Экономические реформы середины 1960

Федеральное агентство по образованию

Новосибирский государственный  университет экономики  и управления –  «НИНХ» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Номер группы: УПП12

Наименование  специальности: Управление персоналом производства

Студент: Чернов Максим Анатольевич

Номер зачетной книжки (студенческого  билета): 110721

Учебная дисциплина: Отечественная история

Кафедра истории и политологии

Номер варианта контрольной  работы: 10

Дата  регистрации институтом «___»____________________ 2011 г.

Дата  регистрации кафедрой «___» _____________________ 2011 г.

Проверил:______________________________________________

                                         (фамилия, имя,  отчество преподавателя) 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2011

      Содержание:

Введение………………………………………………………………… ………...4

Вопрос № 10. 5

Список литературы: 15 

Вариант 10.

"Перестройка:  предпосылки, сущность, итоги, историческое  значение.

     Введение

     Современный период истории нашей страны стал для неё переломным. Начиная с 1980-х годов совершается переход российской истории в новое качество. Вслед за радикальными изменениями в идеологии, общественном сознании, политической и государственной организации начались глубинные изменения в отношениях собственности и социальной структуре. Крушение коммунистического режима и КПСС, распад Советского Союза, образование на его месте новых независимых государств, в том числе самой России, непризнанных республик, становление идеологического плюрализма, зарождение гражданского общества, новых классов (среди них капиталистического) - вот только некоторые из новых реалий современной истории, начало которой можно датировать мартом-апрелем 1985 года.

     Перестройкой  называется заключительный этап истории  СССР, начавшийся в 1985г. с проведения реформ и завершившийся в 1991 г. распадом Советского союза. Однако ощущение необходимости перемен возникло в советском обществе ещё в эпоху «застоя». Понятие «перестройка» весьма спорно: каждый подразумевает под ним нечто, соответствующее его политическим взглядам. Я понимаю под словом «перестройка» как совокупность общественно-политических процессов в период 1985-1991 годов.

     В своей деятельности Л.И Брежнев  и его окружение опирались  в первую очередь на чиновников аппарата КПСС, контролировавших в стране буквально  всё от внешней разведки до производства детских игрушек. Подобная система  управления давала возможность получать больше взятки и совершать разного  рода незаконные сделки. Именно так в СССР и начали формироваться первые крупные капиталы, часто имевшие уголовное происхождение. Государственная промышленность не могла произвести достаточного количества хороших товаров народного потребления – одежды, мебели, бытовой техники и много другого. Поэтому предприимчивые люди ещё в хрущёвские времена создали целую «тайную промышленность»: подпольные цехи, в которых изготавливалось всё, что необходимо в повседневной жизни, и, прежде всего – одежда и обувь. Сеть подпольных предприятий называлась «теневой экономикой». Поскольку тайным мастерским требовалось сырьё, а также надёжное прикрытие от милиции и прокуратуры, дельцы «теневой экономики» быстро установили контакты с партийными взяточниками.

     В середине 80-х руководство КПСС провозгласили курс на перестройку. По масштабу вызванных ею перемен в Европе, да и во всём мире её справедливо сопоставляют с такими историческими событиями, как Великая французская революция или Октябрь 1917 года в России. И так, термин «перестройка» появился в нашей политической лексике в 1985 году. Но чем была тогдашняя «перестройка»? Что она дала стране и чего она её лишила?

     Тема  перестройки и  распада СССР особенно интересна тем, что  в настоящий момент трудно найти человека, судьба которого не изменилась бы существенным образом в связи  с реформами М.С. Горбачева. перестройка повлияла на жизнь людей всех поколений: моего – родившегося в этот сложный период и пожинающего его плоды сейчас; поколения наших родителей, которым пришлось растить детей в это «смутное время»; более старшего поколения, привыкшего к совершенно иному укладу жизни.

     С середины 80-х и, особенно с начала 90-х гг. в России, как и в целом  СССР, стали происходить серьезные  изменения. Эти изменения затронули  все стороны социально-экономической  и особенно политической жизни советского общества. Они протекали весьма быстро, носили противоречивый характер и имели  серьезные последствия для России и всех республик, входивших в  Советский Союз. Вместе с тем политические события, проходившие в советском союзе и в его республиках, отразились и на процессе мировой политической истории. Сегодня трудно объективно разобраться во всех этих событиях и, особенно в их последствиях, дать однозначный ответ на все вопросы, которые в этой связи возникают. Потребуется немало времени, прежде чем историки дадут на все эти вопросы убедительные ответы. Сегодня же точка зрения и оценки исследователей противоречивы, во многом субъективны и далеки от совпадения. Это естественно, так как для глубокого и объективного осмысления этих событий потребуются время, накопление и изучение всестороннего и большого документального материала.

Предпосылки перестройки.

     Судя  по динамике множества показателей, СССР в 1965-1985 гг. находился в состоянии  благополучия, несмотря на многие неурядицы, которые в принципе могли быть устранены. Советский строй, выросший из крестьянского мироощущения, медленно отвечал на принципиально иные потребности  растущего городского населения, особенно молодежи. Нарастал разрыв между новым социальным типом (молодого образованного горожанина среднего достатка) и строем жизни, что было объективной причиной нарастающего недовольства. Но никаких принципиальных препятствий для преодоления этого противоречия в советском типе государства не было.

     В то же время назревали факторы  нестабильности и общего ощущения неблагополучия, которые накладывались на неизбежный и общий адаптационный стресс, связанный с массовой урбанизацией - переходом к городскому образу жизни. Видимыми симптомами стало широкое  распространение алкоголизма, вновь  появившееся после 20-х годов бродяжничество. В 1983 г. были выявлены 390 тыс. взрослых людей, «не занятых общественно полезным трудом». Расширилась мелкая коррупция  и произвол чиновников: В 1984 г. в ЦК КПСС поступило 74 тыс. анонимных писем с жалобами.

     И внутри страны, и в мире возникло предчувствие, что СССР проигрывает  холодную войну. Важным признаком стал переход на антисоветские позиции  сначала западной левой интеллигенции («еврокоммунизм»), а потом и все более заметной части отечественной интеллигенции («диссиденты»). Официальная идеология становилась все более напыщенной (концепция «развитого социализма») и все более чуждой настроениям людей. В сфере государственного строительства стали слабеть и размываться обе необходимые опоры власти - сила и согласие.

     Взяв  на себя, в отличие от западного  общества, бремя организации почти  всего хозяйства, советское государство  обязано было иметь аппарат, способный  хорошо или по меньшей мере приемлемо координировать усилия всех подсистем экономики и распределение ресурсов. Для этой цели служили план в производстве и рынок в потреблении. В 70-е годы, однако, масштабы, разнообразие и динамичность хозяйства превысили критические возможности планирования старого типа.

     Производство  стало недостаточно быстро отвечать на изменения как технологии, так и общественных потребностей. Мыслящие в категориях политэкономии кадры все больше сдвигались к идее использовать в советском хозяйстве стихийный регулятор - рынок. Поскольку категории политэкономии составляют неразрывную систему, речь шла уже не о рынке товаров, а о целостной рыночной экономике (рынок денег, товаров и труда). Таким образом, существенная часть номенклатуры стала воспринимать все устройство государства (Госплан, Госкомцен, Госбанк, министерства и предприятия), а также советское право (отношения собственности и трудовое право) как неправильные. Марксизм дал этому ощущению «язык» («несоответствие производительных сил и производственных отношений»).

     Сама  система государства стала терять целостность и неявно «распадаться»  на множество подсистем, следующих  не общим, а своим собственным  критериям оптимизации. Наглядным  выражением этого стала ведомственность. Этот известный дефект системы отраслевых министерств проявился в СССР уже с 20-х годов, но с особой силой - в период застоя. Со временем ведомство имеет тенденцию превратиться в замкнутый организм, так что возникает конфликт интересов: ведомства с государством в целом и ведомства с другими ведомствами.

     Ведомственность подрывала одну из главных основ  советского строя, придававшую силу его экономике - общенародный характер собственности и хозяйства. Оптимизация  по высшим, общим критериям объясняла  известное явление: с точки зрения частных критериев советское  государство выглядело отсталым и «корявым», а в целом - было поразительно эффективным. Складываясь в замкнутую  административно-хозяйственную систему  и обретая «чувство хозяина», ведомство  неявно проводило денационализацию части хозяйства, вставало на путь, ведущий к приватизации. Это порождало  и процесс разделения народа, пусть  не на классы, а на группы и корпорации (что позже, в 1990 г., проявилось, например, в антисоветских забастовках  шахтеров).

     В период «сталинизма» важную роль в  нейтрализации ведомственности  играла партия, которая следовала  «общим» критериям и держала  хозяйственных руководителей в  жестких рамках. Использовалась также  частая ротация кадров (в конце 30-х  годов даже с репрессиями) - зародыши неконтролируемой самоорганизации  разрушались. В 70-80-е годы партийная номенклатура стала сращиваться с ведомственной, ротация кадров замедлилась, центральная власть все больше утрачивала контроль над госаппаратом. Поскольку это были годы больших технологических сдвигов («научно-техническая революция»), а они требовали межотраслевых усилий, ведомственность стала важным тормозом научно-технического прогресса. Преувеличивать значение этого фактора не следует, т.к. на главных направлениях (например, в производстве военной техники) поддерживался высокий уровень новаторства, а в целом экономические возможности оказывали на технический прогресс гораздо большее влияние. Однако психологический эффект задержек во внедрении новых технологий был очень велик.

     В 70-е годы произошло соединение ведомственности  с местничеством - сплочением руководителей  госаппарата и хозяйства региона  в конфликте интересов с центром  и другими регионами (другой тип  субоптимизации - исходя из региональных критериев). В тех регионах, которые были национально-государственными образованиями (союзных и автономных республиках, областях и округах), местничество принимало национальную окраску. Образование региональных элит, включающих в себя и работников аппарата ведомств, и работников местных органов власти, породило новый тип политических субъектов - номенклатурные кланы.

     До  «оттепели» Хрущева государство  вело с местничеством постоянную и тщательную борьбу, доходя в сталинский период до жестоких репрессий. Несколько  волн репрессий 30-х годов против местной элиты как «националистов»  на деле искореняли местничество. Национализм  местных кадров был лишь идеологической маской, под которой шло их объединение. Современный анализ их слов и дел  не позволяет считать их национал-сепаратистами. Семилетний период территориального управления хозяйством через совнархозы создал сильные структуры с узаконенной идеологией местничества, и в последующий период они не были нейтрализованы. Да и номенклатура центральных органов включилась в процесс образования кланов. Началось неявное пока разделение страны. Государство становилось все менее советским.

     Это было не следствием ошибок или злой воли, а результатом процессов  самоорганизации. Разница в том, что до 1953 г. государство придавало  всем этим процессам большое значение, постоянно держало их в центре внимания и регулировало исходя из общей политической программы. В  ходе «десталинизации» были ликвидированы те небольшие по размерам или даже невидимые элементы государства, которые вели системный анализ всего происходящего, и в последующие периоды именно утрата системности стала особенностью планов и действий государства. Примером может служить участие в изматывающей гонке вооружений с выходом числа ядерных зарядов далеко за пределы, достаточные для сдерживания вероятного противника. Другой пример - равнодушие государства к становлению организованной преступности и ее внедрению в местные элиты. Это явление, вполне совместимое с рыночной экономикой и либеральным государством, было смертельно опасно для советского хозяйства и государства.

     Для объяснения обществу причин уже ощущаемого неблагополучия идеологическая партийно-государственная  машина внедряла в массовое сознание ряд мифов (внедряла как непосредственно, так и через «теневую» систему - самиздат, анекдоты, кухонные дискуссии). Cоветские граждане и не догадывались, что их угнетают и эксплуатируют, пока им этого не объяснили. Не было ничего похожего на массовое недовольство советским строем, отрицания самой его сути. Но людей начал грызть червь сомнения.

     Все в более широких кругах населения  СССР, прежде всего в кругах интеллигенции, нарастало отчуждение от государства  и ощущение, что жизнь устроена неправильно. Тем самым государство  лишалось своей второй опоры - согласия.