Автор: Пользователь скрыл имя, 24 Июня 2013 в 01:21, реферат
«Окна Роста», — писал Маяковский, — фантастическая вещь. Это обслуживание горстью художников, вручную, стопятидесятимиллионного народища».
«Окна Роста» (или «Окна сатиры Роста») — особого типа плакаты на политические, военные и хозяйственные темы дня, которые выпускались с осени 1919 года по январь 1922 года включительно — сначала Российским телеграфным агентством (Роста), а затем Главным управлением политико-просветительных учреждений Наркомпроса РСФСР (Главполитпросветом).
Первоначально «Окна Роста» вывешивались только в витринах (окнах) пустовавших магазинов. Отсюда их название, которое писалось крупными буквами над рисунками, в виде заголовка — «ОКНО САТИРЫ РОСТА».
Статья "Окна РОСТА" В.В. Маяковского
«Окна Роста», — писал Маяковский, — фантастическая вещь. Это обслуживание горстью художников, вручную, стопятидесятимиллионного народища».
«Окна Роста» (или «Окна сатиры Роста») — особого типа плакаты на политические, военные и хозяйственные темы дня, которые выпускались с осени 1919 года по январь 1922 года включительно — сначала Российским телеграфным агентством (Роста), а затем Главным управлением политико-просветительных учреждений Наркомпроса РСФСР (Главполитпросветом).
Первоначально «Окна Роста» вывешивались только в витринах (окнах) пустовавших магазинов. Отсюда их название, которое писалось крупными буквами над рисунками, в виде заголовка — «ОКНО САТИРЫ РОСТА».
Но темы «Окон» были не только сатирические. Поэтому слово «сатиры» вскоре исчезает из заголовка, а затем и самый заголовок заменяется пометкой «Роста» с обозначением очередного номера. С февраля 1921 года вместо этой пометки ставится другая — «Главполитпросвет».
Все же название «Окно Роста» сохранилось как условное обозначение известного типа плакатов. В годы Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков по образцу «Окон Роста» выпускались «Окна ТАСС».
Первоначально для каждой витрины делалось особое «Окно». Поэтому первые «Окна» выходили каждое в одном экземпляре. Затем «Окна» начали копировать — сначала от руки, сводя контуры через копирку, потом при помощи трафарета из картона или промасленной бумаги.
«Техника размножения и рассылки «Окон», — пишет в своих воспоминаниях М. Черемных, — была молниеносной. Получив оригинал, трафаретчик должен был на следующий же день уже принести готовыми 25 экз., на второй день — еще 50, через несколько дней бывал готов весь тираж, доходивший до 300 экз. Трафаретчик работал обычно с семьей или с небольшим коллективом... Первые копии, полученные от трафаретчиков, сейчас же рассылались в самые отдаленные отделения... Последние экземпляры получали подмосковные... Позднее, кроме копий, посылали и трафареты, чтобы «Окна» размножались уже на местах» (М. Черемных. «Маяковский в Роста», журнал «Искусство», 1940, № 3, стр. 40).
Разумеется, тиражи печатных плакатов во много раз превышали тиражи размноженных от руки «Окон». Но «Окна» имели перед печатными плакатами свои преимущества. Они систематически откликались на злобу дня. Каждое «Окно» соответствовало не одному, а нескольким плакатам обычного типа. И самым важным преимуществом «Окон Роста» была их бо̀льшая, сравнительно с печатными плакатами, оперативность.
О начале своей работы в Роста Маяковский рассказывает в статье «Прошу слова»:
«Моя работа в Роста началась так: я увидел на углу Кузнецкого и Петровки, где теперь Моссельпром, первый вывешенный двухметровый плакат. Немедленно обратился к заву Ростой, который свел меня с М. М. Черемных, одним из лучших работников этого дела. Второе окно мы делали вместе...».
На долю трех художников, составлявших основное ядро художественного отдела Роста, — Черемных, Маяковского и Малютина, — приходится около 1300 «Окон». Малютин, в связи с особенностями его манеры, требовавшей более детальной проработки рисунка, был менее «плодовитым». Маяковский и Черемных делали, приблизительно, поровну. Следовательно, можно считать, что Маяковским нарисовано 450—500 «Окон» (или 3600—4000 отдельных плакатов-рисунков).
По «Окнам» можно день за днем проследить, чем жила Советская республика в течение почти тридцати месяцев.
Время работы Маяковского в Роста (октябрь 1919 г. — январь 1922 г.) относится к двум периодам истории нашей родины: периоду иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918—1920) и периоду перехода на мирную работу по восстановлению народного хозяйства (1921—1925).
В пределах каждого периода история «Окон» может быть подразделена на этапы, для каждого из которых характерен определенный круг тем и персонажей.
Для «Окон» периода гражданской войны (1919—1920) таких этапов три:
1. Октябрь 1919 года — январь 1920 года. Основные темы: разгром Деникина, Юденича и контрреволюционных заговоров, блокада Советской России интервентами и ее прекращение.
2. Февраль —
апрель 1920 года. Резко увеличивается
удельный вес тем, посвященных
вопросам внутренней политики: продразверстка
и установление отношений с
крестьянством в соответствии
с ленинской политикой,
3. Конец апреля — конец декабря 1920 года. Основная тема «Окон» — третий поход Антанты (Польша, Врангель). Свыше сотни «Окон» посвящено теме «помощь фронту» (сентябрь — октябрь). Дальше — мирный договор с Польшей (октябрь — ноябрь), разгром Врангеля и окончание гражданской войны (ноябрь — декабрь).
СТАРАЯ БАСНЯ С НЕКОТОРЫМИ РАЗЪЯСНЕНИЯМИ
По улицам слона водили,
как видно, на показ...
Не будем продолжать известной басни сказ.
Фамилью лишь откроем Моськи,
Фамилия той Моськи - Дмовский.
Ведет на нас поляков он.
Мораль:
раздавит моську слон.
[1920, январь - февраль] Роста No 3
Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд) родился в Киеве в семье ремесленника. Склонность к литературному творчеству проявилась у него еще в детские годы. В Белостоке, где он учился в реальном училище, стал редактором рукописного журнала. В студенческие годы, которые он провел в психоневрологическом институте Петрограда, становится одним из главных авторов журнала "Путь студенчества" и, по сути, его редактором.
Одобрительно встретив Февральскую революцию 1917 г., 19-летний Кольцов внимательно следил за развитием событий общественной жизни. Он восторженно принял Октябрьскую революцию.
В 1918 г. М. Кольцов возглавил съемочную группу зарождавшейся советской кинохроники, которая побывала в революционной Финляндии, на Западном фронте. Он заведовал отделом хроники Всероссийского кинокомитета Наркомпроса, руководил журналом "Кинонеделя", возглавлял отдел хроники Всеукраинского кинокомитета. В 1920 г. стал заместителем редактора одной из первых массовых красноармейских газет – "Красная Армия".
В 1920–1923 гг. деятельность М. Кольцова связана с выполнением многочисленных поручений Народного комиссариата по иностранным делам и с РОСТА. В начале 20-х годов его очерки и корреспонденции появляются в "Правде", "Известиях ВЦИК", в петроградской "Красной газете". Находясь в Петрограде в дни кронштадтского мятежа, принимал участие в его подавлении, редактировал созданную в те дни газету" "Красный Кронштадт".
После возвращения в Москву работал заведующим международным отделом РОСТА, не порывая связей с Наркоминделом. Все чаще появлялись его материалы в "Правде" – фельетоны, памфлеты, очерки. Вскоре М. Кольцов получает право на ведение в "Правде" "собственной рубрики" – "По белой прессе".
В конце 20-х годов М. Кольцов становится постоянным автором отдела "Правды" – "Каленым пером", а затем "Листка Рабоче-крестьянской инспекции "Под контроль масс!", появившегося в газете в середине марта 1928 г. С его именем связано также регулярное появление в эту пору фельетонов в каждом воскресном номере "Правды".
В 1923 г. Кольцов стал инициатором основания, а затем и редактором еженедельника "Огонек", популярность которого уже в 20-е годы была колоссальна: тираж его с 20 тыс. экземпляров поднялся до 500 тысяч экз.
Расширявшиеся масштабы издательской деятельности привели к возникновению акционерного общества "Огонек", которое вскоре было преобразовано в журнально-газетное объединение (Жургаз). Его возглавил М. Кольцов и создал под эгидой Жургаза журналы "Советское фото", "Чудак", дав тем самым новый импульс типологическому обогащению отечественной журнальной периодики.
Кольцов был активным участником различных массовых кампаний, имевших большое общественное значение. Среди его важнейших организационно-творческих дел особое место заняла пропаганда развития советской авиации. По его примеру многие корреспонденты "Правды", "Известий", "Комсомольской правды" стали энтузиастами авиационного дела.
В творческом методе М. Кольцова особо выделяются репортажи с места событий, прием "журналист меняет профессию". Умение перевоплощаться в таксиста, учителя, сотрудника загса придавали его выступлениям не только яркость и образность, но и достоверность в показе правды жизни.
На протяжении 30-х годов Кольцов посвящает десятки статей разоблачению фашизма, его человеконенавистнической сущности. Полтора года, с августа 1936 г., он провел в качестве корреспондента "Правды" на фронтах республиканской Испании. Его многочисленные репортажи и очерки составили книгу "Испанский дневник". В республиканской армии Кольцов являлся политинспектором по интербригадам в звании бригадного комиссара, сочетая таким образом журналистскую и политическую деятельность.
В 1930 г. награжден орденом Красной Звезды; в конце 1937 г., после возвращения из Испании, удостоен боевой награды – ордена Красного Знамени. В июне 1938 г. М. Кольцов был избран депутатом Верховного Совета РСФСР, а вскоре, обвиненный в антисоветской деятельности, репрессирован.
К ВОПРОСУ О ТУПОУМИИ
В небольших
комнатах правления Еланского
Ответственный кооператор товарищ Воробьев высунулся из кабинета в канцелярию.
– Как же с телеграфной директивой? Уже который день собираемся спустить ее в низовую сеть. Дайте текст на подпись.
Ему принесли листочек с текстом. В конце директивы бодро синели мужественные слова:
«...усильте заготовку».
– А номер? Директиву без номера спускать не приходится.
Листок порхнул в регистратуру и вернулся с мощным солидным номером.
«...усильте заготовку 13 530».
Воробьев обмакнул перышко, строго посмотрел на лишнюю каплю чернил и, презрительно стряхнув ее, поставил подпись вслед за номером.
Директиву спустили. Она скользнула по телеграфным проводам, потом ее повезли со станции нарочные по селам.
Нарочные мерзли, они кутали сизые носы в пахучие овчины, директиве было тепло, она лежала глубоко за пазухой у нарочных.
Уполномоченный районного потребительского общества в Ионово-Ежовке расправил телеграфный бланк и звонко до конца прочел уполномоченному райисполкома приказание высшего кооперативного центра:
– «...усильте заготовку 13 530 воробьев». Понял?
– Понял. Только в конце не расслышал. Чего там усилить заготовку?
– Сказано – тринадцать тысяч пятьсот тридцать штук. Понял?
– Так-так-так-так-так... Ясно. И много их, воробьев, надо заготовить?
– Сказано – тринадцать тысяч пятьсот тридцать штук. Понял?
– Так-так-так-так! Ясно, ясно. А подпись чья?
– Подписи нет. Да и к чему подпись? Дело простое: усилить заготовку тринадцати с половиной тысяч воробьев. Придется, дорогой товарищ, это дельце спешно провернуть. Вызывай председателя.
Ионово-ежовский председатель, осведомившись о полученной директиве, нахмурился, но не сплоховал. Он сказал прямо и открыто, что заготовка воробьев для ионово-ежевцев дело новое. Всякое заготовляли, но чего не заготовляли, того не заготовляли. Воробьев не заготовляли. Однако заготовить можно, ионово-ежовцы не подкачают. Дело провернуть можно, надо только поднять дух, воодушевить массу.
Председатель совета, совместно с двумя районными уполномоченными – исполкомским и кооперативным, устроил заседание актива. Перед активом были сделаны доклады о последних директивах по заготовке воробьев.
Далее последовало общегражданское собрание всей Ионово-Ежовки. Часть единоличников, вначале сильно встревоженная, узнав, что дело идет только о воробьях, пришла в приподнятое и даже веселое настроение. Один из граждан выразил это даже в виде краткой речи, под легкий смех в зале:
– Чего-чего, а воробьев заготовим. Воробьев нам не жалко. Смех показался президиуму подозрительным. Председатель собрания наставительно и сурово сказал:
– То-то же!
Дальше работа шла как по маслу. Население подошло к заготовке воробьев поистине как к важнейшей ударной и срочной кампании. Распоряжением местных властей были привлечены к работе не только взрослые, но и дети.