Политика Михаила Романова

Тогда донских казаков  еще не попросили помочь Москве справиться с Заруцким. Такой шаг представлялся неуместным. Однако, когда стало ясно, что с Заруцким не удастся покончить одним ударом, московское правительство было вынуждено обратиться к войску Донскому. Пока же царь пожаловал войску Донскому привилегии и государственное знамя. Последнее являло собой знак его благоволения к армии и символизировало присоединение к государственным войскам.

18 марта 1614 г. царь, епископы и Собор направили  донским волжским казакам послания, убеждая их не поддерживать  Заруцкого, а, напротив, помочь Москве остановить его. Одновременно Собор обратился и к самому Заруцкому, убеждая его оставить Марину, тогда царь даровал бы ему прощение.

Донские казаки, в  свою очередь, написали Волжской, Терецкой. Яицкой казацким армиям, рассказывая о царских милостях и подарках (к этому времени пожалованных всем казацким армиям) и призывая хранить верность царю и не поддерживать его врагов (имя Заруцкого не называлось).

Тогда как многие из бедных казаков симпатизировали  Заруцкому, большинство отвернулось от него. Посадские Астрахани поднялись на открытое восстание против Заруцкого. Он со своими последователями удерживал астраханский кремль (крепость), но контролировали его враги.

Терецкие казаки и стрельцы тоже решили поддержать и хранить верность «московским чудотворцам», как они называли прежних московских митрополитов, канонизированных в – шестнадцатом веке. Терецкий народ решил отправить в Астрахань, чтобы помочь астраханцам сражаться с Заруцким, Василия Хохлова с семьюстами воинами. Когда Хохлов прибыл в Астрахань, Заруцкий и Марина бежали к яицким казакам. В этот момент князь Одоевский подошел к Астрахани с севера и отправил в Яицкий Городок два подразделения стрельцов. Сначала яицкие казаки пытались оказать стрельцам сопротивление, но скоро перешли на сторону, поклялись в верности царю и выдали стрельцам Заруцкого и Марину (25 июня 1614 г.).

Заруцкого и Марину доставили в кандалах и с сильной военной охраной в Москву. Охрана имела приказ убить пленников, если соратники Заруцкого попытаются освободить их, однако такой попытки не произошло.

В Москве по приказу  царя и Боярской Думы Заруцкого посадили на кол, царевича (сына Марины) повесили, а Марину заключили в тюрьму в Коломне, где она вскоре умерла от горя и страданий.

Личность и судьба Марины произвели сильное впечатление  на русских. Поддерживавшие ее и Заруцкого казаки восхищались ею. Для большинства московитов она была ненавистной еретичкой и ведьмой. И те, кто восторгались ею, и те, кто порочил ее, считали, что она обладает сверхъестественной силой.Свадьба Марины с первым самозванцем стала сюжетом нескольких народных песен. В большинстве из них описывается также смерть Дмитрия. Согласно одному из вариантов, когда Марина увидела напавших на дворец заговорщиков, она превратилась в сороку и вылетела в окно.

Образ Марины проник в фольклорную поэзию былинного  стиля, основанную на древних образцах. Новая версия былины о богатыре Добрыне  Никитиче была сложена, по всей вероятности, вскоре после смерти Марины. В этой версии Марина появляется как чародейка, которая помогает дракону (Змею Горынычу) в сражении с Добрыней, заговаривая  богатыря. Добрыня, однако, избегает ловушки и убивает Марину. В процессе изменения былины о Добрыне с двенадцатого века до пятнадцатого столетия дракон олицетворял сначала половецких, а потом татарских ханов. В новой версии дракон, судя по всему, символизирует Заруцкого.

Подавление независимого движения казаков под руководством Заруцкого позволило Собору уделить больше внимания борьбе с иностранными врагами, окопавшимися на русской земле, шведами и поляками.

Трудность ситуации заключалась в том, что приходилось  иметь дело с двумя враждебными  силами одновременно. Правительственные  вооруженные силы были недостаточно мощны, чтобы вести войну на два  фронта, и только активное сотрудничество с населением районов, занятых иностранными армиями, позволило правительству  удержать столько русской земли, сколько оно удержало.

Летом 1612 г. король Густав Адольф решил сам добиваться престола. Он отправил новгородцам уведомление  о своей готовности приехать в  Новгород и принять царскую корону, как только согласится Москва. Уверенный, что новгородцы в любом случае изберут его царем, он начал даровать шведам поместья во владениях Новгорода.

Король, таким образом, повторил путь Сигизмунда. Реакция  русских тоже повторилась, поскольку  большая часть новгородского  населения решительно отвернулась  от шведов.

Скоро король понял  свою ошибку и в октябре 1612 г. пообещал новгородцам прислать Карла Филиппа  в Выборг для за переговоров о его избрании на царство.

Поездка Карла Филиппа, однако, откладывалась, и только после  избрания Михаила Романова король отправил своего брата в Выборг. В то же время он подготовился к новому наступлению  на Русь.

Инструктируя свою выборгскую делегацию, которая должна была вести переговоры с Русью, король предвидел возможность, что Москва откажется прислать представителей, и приедут только новгородцы. В  этом случае шведским делегатам предписывалось предложить Новгороду союз со Швецией, подобный союзу Литвы с Польшей. Если новгородцы отказываются, вся  русская территория западнее линии  Псков‑Архангельск аннексируется Швецией.

Как и ожидалось, в Выборг приехали только послы Новгорода. Шведам стало ясно, что никакая  другая часть России кроме Новгорода  не желает признавать шведского царя. Новгородские послы присягнули Карлу  Филиппу, однако он отказался при  данных обстоятельствах прибыть в Новгород.

Скоро стало очевидным, что новгородские послы в Выборге  выражали мнение лишь небольшой группы новгородцев. В целом горожане находились на грани восстания против шведов, но не могли начать его из‑за того, что в Новгороде стояло слишком много шведов. Это были жители таких провинциальных городов Новгородской Земли, как Тихвин, Порхов и Гдов, которые поднялись на шведов, как только до них дошло известие об избрании Михаила. Тихвин стал центром местной оппозиции шведам, и скоро московское правительство отправило туда несколько войсковых соединений. 

В сентябре 1613 г. Трубецкой  выступил с казацкими подразделениями  против основной шведской армии в  Новгороде. Часть казаков отправилась  к Старой Русе и построила недалеко от нее форт. Трубецкой разместил свой штаб в Бронницах близ устья реки Мсты на северной стороне озера Ильмень. Его целью было перекрыть путь в Ладогу по реке Волхов, однако под его командованием находилась лишь тысяча человек. Он просил Москву о подкреплении, но напрасно, поскольку московское правительство вело подготовку к наступлению поляков. В июле 1614 г. Делагарди, принявший на службу несколько сотен запорожских казаков из банд, бродивших в то время по Северной Руси, атаковал расположение Трубецкого и прорвал оборону русских. Понеся тяжелые потери, Трубецкой отступил в Торжок. Отряд казаков у Старой Русы тоже был вынужден отступить.

После отхода русских  войск население районов, снова  занятых шведами, начало уходить  на юг в области, твердо удерживаемые московским правительством. Те, кто  не мог уйти, скрывались в лесах.[633] Условия жизни в Новгороде  были тяжелыми, настроение народа –  мрачным.

12 декабря 1614 г.  шведский генерал Гори написал  из Новгорода королю Густаву  Адольфу, что никто из новгородцев,  с которыми он общался, не  желает принимать шведское правление: "Новгородцы так высоко ценят  свою независимость, так воодушевлены  идеей иметь собственного русского  царя, что готовы пожертвовать  ради этого своей жизнью.... Никто из новгородцев не хочет платить высоких налогов, которыми мы их обложили.... Кроме того, в Новгороде сейчас «такая нищета, что некоторые люди действительно не могут ничего платить. Многие бегут из города, оставляя своих жен и детей.... (Что же касается бояр) примером их отношения к нам служит тот факт, что после жатвы они немедленно сожгли всю солому, чтобы лишить шведов корма для лошадей. Сено достать невозможно. Через два месяца погибнут наши последние лошади. Многие люди тоже умирают. Крестьяне так бедны, что не в состоянии засевать свои поля.»

В своем январском  отчете в 1615 г. Гори добавил, что среди  новгородцев были случаи самоубийств.

Летом 1615 г. Густав Адольф лично командовал осадой Пскова, но не смог взять город штурмом. Через  три месяца он снял осаду и отвел свои войска.

Поражение у Пскова показало шведам, что дальнейшая борьба с Россией потребует от них  более напряженных усилий, больших  финансовых затрат и более сильного войска. Русские, со своей стороны, желали избавиться от шведской угрозы, чтобы сосредоточиться на защите от нападений Польши. 15 октября 1615 г. между Москвой и Швецией начались мирные переговоры, однако мир был подписан только 23 февраля 1617 г., в Столбово.[636] Английский посланник, сэр Джон Меррик, действовал на этих переговорах в качестве посредника.

Статьями Столбовского договора предусматривалось, что шведы возвращают Руси Новгород и Старую Русу. Русские подтверждают принадлежность шведам Корелы и уступают Ингрию, включая устье реки Невы.

В экономических  статьях договора подтверждалась свобода  торговли между Московией и Швецией. Шведским купцам возвращали их дворы  в Новгороде, Москве и Пскове. Им разрешалось совершать там свои религиозные обряды, но запрещалось  строить храмы. Русские вновь  получали двор в Ревеле (Таллинне) и новые дворы в Стокгольме и Выборге. В Ревеле им возвращалась их бывшая церковь, но в Стокгольме и Выборге они должны были отправлять богослужения в собственных дворах, строить там церкви они не имели права.

Шведским дипломатам разрешалось проезжать по территории Руси в Персию, Турцию и Крым, однако без купцов с товарами. В свою очередь, русские дипломатические  представители, но не купцы, получали право  следовать через Швецию в земли  Германской империи, Великобританию, Францию, Испанию, Данию, Голландию и другие западные страны.

Русские сочли достаточным  успехом на этот момент уже то, что  им удалось сохранить Новгород. Однако передача Швеции Ингрии и Корелы была болезненной потерей, поскольку лишала Русь выхода к Балтийскому морю. Ингрия и Корела с раннего Средневековья являлись частью Новгородской земли, а после вхождения Новгорода в Московское государство – частью Московии. Потерянные Иваном Грозным, эти две провинции были возвращены Руси Борисом Годуновым. Теперь они снова были потеряны, юридически навсегда, поскольку Столбовский договор являлся договором о «вечном мире».

Однако насущные потребности нации не могут регулироваться исключительно статьями юридических  документов, особенно когда эти статьи нарушают элементарные условия географического  положения. Во второй половине семнадцатого века Россия возобновит усилия по обеспечению  себе выхода в Балтийское море. При  Петре Первом русские отвоюют  у Швеции не только Ингрию и Корелу, но и всю Ливонию.

В 1617 г. катастрофа могла  быть куда более значительной, если бы шведам удалось лишить Русь выхода не только в Балтийское, но и в  Белое море и Северный Ледовитый  океан.

Москва заключила  мир со Швецией как раз вовремя, поскольку в 1616 г. поляки начали подготовку к очередному походу на Московита.

Поляки не считали  избрание Михаила на трон законным. Для них законным царем Москвы являлся Владислав (уже не Сигизмунд!).

Московское правительство  стремилось закончить войну с  Польшей, особенно потому, что желало как можно скорее освободить из польского  плена отца Михаила, митрополита  Филарета. Польские пленники на Руси тоже мечтали возвратиться в Польшу. Чтобы  организовать обмен пленными. Собор 10 марта 1613 г. направил к королю Сигизмунду своего представителя. Сигизмунд отказался  ответить, но рада (сенат) написала Собору, прося русских воздержаться от военных  действий до приезда послов германского  императора, которые урегулируют  спор между Польшей и Москвой.

Польско‑московские переговоры длились все два последующих года. Посредничество императорского посла, Хайделя фон Рассенштейна, оказалось неэффективным.[639] Тем временем военные операции продолжались, но с польской стороны это была не предполагаемая большая война, а серия разорительных набегов Лисовского и его последователей, а также запорожских казаков.

Секрет успеха людей  Лисовского заключался в молниеносной быстроте их передвижений. С ними не было обоза. Они добывали пищу и все, в чем нуждались, грабежом. Запорожцы  использовали такую же тактику.

Пожарский являлся  в то время единственным военачальником, способным справиться с Литовским, однако, прогнав его из Орла до Калуги летом 1614 г., Пожарский тяжело заболел. Его преемники не могли дать достойный  урок Лисовскому, который, обходя укрепленные  города, устремился на север в Углич  и Ярославль, затем повернул на юг в Суздаль, Муром, Тулу и Алексин, опустошив все на своем пути. Наконец, завершив круг, он вернулся в Литву. Запорожцы проникли в Северную Русь, разорив земли вокруг Вологды, Тотьмы и Устюга, а также Важский и Олонецкий уезды. Они дошли даже до Сумского Острога на Белом море. Некоторые из них, как мы знаем, сотрудничали со шведами в Новгородской земле. Сначала русские просто не знали, откуда ждать нападений запорожцев и как их отражать. В конце концов жителям Олонецкого уезда удалось одолеть и изгнать интервентов.

В июле 1616 г. польский сейм выделил фонды для кампании Владислава против Москвы. В случае успеха Владислав, как московский царь, обязался передать Смоленск и Северскую  землю соответственно Литве и  Польше, а затем заключить нерасторжимый  союз между Московией и Речью  Посполитой. Главнокомандующим армией Владислава предполагалось назначить польского гетмана Жолкевского, однако Жолкевский отказался принять назначение, очевидно потому, что не верил, что русские когда‑либо примут Владислава царем. Вместо него назначили гетмана Ходкевича.