Проявление религиозного экстремизма в РФ

      Анализ  содержания деятельности зарубежных исламских  экстремистских центров свидетельствует  о том, что в их планы в отношении  РФ входит противопоставление интересов  российских мусульман интересам государства и общества, побуждение общественно-политической элиты регионов с преобладающим мусульманским населением к формированию условий для выхода из состава РФ и созданию новых государственных образований, ориентированных на страны исламского мира. Исламский фактор пытаются разыгрывать в своих целях лидеры некоторых националистических и сепаратистских движений, что вносит дестабилизирующие элементы в общественно-политическую ситуацию в ряде регионов страны, особенно на Северном Кавказе, народам которого пытаются навязать не свойственный им мировоззренческий и религиозный выбор.

В РФ ислам является также одной из традиционных религий. По оценкам экспертов, в РФ проживают 14-15 млн. граждан, относящихся к мусульманской  культуре. А с учетом миграции это число может возрасти. Для РФ важно наличие четкой ориентации сотрудничества государственной власти со всеми конфессиями, в том числе с исламом.

      В соседних с Россией странах так  же создавались и создаются в настоящее время плацдармы и опорные пункты терроризма. Так, в Азербайджане действовала сеть учебных лагерей для детей с преподавателями – арабами: саудовец Мухаммад Салам Абд ал-Хамид, сомалиец Мухаммад Али Хороко, йеменцы Ариф Абдулла, Каид Абд ар-Рахман Хаурузи и др. Помимо преподавательской деятельности, они занимались распространением религиозной литературы, видеокассет и т.д. в Дагестане, Чечне. Азербайджанский плацдарм до сих пор является составной частью «глобальной интифады», – утверждал исследователь из Института исламского понимания (Малайзия) Ахмад Фаиз бин Абд ар-Рахман.

      Опасность создает и территория Грузии, которая по-прежнему используется бандформированиями в качестве базового района. По имеющейся информации, в Панкисском ущелье, а именно в селениях Джокола, Дуиси и Нижнем Омало Ахметского района Грузии рассредоточена большая часть отрядов полевых командиров Руслана Гелаева и братьев Ахмадовых. Многочисленные факты свидетельствуют об использовании террористами территории Грузии для транзита своих грузов и подкреплений, направляемых в Чечню, а также для подготовки, лечения и отдыха боевиков, для обеспечения пропагандистского прикрытия их противозаконной деятельности и т.д. В Панкисском ущелье, ставшем неподконтрольным грузинским властям бандитским анклавом, порой находилось более тысячи боевиков. В этом ущелье успел «побывать» М. Удугов, который в конце 1999 - начале 2000 гг. контактировал с личным представителем Усамы бен Ладена, здесь же почти год «отдыхал» Руслан Гелаев, после его ухода из с. Комсомольское, а так же Гочияев – один из организаторов взрывов в Москве и т.д.  Криминализации Грузии и превращении ее территории в плацдарм международного терроризма способствует и социально-экономическая ситуация в республике, не внушающая оптимизма. Невиданными размерами и темпами процветает коррупция, безработица. Наблюдается массовая эмиграция грузин за пределы республики в поисках работы (в основном – в Россию, где, по некоторым данным, проживает не менее 1 миллиона грузин), в то время как в 2000-2001 гг. международные террористы активизировали усилия по проникновению в экономику Грузии и «отмыванию» своих доходов (прежде всего через игорный бизнес, торговлю, гостиничное хозяйство, рынок недвижимости).

      Другие бывшие союзные республики – Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Казахстан так же характеризуются высоким уровнем проявления экстремизма нам религиозной почве, являются базой для осуществления экстремисткой деятельности в сопредельных с ними территориями, что создает постоянную напряженность для России.

Если  российская молодежь имеет одни причины  для проявления экстремизма,  то влияние Юга и Северного Кавказа  имеет корни религиозного направления «ислам».

Вопрос  5.  «Исламские» экстремизм и терроризм на Северном Кавказе 

      Известно, что ислам появился в 7 веке н.э. и в том же веке первые мусульмане пришли на Кавказ. Процесс исламизации Кавказа завершился во второй половине 18 века. К этому времени ислам уже был принят в этом регионе, как официальная религия. Все это время ислам оказывал все большее влияние на духовную, социальную и политическую жизнь горцев Кавказа. Ислам – всеохватывающая религия, которая регулирует все стороны жизни верующего. Кроме отношений между человеком и Богом, ислам регулирует семейные, общественные отношения и отношения в сфере политики.

      Особенно  масштабно на территории России процесс  политизации ислама происходил и  все еще происходит на Северном Кавказе, где уже в начале 90-х годов  активно стала распространяться идеология ваххабизма. Рост экстремистских и террористических тенденций стал здесь в наибольшей степени ощущаться первоначально в ходе «самоопределения» «суверенной» Чечни, а затем в результате последовавших военных операций на территории этой республики.

Активизации религиозного-политического экстремизма ваххабитских джамаатов и их покровителей способствовало введение 3 февраля 1999 года А. Масхадовым шариатского правления в Чечне, образования Шуры как высшего религиозно-политического органа власти, что произошло вопреки общественному мнению. Итогом их деятельности явился провокационный поход дагестанских и чеченских ваххабитов в горный  Дагестан, который вверг Чечню и чеченцев в новую трагедию. На подавление антигосударственного мятежа были использованы федеральные войска, разгромившие не только религиозных радикалистов, но и наносившие ракетно-бомбовые удары по селениям, в ходе которых гибли  мирные жители, не имевшие никакого отношения к террористам и религиозным экстремистам. Особую значимость данные процессы приобрели на Северном Кавказе, где рядом веками жили в дружбе и взаимотерпимости десятки этносов и народностей, а ныне споры между некоторыми из них стали решаться вооруженным путем. Террористические акции, похищение мирных жителей, угон скота, автотранспорта стали обычными явлениями на территории Дагестана, Ставропольского края, Ингушетии и других субъектов федерации Южного федерального округа.

      Новый исламский экстремизм не привязан к  определенной национальной территории, идеологически не загружен, прост: достаточно верить в Аллаха, следовать требованиям радикального ислама и его главной идее — подавлять врагов джихадом. Программ решения социально-экономических проблем экстремисты не предлагают, поскольку считают, что правление в форме халифата — истинная исламская власть, и она сможет решить все вопросы.

      Если  экстремизм – крайность, то терроризм  – крайность крайности,  выступающая, скорее, как «логическое», но не обязательное развитие   экстремизма». Терроризм представляет собой систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизацию общества насилием. Составной, но автономной частью религиозного терроризма выступает терроризм исламский. Известный отечественный терролог Е.Г.Ляхов подчеркивает, что немаловажным отличием терроризма 90-х гг. от терроризма 70-х гг. является его усиливающаяся исламизация, а наиболее питательной средой проявления терроризма в наши дни становится уже не идеология, а национальные, этнические и религиозные интересы, в частности исламский фундаментализм.

Среди различных видов терроризма отечественными и западными исследователями  выделяется религиозный, связанный  с борьбой приверженцев одной  религии или секты в рамках одного государства с адептами другой религии, либо с попыткой подорвать и низвергнуть светскую власть и утвердить власть религиозную, либо с тем и иным одновременно. Однако, как правило, в чистом виде религиозный терроризм практически не встречается, но переплетается с другими видами терроризма - политическим, этническим, социальным и т.д. 
К нему можно отнести террористические акции, имевшие место: в Буденновске (1995г., Ш. Басаев), Кизляре и Первомайском, (1996г., С.Радуев), Беслане (01.09.2004), Знаменском (19.07.2005), Грозном (2002), Моздоке (01.08.2003), Буйнакске (05.09.1999), Москве (23.10.2002, «Норд-Ост», М. Бараев), Каспийске (09.05.2002). Бесланская акция была чистым видом террора против мирного населения, не имеющего отношения к любым формам боевых действий на территории Чечни. Беслан — преимущественно исламский город, поэтому вообще странно, что он стал мишенью террористов, якобы выступающих под исламскими знаменами. Инициаторы и исполнители этой акции, взяв в заложники детей этого осетинского исламско-христианского города, не совершали даже никаких симметричных акций возмездия, поскольку не известно ни одного случая, когда бы федеральные силы в Чечне целенаправленно брали в заложники детей, захватывая школы. Все участники этой акции — преступники и их невозможно считать ни партизанами, ни диверсантами.

      Исторически на Северном Кавказе уже фиксировались  определенные формы этнорелигиозного экстремизма и терроризма: наездничество (набеговая система); похищения людей  с целью продажи или получения выкупа; абречество; вооруженный сепаратизм и призывы к джихаду (после завершения Кавказской войны); политический бандитизм (20-е - 30-е гг. ХХ в.); этнический коллаборационизм, создание и участие на стороне фашистской Германии горских воинских формирований. Аналогичные явления в регионе вновь фиксируются с начала 90-х гг. ХХ в., вплоть до настоящего времени.

В июне 1990 г. в  Астрахани состоялся первый «неформальный» съезд мусульман СССР. В ходе его  работы была создана первая в Советском  Союзе религиозная исламская организация – «Исламская партия возрождения» (ИПВ), которая провозгласила своей целью защищать право мусульман жить по канонам ислама. Среди инициаторов создания партии были аварцы Аббас Кебедов, Багауддин Магомедов, Айюб Омаров, которые выступали с позиций суннитского фундаментализма (салафизма). Исламский фундаментализм появился и в тех регионах Юга России, где мусульманское население составляет меньшинство. Так, в южных районах Ставропольского края, где проживает значительное число ногайцев, с начала 90 гг. набрало силу мощное националистическое движение, призывавшее к возрождению ногайского народа. Всплеск национализма сопровождался усилением религиозности. Схожая картина сложилась в Республике Северная Осетия, где проповедь фундаменталистских взглядов также приобрела значительный размах.

      Значительный  интерес представляет община «мухминов» в Астрахани, которая получила в публицистике наименование «астраханские ваххабиты». Её формирование началось более десяти лет назад и было обусловлено миграционными процессами из республик Северного Кавказа в экономически более благополучные регионы Российской Федерации. Костяк мигрантов, прибывших в Астраханскую область, составили аварцы из Цумадинского района Дагестана, которые и стали основателями общины. Они стремились исповедовать «чистый ислам», освобожденный от многих накопившихся наслоений, при этом во многом опираясь на религиозный опыт Саудовской Аравии, родины ваххабизма. Конфликтных ситуаций, являющихся следствием деятельности общины, не отмечено, исключая периодических стычек с дагестанцами, приверженцами суфизма. В основе столкновений, между тем, лежала вражда на бытовой почве из-за мест на рынке, религиозный фактор здесь вторичен.

      После подписания Хасавюртовских соглашений в 1996 г. процесс радикализации салафитских  групп многократно усилился, многие их члены перешли на непримиримые, эксремистские позиции. В Чечне, где после прихода к власти сочувствующего радикальным исламистам президента З.Яндарбиева «ваххабиты» фактически получили доступ к власти, образовался очаг религиозного экстремизма, который фактически монополизировал распределение финансовых средств, выделяемых зарубежными исламистскими организациями. В соседних с Чечней юго-восточных районах Ставропольского края позиции «ваххабизма» неизмеримо усилились. «Ваххабитские» группы Ставрополья установили тесные взаимоотношения и контакты с единомышленниками на территории Чечни и Дагестана. В некоторых селениях радикальные мусульмане назначили своих имамов в мечети, и практически сразу началась активная пропаганда вооруженного джихада против властей. Аналогичные процессы протекали в салафитской среде Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Один из лидеров карачаевского джамаата Р.Борлаков наладил тесные связи с чеченскими полевыми командирами. Многие члены джамаата прошли подготовку в лагерях Хаттаба, активно участвовали в боях с федеральными войсками в 1994-1996 гг. в Чечне.

      В Кабардино-Балкарии, где лидером  джамаата был имам нальчикской мечети М. Мукожев, события развивались по схожему сценарию. В 1996 г. Мукожев вошел в созданный одним из лидеров Ичкерии Ш.Басаевым Конгресс народов Ичкерии и Дагестана и установил тесные контакты с чеченскими полевыми командирами. В салафитских общинах поддерживалась строгая дисциплина, беспрекословное подчинение амиру, доминирующим занятием «истинных мусульман» стала военная подготовка. Основным источником средств была криминальная деятельность членов джамаата, которая находила своеобразное идеологическое оправдание.

      Вторжение чеченских бандформирований в Дагестан в августе 1999 г. явилось поворотным моментом в противостоянии «ваххабитов» и сторонников традиционного ислама не только в Дагестане, но и в других республиках Северного Кавказа. Значительная часть религиозных деятелей отказались признать вторжение в Дагестан джихадом, даже при том, что многие из тех, кто выступили против бандитов, находились в оппозиции власти.

      В Чечне после начала контртеррористической  операции новое руководство республики во главе с А.Кадыровым также  заняло принципиально жесткую позицию  по борьбе с «ваххабизмом». Уже летом 2001 г. он подписал распоряжение, которым н а территории Чечни была запрещена деятельность религиозных организаций и групп, исповедующих «ваххабизм». Согласно этому документу, «ваххабитские» мечети и все неформальные религиозные учебные заведения в Чечне должны были быть закрыты.