Российские предприниматели и меценаты

В 30-е годы XIX века на средства купцов Усачевых и Набилковых в Москве строятся училище и богадельня.

В своих воспоминаниях  выходец из семьи богатейших предпринимателей и меценатов России Рябушинских, Владимир Павлович указывал, что в XIX - XX вв. купцы продолжали строить  церкви, а в конце XIX века главное  соперничество между именитыми  родами развернулось под девизом  «кто больше для народа сделает». Не обошлось здесь, естественно, и без  тщеславия. Старший брат Владимира  Рябушинского Павел, наставляя младших, говорил: «Богатство обязывает». По этой формуле жили предприниматели, по ней  сверяли свою общественную деятельность. Но основной причиной благотворительности  Владимир Рябушинский видел в  сохранении твердой веры отцов и  дедов, которые не приняли никоновской  церковной реформы и остались верными старым традициям. Предприниматели-старообрядцы в своей благотворительной деятельности руководствовались древним старообрядческим сказом об Иоанне Предтече, в котором  говорилось о трех дарах и четвертой  заповеди, посланных господом Богом. Первый дар - крест и молитвы, которым  служат церкви и иконы в них. Следуя этому завету, купцы стремились возводить  храмы и церкви. Второй дар предполагал  любовь и милостыню. Ему служили  богадельни, больницы, даровые столовые. Клиника купцов Морозовых на Девичьем поле в Москве представляла собой  целый город. Третий дар - ночное моление, ему служила икона. Среди купцов немало было собирателей и ценителей древних икон: Постников, Новиков, Солдатенков, Морозов, Третьяковы и многие другие. Четвертая заповедь: читальная книга. Эта заповедь также нашла последователей. Многочисленные древнерусские жития святых, собранные И.Н. Царским, послужили главным материалом для исторических исследований А.Н. Муравьева и В.О. Ключевского. Собрание А.И. Хлудова было не менее ценно. Его жемчужиной является известный византологам всего мира так называемый «Хлудовский псалтырь», драгоценный греческий памятник X-XI вв. Идейным издательством занимались Солдатенков, Сабашниковы, Ступин и другие.

Таким образом, можно смело  утверждать, что религиозные воззрения  являлись самым значительным фактором, побуждавшим предпринимателей к  благотворительности и меценатству. Старообрядческие корни сохранялись  в большей степени в семейных традициях московского купечества в сравнении со столичным, петербургским. Это сказалось и на меценатстве, которое в Москве проявлялось  в более разнообразных формах и крупных денежных суммах.

3. Наиболее выдающиеся меценаты конца 19 - начала 20 веков.

Рассмотрим подробно наиболее известных меценатов России.

С.И. Мамонтов. Меценатство  Саввы Ивановича было особого  рода: он приглашал своих друзей-художников в Абрамцево, зачастую вместе с семьями, удобно располагал в основном доме и флигелях. Все приезжавшие под  предводительством хозяина отправлялись на природу, на этюды. Все это весьма далеко от привычных примеров благотворительности, когда меценат ограничивает себя передачей определенной суммы на доброе дело. Многие работы членов кружка Мамонтов приобретал сам, для других находил заказчиков.

Одним из первых художников к Мамонтову в Абрамцево приехал  В.Д. Поленов. С Мамонтовым его связывала  духовная близость: увлечение античностью, музыкой, театром. Был в Абрамцеве  и Васнецов, именно ему обязан художник своим знанием древнерусского искусства. Тепло отеческого дома художник В.А. Серов найдет именно в Абрамцеве. Савва Иванович Мамонтов был единственным бесконфликтным покровителем искусства  Врубеля. Для очень нуждавшегося художника нужна была не только оценка творчества, но и материальная поддержка. И Мамонтов широко помогал, заказывая  и покупая произведения Врубеля. Так проект флигеля по Садово-Спасской заказывает Врубелю. В 1896 г. художник по заказу Мамонтова выполнил грандиозное  панно для Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде: “Микула Селянинович” и “Принцесса Греза”. Хорошо известен портрет С.И. Мамонтова. Мамонтовский художественный кружок был уникальным объединением. Также хорошо известна Частная опера Мамонтова.

Можно сказать вполне определенно, что если бы все достижения частной  оперы Мамонтова были бы ограничены лишь тем, что она сформировала Шаляпина- гения оперной сцены, то и этого  было бы вполне достаточно для самой  высокой оценки деятельности Мамонтова  и его театра.

М.К. Тенишева (1867-1928) Мария  Клавдиевна была незаурядным человеком, обладательницей энциклопедических  знаний в искусстве, почетным членом первого в России союза художников. Поражают масштабы ее общественной деятельности, в которой ведущим началом  было просветительство: ею было создано  Училище ремесленных учеников ( под  Брянском), открыто несколько начальных  народных школ, совместно с Репиным  организованы рисовальные школы, открыты  курсы для подготовки учителей, и  даже создан на Смоленщине самый настоящий  аналог подмосковного Абрамцева-Талашкино. “Созидательницей и собирательницей” назвал Тенишеву Рерих. И это действительно  так и это в полной мере относится  к русским меценатам золотого века. Тенишева не только на редкость разумно  и благородно ассигновала деньги на цели возрождения отечественной  культуры, но и сама непосредственно, своим талантом, знаниями и умениями внесла заметный вклад в изучение и развитие лучших традиций отечественной  культуры.

П.М. Третьяков (1832-1898). В.В. Стасов, выдающийся русский критик, в некрологе  на смерть Третьякова, писал: “Третьяков умер знаменитым не только на всю Россию, но и на всю Европу. Приедет ли в Москву человек из Архангельска или из Астрахани, из Крыма, с Кавказа  или с амура - он тут же назначает  себе день и час, когда ему надо идти в Лаврушинский переулок, и  посмотреть с восторгом, умилением  и благодарностью весь тот ряд  сокровищ, которые накоплены этим удивительным человеком в течение  всей его жизни.” Не менее высоко оценивали подвиг Третьякова и сами художники, с которыми он был, прежде всего, связан на ниве собирательства. В феномене П.М. Третьякова впечатляет верность цели. Подобной идея - положить начало общественного, всеми доступного хранилища искусства - не возникала  ни у кого из современников, хотя частные  коллекционеры существовали и до Третьякова, но они приобретали картины, скульптуру, посуду, хрусталь и т.д. прежде всего для себя, для своих  частных собраний и видеть принадлежавшие коллекционерам произведения искусства  могли немногие. В феномене Третьякова поражает также и то, что он не имел никакого специального художественного  образования, тем не менее раньше других распознавал талантливых  художников. Раньше многих он осознал  неоценимые художественные достоинства  иконописных шедевров Древней Руси.

Всегда есть и будут  разного калибра меценаты, разного  масштаба коллекционеры. Но в истории  остались немногие: Николай Петрович Лихачев, Илья Семенович Остроухов, Степан Павлович Рябушинский, и т.д. Настоящих меценатов всегда было мало. Даже если наша страна возродиться, много меценатов не будет никогда. Все известные коллекционеры  и меценаты были людьми глубокой веры, и цель каждого из них была служить людям.

Савва Морозов (1862-1905): Громкую  известность Савве Морозову принесла его благотворительная деятельность. Кроме того он был большой меценат, и многие культурные начинания тех  лет происходили при участии  его капиталов. Он, впрочем, имел здесь  свои взгляды -- давал деньги не всем и не без разбору. К примеру, на создававшийся при деятельном участии  Цветаева Музей изящных искусств Морозов не пожертвовал ни копейки. Но зато, не считаясь ни с какими расходами, он поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную  культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому  художественному театру, в создании которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем Станиславского и Немировича-Данченко. На учреждение театра требовались значительные средства. Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив  отказ от правительства, они стали  обращаться к меценатам. Морозов  с самого начала в 1898 г. дал на театр 10 тыс. рублей. В 1900 году, когда в деятельности труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся финансировать текущие расходы. Его пожертвования стали для  театра важнейшим источником средств. В течение трех лет он поддерживал  театр на плаву, избавив его руководителей  от изматывающих финансовых хлопот и  дав им возможность всецело сосредоточиться  на творческом процессе. По словам Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную  часть, он вникал во все подробности  и отдавал театру все свое свободное  время». Морозов очень живо интересовался  жизнью МХАТа, ходил на репетиции  и предрек, «что этот театр сыграет  решающую роль в развитии театрального искусства». Под его руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это строительство  обошлось Морозову в 300 тыс. рублей, а  общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону.

2. Коллекционеры.

Всеми богатствами, которыми владеют наши музеи, самим поступательным движением музейного дела в России, поисками, открытиями мы обязаны им - энтузиастам, собирателям, меценатам. Никаких государственных программ и планов не было в помине. Каждый коллекционер был предан своему кругу  увлечений, собирал приглянувшиеся ему свидетельства былых времен, произведения художников, как умел, их систематизировал, иногда исследовал и публиковал. Но последствия этой стихийной деятельности оказались  в итоге грандиозными: ведь все  фонды музеев дореволюционной России были составлены не столько из отдельных  предметов, сколько именно из собраний, скрупулезно подобранных. Коллекции  частных лиц - собрания многие и разные - не были похожи друг на друга, отбор  подчас становился не строг, и тогда  профессионалы имели право назвать  увлечение любительством. Однако наличие  коллекций, взаимно одна другую дополнявших, позволяло формировать фонды  музейных ценностей полно и многообразно, во всех тонкостях отражая представление  русского общества о тех или иных периодах и явлениях в русской  и западной культуре.

Интуиции прирожденного  коллекционера можно посвятить  специальное исследование. Но то, что  этим качеством обладали виднейшие  наши собиратели, не требует доказательств. Иначе не объяснить, как ими были оценены и собраны те памятники  искусства, которые получили признание  лишь годы и десятилетия спустя.

Только благодаря своеобразному  провидческому дару знаменитых русских  коллекционеров наши музеи располагают  уникальным составом экспонатов- произведений искусства мирового значения не только нового времени, но и более давних веков. Рассмотрим деятельность отдельных  коллекционеров.

Г.Д. Костаки (Костакис) человек  выдающийся во многих отношениях. Грек по национальности, он родился и  большую часть своей жизни  прожил в России. Лишь на склоне дней вернулся на землю своих предков, где в 1990 г. скончался. У Георгия  Дионисовича не было никакого художественного  образования, но увлечение искусством привело к тому, что он стал коллекционировать  живопись, графику, иконы. Костаки приобрел поистине мировое имя, создав уникальную галерею произведений художников русского авангарда. Деятельность, в которой  он видел смысл своей жизни, в  Москве, по крайней мере, в официальных  кругах, не была оценена по достоинству. Да и коллекционер, во всяком случае, в предвоенные годы и послевоенные десятилетия, не афишировал ее. Заграничный  паспорт был слабой защитой от произвола властей в те времена, когда за одно упоминание имен художников-авангардистов  человек рисковал быть репрессированным. Но Костаки рисовал. В отличие  от дореволюционных предшественников-меценатов  Костаки не обладал миллионным состоянием. Ограниченность в средствах компенсировалась страстной жаждой собирательства. И со временем о его коллекции с почтением заговорили во всем мире. Приезжавшие в Москву, будь то крупный государственный деятель или простой художник, стремились побывать в квартире Костаки на проспекте Вернадского и увидеть знаменитое собрание. Только “хозяева” московских музеев и их чиновные покровители из Министерства культуры чурались общения с Костаки, с тем, кто настойчиво предлагал передать свою коллекцию государству. Упорство и нежелание верноподданных сломили темпераментного грека. Он вынужден был покинуть Россию, оставив в дар Третьяковской галереи большую часть своего собрания, оцененного, между прочим, в баснословные суммы западными специалистами. Вместе с большим своим семейством он поселился в Афинах. Прошел год, и выставки, составленные из вывезенных им произведений, с триумфом начали путешествовать по престижным залам Европы, Америки и Канады.

По его судьбе видно, как  нераздельно соединяется страсть  коллекционера и призванием мецената, однако от другого просто трудно отделить: ведь все известные русские меценаты были, как правило, и крупными собирателями.

В.Н. Баснин (1799-1876) Коллекционер, библиофил Василий Николаевич Баснин много времени и стараний отдавал  общественному труду, историко-краеведческим  исследованиям, коллекционированию. Еще  в молодые годы предметом его  увлечений стали гравюры. Интерес  к этому роду графического искусства  усилился после того, как в Москве и Петербурге завязались у него знакомства с художниками. Помимо гравюр в собрание Баснина входили акварели, рисунки  и живопись русских и западноевропейских мастеров и графика китайских  художников. Он обладал уникальной по составу библиотекой. В ней  насчитывалось около двенадцати тысяч книг- это было крупнейшее частное собрание тех лет. Преобладали  в нем исторические сочинения  и художественная литература. После  смерти коллекционера материалы  по истории Сибири были переданы в  государственные архивы. Ныне баснинское собрание храниться в Москве - в  гравюрном кабинете государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

При бесспорно большой  положительной роли художественного  коллекционерства, которым увлекались видные представители нового класса, передового купечества, было в этом увлечении немало наивного преклонения  перед последней модой парижского художественного рынка.

Характерным для Москвы и  одним из самых ярких явлений  ее художественной жизни было собирание  Сергеем Ивановичем Щукиным своей  картинной галереи французской  живописи.

Заключение

Все вышеуказанное доказывает, что меценатство не было эпизодом, деятельность немногих образованных капиталистов, оно охватывало самые разные среды  и было велико по сути, масштабам  сделанного. Отечественная буржуазия  действительно оказывала заметное влияние на культуру России, ее духовную жизнь.

Характеризуя “золотой век” меценатства в России, надо отметить то обстоятельство, что пожертвования  меценатов, в частности московских, нередко были основным источником развития целых отраслей городского хозяйства (например, здравоохранения).

Меценатство в России в  конце девятнадцатого - начале двадцатого веков было существенной, заметной стороной духовной жизни общества; оно в большинстве случаев  было связано с теми отраслями  общественного хозяйства, которые  не приносили прибыли и не имели  поэтому никакого отношения к  коммерции; само число меценатов  в России на рубеже двух веков, наследование добрых дел представителями одной  семьи, легко просматриваемый альтруизм  благотворителей, удивительно высокая  степень личного, непосредственного  участия отечественных меценатов  в преобразовании той или иной сферы бытия - все это в совокупности позволяет сделать некоторые  выводы.