядки» лучше всякого госуправления  обеспечивают гибкую сбалансированность и высокую эффективность в  национальном хозяйстве.

     Очень важно еще одно. Частно-конкурентный строй, по Хайеку, - «единственный, где  человек зависит лишь от себя самого, а не от милости сильных мира сего». В условиях раздробленности собственности  между множеством конкурирующих  частных владельцев никто не может  абсолютно господствовать над другим.

     Хайек сравнивает ограниченную власть капиталиста  с безмерной властью чиновника. Даже у работодателя (пусть мультимиллионера), пищет он, меньше власти над своим  рядовым наемным работником, чем  у «ничтожнейшего чиновника», в распоряжении которого государственный аппарат  насилия и которому в командной  системе позволено диктовать  согражданам, как им работать и жить. Вот почему, заключает Фридрих Хайек, «общество, в котором власть в руках богатых, все равно лучше общества, в котором богатыми могут стать только те, в чьих руках власть». 

     § 2.4 Смешанная экономика

     Наряду  с этими идеями Хайека ряд ученых, остро ощущавших несовершенство любой системы, продолжали искать новые  пути к прогрессу. К примеру, группа западных экономистов и социологов (в их числе Джон Гэлбрейт) выдвинула  так называемую теорию конвергенции. Согласно ей, современный взлет НТП  и крупной промышленности, рост значения организации и технологии производства и необходимости госуправления  экономикой сближают капитализм и социализм. На этой основе постепенно складывается и более совершенный социально-экономический  строй, впитывающий в себя положительные  качества обеих систем.

     Идея  конвергенции была особенно популярной в 1950-1960 годах, но с крушением социализма на рубеже 1980-1990-х вопрос отпал сам  собой. И все же плодотворная мысль  о полезности брать все хорошее  отовсюду не погибла втуне, а воплотилась  в иной форме – в системе  «смешанной экономики», вобравшей в  себя ценные элементы неоклассической, кейнсианской, марксистской и других школ.

     Дело  в том, что названные выше «погрешности»  свободного рынка настоятельно требовали  своего устранения или хотя бы сглаживания. А сделать это может лишь государство  – единственная социальная сила, способная  действовать в интересах всего  общества. С этим-то и связано  понятие «смешанной экономики», которым  чаще всего характеризуют современную  социально-экономическую модель многих развитых демократических стран  Запада.

     В сегодняшней реальной жизни уже  нет примеров чисто рыночной, полностью  свободной от государства экономики. Передовые страны (особенно Германия, США, Франция и другие) ищут наиболее рациональные, гуманные и социально  справедливые пути хозяйствования, стремятся  органически и гибко сочетать рыночную эффективность с государственным  регулированием. Подобные попытки соединять  все лучшее и образуют смешанную  экономику.

     В ней, с одной стороны, большая  часть хозяйственных ресурсов находится  в частных руках, многочисленные малые и средние бизнесы плодотворно  сотрудничают с крупными корпорациями, эффективно действуют стимулы и  принципы свободного рынка (свобода  частной инициативы и гарантированное  право на частную собственность, самостоятельность в хозяйственной  деятельности, свободные цены, конкуренция, свобода торговли).

     В то же время, с другой стороны, ряд  важных сфер (оборонный и космический  комплексы, общее образование и  здравоохранение, социальная защита) принадлежат  государству, и правительство активно  воздействует на социально-экономические  процессы. При этом забота иных государств о развитии социальной сферы столь  значительна (как, скажем, в Германии, Швеции), что хозяйство таких стран  часто называют социально-рыночной экономикой.

     Возьмем для примера Германию – родину Маркса и Энгельса. Как характеризовали  современное им немецкое общество классики коммунизма? Законы, на их взгляд, служили  тогда для рабочих «кнутом, сплетенным буржуазией», поэтому «договор между  капиталом и трудом никогда не может быть заключен на справедливых условиях». Что касается будущего Германии, то, по Марксу, оно могло быть только революционно-социалистическим. «Не  надо быть социалистом, - улыбаясь, говорил  Маркс в интервью американскому  корреспонденту в 1878 году, - чтобы предвидеть предстоящие кровавые революции  в России, Германии, Австрии…».

     Посмотрели  бы теперь Маркс и Энгельс на свою несоциалистическую, но высокоразвитую и процветающую Германию! Её национальное хозяйство характеризуется в  конституции страны как социальная рыночная экономика, в которой государству  отведена регулирующая функция –  создавать общие условия для  благоприятного развития рыночных отношений. При этом действует принцип: «как можно меньше государства, насколько  это возможно, и столько государства, насколько это нужно".

     Далее, наемные работники и работодатели выступают как социальные партнеры, свободно и в основном благоразумно договаривающиеся о размерах заработной платы, продолжительности рабочего времени и отпусков, о других условиях труда.

     Одновременно  действует разветвленная система  социальной защиты: выплаты заболевшим, инвалидам, безработным; помощь тем, кто  пострадал от банкротства своего предприятия или осваивает новую  профессию; пособия на детей, малоимущим, жертвам войны. К концу XX века социальные расходы в ФРГ оказались даже слишком высокими, и менее трудолюбивая часть немцев начала ими злоупотреблять. К тому же чрезмерное бремя налогов  и дополнительных затрат на рабочую  силу вызвали удорожание и снижение конкурентоспособности германской продукции на мировых рынках. Страна вынуждена сдерживать рост зарплаты, «облегчать» госбюджет, ограничивать влияние государства на экономику, приватизировать неэффективные  госпредприятия, усиливать рыночную составляющую в своем хозяйстве.

     И все же главное в другом – какова бы ни была экономическая система, она  никогда не может быть идеальной, то есть без проблем. Совершенные  общества, замечал еще Энгельс, «могут существовать только в фантазии». И  потом, покупая хлеб, мы мало интересуемся, где выращено для него зерно: в  колхозе или у фермера. В реальности важно одно: какая из систем более  эффективна, жизнеспособна, гуманна, открыта  миру и несет прогресс. Неэффективная  экономика, как показал опыт СССР (1922-1991) и всех других социалистических стран, обрекает народы на бедность, отсталость, раздоры и может приводить  к краху целые государства.

     Заключение

     В заключение хотелось бы подчеркнуть, что не существует экономической системы без слабостей и недостатков. И централизованно планируемая экономика, и свободная рыночная экономика неизбежно представляют собой несовершенные институты, которым одновременно свойственны преимущества и недостатки. Чтобы понять, как функционирует та или иная экономическая система, необходимо признать существование пяти фундаментальных вопросов, на которые каждая из систем должна находить ответы. Вот эти вопросы: а) В каких пределах (сколько) следует использовать имеющиеся ресурсы? б) Как их производить? г) Среди кого следует эту продукцию распределить? д) Способна ли система адаптироваться к изменениям в потребительских вкусах, в структуре имеющихся ресурсов и в технологии производства? Представляет ли собой рыночная система наилучший способ нахождения ответов на поставленные выше фундаментальные вопросы? Научного ответа на такой вопрос не существует. Сам по себе факт, что имеется много альтернативных способов распределения редких ресурсов, то есть много разных экономических систем, служит ярким свидетельством расхождения в оценках эффективности рыночной системы.

     Разные  экономические системы мира различаются  между собой по своим идеологиям, а также по своему подходу к  решению проблемы экономики. Коренные различия следующие: а) между частной  и общественной собственностью на ресурсы  и б) между использованием в качестве координационного механизма рыночной системы и централизованного  планирования.