Содержание 
 

     Введение  3

     Глава 1. Трансформация СССР из партийной  республики

     в республику Советов 5

     Глава 2.Чрезвычайные органы государственной  власти и 

     управления: создание и значение 13

     2.1.Государственное  управление в годы гражданской  войны 

     (1917-1920 гг.). Создание чрезвычайных органов 13

     2.2. Советское государственное управление

     в межвоенные 20-30-е годы  17

     Глава 3. Деятельность чрезвычайных органов управления

     в военные и послевоенные 1940-е годы 25

     3.1.Особенности  государственного управления в  военные годы 25

     3.2.Тенденции,  роль и противоречия послевоенного   25

     государственного управления. Ликвидация чрезвычайных органов 39

     Заключение 43

     Список литературы 45 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Введение 

     После падения самодержавия в феврале 1917 г. Россия развивалась по пути парламентской республики, однако демократизация государственного управления, органов суда и общественной жизни в кризисных условиях войны и нарастающей хозяйственной разрухи вылилась в тотальный распад институтов власти. Ни Временное правительство первого состава, ни сменившие его последовательно три правительственные коалиции не смогли приостановить данный процесс, что в свою очередь открывало путь к власти лево-радикальным социалистам, ставившим во главу угла усиление исполнительно-распорядительных и распределительных функций государства.

     После отречения императора Николая II Россия стала самой свободной страной мира. Март 1917 г. — «медовый месяц» революции, когда реально воплощались политические свободы, формировались Советы, фабзавкомы, комитеты общественных организаций и другие невиданные в демократических государствах проявления революционного творчества масс. Возникла бесцензурная независимая печать, развивался демократически избирательный процесс и др. Началось строительство новой системы государственного управления и поиски путей выхода из кризиса, сложилось народовластие, интенсивно развивалось самоуправление, начался переход от унитарного государства к федеративному.

     Февральская революция была направлена против войны  и старых порядков. Она сплотила антимонархические силы в единый народный фронт, однако не ликвидировала раскола в обществе. В марте 1917 г. он был еще малозаметен, но постепенно проявлялся, с одной стороны, по линии традиционализма (Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, сформировавшиеся на основе общинных традиций) и, с другой стороны, по линии сторонников либеральной модернизации России (Временное правительство, его комиссары на местах, общественные исполнительные комитеты, буржуазные партии, правые течения партий демократического социализма, опиравшиеся соответственно на помещиков, капиталистов, средние слои города и деревни). О двоевластии говорили и писали и правые, и левые (большевики). Появились противоречия во взаимодействии двух центров управления — Временного правительства и Петросовета. Между ними развернулась борьба за власть. Особенностью обстановки марта 1917 г. было то, что противоречия между ними отступили на второй план и на первом месте оказалась общая актуальная задача — борьба за ликвидацию монархии. В ходе ее реализации возникла антимонархическая слитность масс населения — единый антицаристский фронт, объединявший большинство россиян. Политические партии России начали выступать от имени народа, а правящая конституционно-демократическая партия называла себя партией народной свободы.

     Однако  перемены затронули лишь экономику  страны - политическое лоно оставалось прежним - углублялся процесс огосударствления РКП(б), ее диктатура оставалась незыблемой. Процессы внутри партии приобретают судьбоносное значение для всей страны. Укрепление вождизма в рядах партии повлекло установление авторитарного режима в стране; насаждение чрезвычайщины, использование на новом историческом этапе форм и методов, практиковавшихся в период гражданской войны, но уже в ходе мирного строительства.

     Целью данной работы является изучение деятельности чрезвычайных органов власти и управления республики Советов.

     Поставлены задачи:

     - рассмотреть трансформацию СССР из партийной республики в республику Советов;

     - выявить создание и значение  чрезвычайных органов государственной власти и управления;

     - изучить деятельность чрезвычайных органов управления в военные и послевоенные 1940-е годы, а также их ликвидацию.

     Глава 1. Трансформация  СССР из партийной  республики

     в республику Советов 

     Практика  советского государственного строительства  выработала определенные термины для обозначения частей государственного механизма: для Советов всех звеньев – органы государственной власти, для их исполнительно-распорядительных органов – органы государственного управления¹.

     Государственной формой диктатуры пролетариата (власть одного класса, реализуемая через систему государственных и негосударственных общественных институтов) большевики провозгласили Советы как органы народовластия. На место бюрократии как главного атрибута буржуазного государственного управления большевиками предполагалось вовлечь трудящихся в управление государством через Советы. В.И.Ленин придерживался модели пролетарского государства, совмещающего в одном органе функции законодательной, исполнительной и судебной властей. Самой приемлемой для него моделью стала республика Советов.

     От  партийной республики к республике Советов. До 1989 года Советский Союз представлял собой юридически республику Советов, а фактически — партийную республику. Вся полнота государственной власти принадлежала партийному аппарату, который был строго субординированной по вертикали и по горизонтали структурой. Она подчинялась не столько закону, сколько партийному уставу, говоря точнее — сложившимся в партии традициям. Советский Союз в социальном отношении напоминал античный Пелопонес, где все жители подразделялись на два класса — полноправных спартанцев и бесправных илотов. В качестве первых в СССР выступали руководящие члены КПСС, в качестве вторых — остальные жители.

     Первый  этап революции, таким образом, должен был свестись к тому, чтобы противопоставить господствующему в обществе классу — партбюрократии — её собственное оружие. В качестве такого оружия использовались “советские законы”.

     Процесс разложения режима, занявший несколько  послевоенных десятилетий, завершился в 1985-1988 года, с момента, когда на должность генсека проник Горбачёв, и до периода его торжества на ХIХ партийной конференции. Партийная республика рухнула в 1989 году, после того, как был избран Съезд народных депутатов СССР.

     Начало  его работы было публичной констатацией возникшего в стране двоевластия  — Партбюро КПСС как органа партийной республики и Съезда как органа нарождающейся республики Советов.

     Но  если Съезд был абсолютно легитимным органом власти, то Партбюро оказалось каким-то анахронизмом. Правда, в 1989 году вопрос не стоял в виде рокового противостояния 1917 года — кто кого. На самом деле прекращение существования Политбюро было вопросам времени. Рано или поздно оно должно было отмереть.

     У процесса превращения СССР в республику Советов, соответствующую основам конституционного строя, имелась и оборотная сторона. Она состояла в том, что федеративный характер Коммунистической партии Советского Союза, составлявшей каркас государственной власти, сменился конфедеративным характером Советского Союза, обусловленным тем, что каждая союзная республика “имела право” свободного выхода из СССР. Сложившаяся к тому времени номенклатура “национальных республик” была заражена этно-шовинизмом и государственным сепаратизмом, противопоставляя свои интересы интересам исторической России и всему русскому.

     На  выборах 1990 года в республиканские и местные Советы ортодоксальная часть КПСС потерпела окончательное крушение как политическая сила.

     Трансформация СССР из партийной республики в республику Советов совершалась не сразу. Сначала  под видом “перестройки” произошло  разложение партийного аппарата, выделение из его “монолитной” массы оппозиционной группировки, названной “демократической платформой в КПСС”. В конце концов партаппарат раскололся на три части: одни остались с партией, разделив её судьбу, другие занялись предпринимательством, первоначальным накоплением, третьи перешли в состав образуемых по новым принципам Советов или в исполнительные структуры власти.

     От  республики Советов  к парламентской  республике. Система государственной власти после всеобщих местных и республиканских выборов 1990 года пришла в соответствие с номинальной системой, предписанной Конституцией СССР и конституциями союзных республик. Но цель, которую ставили себе основные руководящие силы Революции, не ограничивалась устранением от государственной власти партийного нобилитета².

     Республика  Советов оставалась лишь промежуточным  результатом борьбы, формой, неприемлемой для главных задач, свойственных любой революции, — овладению властью и собственностью новыми общественными силами.

     Они могли оказаться предметом частного присвоения лишь при одном условии, если разгосударствлению подвернется не только общенациональное имущество, но и само государство. Все слои общества к тому времени оказались в достаточной степени разложены и дезориентированы, чтобы не только не противостоять всеобщему грабежу, но принимать в нём самое активное, злорадное и сладострастное участие.

     Республика  Советов, к которой стремились на словах, на деле не имела убеждённых сторонников. Номенклатура, как только КПСС была устранена от государственных  институтов, утратила всякий интерес к Советам. Что касается самой КПСС, то её аппарат, единственная дееспособная часть партии, видел в Советах своего политического противника, которому он проиграл выборы. Актив Советов, в свою очередь, платил партаппарату такой же неприязнью, так как только что сражался с ним в предвыборных схватках.

     К лету 1990 года Советы не только обрели моральное  право на властвование. Они на некоторое время оказались в состоянии быть действительной властью. Но в отличие от власти партийной республики советская республика сразу же после своего появления проявила специфическую демократическую природу, войдя в противоречие с бюрократической природой исполнительных органов, которые она унаследовала от КПСС.

     Необходимо  также отметить ещё одно качество Советов образца 1990 года — они в своём большинстве оказались большими государственниками и патриотами, чем избравшее их население. Чем ниже был уровень Советов, тем рачительнее он стремился выполнять свои властные функции. Разумеется, подобная политика, проявленная Советами скорее в форме деклараций, чем реальных действий, делала их принципиальными врагами главной движущей силы “перестройки и реформ” —протобуржуазного слоя советского чиновничества, созревшего для того, чтобы править без каких-либо препятствий.

     Поэтому, как только партийные комитеты прекратили своё существование в качестве государственных органов власти, продолжая свою деятельность лишь в качестве партийных учреждений, у Советов сразу же обнаружился новый противник. Им оказался неимоверно разросшийся бюрократический аппарат общей численностью почти в 18 миллионов человек.

     Он  повёл против республики Советов  энергичную кампанию под видом утверждения  режима не советской, а демократической  республики. Республика Советов дискредитировалась в общественном мнении как форма, свойственная лишь господству КПСС, эпохе “коммунистического тоталитаризма”, из которого цитировались одни лишь мрачные, душераздирающие страницы.

     Советы  мешали бюрократии приватизировать  как можно больше и как можно  быстрее, то есть присваивать всю полноту власти и весь объём государственного имущества, составляющего действительную ценность. Они оказались препятствием “реформ”. Советы отождествлялись пропагандой с аппаратом КПСС и становились постепенно “врагами рода человеческого”. На них списывались все недостатки, все отрицательные явления жизни. Советы, как некогда Карфаген, надо было проклясть и разрушить до основания.

     Разумеется, для того, чтобы борьба против советской  системы не сводилось только к одной критике, чтобы, с другой стороны, её место в дальнейшем не заняла система бюрократических институтов, надо было внести в сознание населения идеальный образ “хорошей” власти. В качестве идеала для начала предъявлялись схемы, извлечённые из учебников политологии и монографий Запада. Его избрали Меккой государственных систем. Идеал находили то во Франции, то в Англии, то в США. Пророков не было лишь в своём отечестве. В качестве спасителя место “народного депутата” постепенно занимал “энергичный” администратор, вроде Лужкова или Чубайса.