Александр Иванович Клушин

 

 

 

 

 

 

 

титульник

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

План:

1. Введение.
2. Краткие биографические сведения сведенья об авторе.
3. Жанр стихотворной комедии.
4. Заключение.
5. Список используемой литературы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Стихотворные комедии, созданные в последние два десятилетия XVIII века, в значительной степени сохраняют верность нормативной поэтике: три единства (времени, места, действия), наличие центрального героя, чей характер определяет развитие действия. Стих, как правило, использовался александрийский.

Традиционна нередко и  фабула – любовь, встречающая препятствия, преодолеваемые хитрым слугой. Но черты  общности не исключают и различий. Они определяются творческой индивидуальностью  автора и задачей, которую он перед  собой поставил. Сатира А. И. Клушина  направлена, прежде всего, на общественные пороки, что, конечно же, не могло  не сказаться  на самой структуре  произведений, на обрисовке характеров и на стихотворной стороне.

2.   Александр Иванович Клушин (1763—1804 гг.) был родом из старинных, но обедневших орловских дворян. Отец его, Иван Степанович, умер в 1774 году в чине губернского регистратора, оставив жену и двоих сыновей. Мать вскоре вышла замуж вторично и поселилась в г. Ливны; в уездном училище этого города стали учиться оба брата Клушины: Александр и Николай.

В 1778 году А. И. Клушин поступил канцеляристом в Орловское наместничество. Известный мемуарист А. Т. Болотов, его земляк, в своих, явно пристрастных по отношению к Клушину, воспоминаниях сообщает о каком-то служебном проступке Клушина, имевшем, однако, для него благоприятные последствия. Им заинтересовался орловский наместник, князь Н. В. Репнин. Особенно покровительствовал ему Д. П. Трощинский, тогда адъютант Репнина. Вскоре молодой и одаренный юноша стал своим человеком в доме наместника, получил возможность пользоваться его библиотекой и, как сообщает тот же Болотов, «научился сам собою немецкому и французскому языкам».

Возможно, что в связи  с отъездом Н. В. Репнина из Орла, Клушин в 1780 году предпочел военную  службу гражданской, — в сержантском  чине он участвовал в походах в  Польшу в 1783—1784 годах. В 1784 году он переводится  в Смоленский пехотный полк адъютантом, а в 1786 году увольняется по прошению «за болезнью» из военной службы подпоручиком. В 1788 году, скорей всего  с помощью Трощинского, советника почтового департамента, Клушин определился в Комиссию о дорогах в Петербурге «по письменной части» и продолжал служить в ней до самого отъезда своего из Петербурга в 1794 году.

В столице он с огромным увлечением отдается литературно-театральным  интересам, пишет и переводит  для театра. Комедии его идут на сцене и пользуются большим успехом.

Сблизившись с И. А. Крыловым, Клушин участвует в создании артельной  типографии, пайщиками которой были Крылов, И. А. Дмитриевский и П. А. Плавильщиков. Сближение с Крыловым быстро превратилось в горячую дружбу. Они поселяются совместно в доме И. И. Бецкого, где  снимают помещение для типографии «Крылова с товарищи». Здесь в совместных беседах родился замысел сатирического журнала «Зритель» (1792), здесь же Клушину и Крылову приходится впервые испытать на себе политическое преследование.

По приказу Екатерины II полиция произвела обыск в  типографии «Крылова с товарищи». Петербургский губернатор П. П. Коновницын доносил П. А. Зубову о результатах обыска у Клушина: «В типографии и комнате его поэмы «Горлицы» и других вредных сочинений не оказалось, а лично мне <Клушин> объявил, что о «Горлицах» писано им было в аллегорических его снах, но без всякого намерения, и что их читал Плавильщиков, но не одобрил, почему он и изодрал...». 

Из приложенного тут же пересказа этой аллегорической повести, сделанного Клушиным, совершенно очевидно, что поэма была проникнута сочувствием к революционной Франции, которой угрожала интервенция враждебных держав.

Слухи об этом обыске дошли  до Карамзина, который писал к  И. И. Дмитриеву 3 января 1793 года: «Мне сказывали, будто издателей «Зрителя» брали  под караул: правда ли это? И за что?». По-видимому, устная молва преувеличила строгость правительственных преследований, иначе трудно было бы объяснить возможность  издания нового журнала, — «Санкт-Петербургский  Меркурий», предпринятого Крыловым и Клушиным в 1793 году. В этом журнале  Клушину принадлежала Главная роль. Он поместил в журнале четырнадцать стихотворений и поэм, большую  повесть «Несчастный М — в», серию «Российских анекдотов», рецензию на «Вадима Новгородского» Я. Б. Княжнина. К произведениям других авторов в журнале имеются примечания, подписанные Клушиным.

1793 год — время театральных  удач Клушина. По поводу его  комедии «Смех и горе» Крылов  в рецензии писал, что «редкое  сочинение принималось с таким  успехом». По поводу другой одноактной комедии Клушина, «Алхимист» (1793), в которой один актер исполняет семь ролей, Крылов писал, что «г. Клушин подает великую надежду к обогащению российского театра, и в этом согласятся со мною многие знатоки и любители театра. «Алхимист» его принят с рукоплесканиями, и не часто можно видеть в театре такого стечения публики». 

В июне 1793 года издатели обратились к президенту Академии наук Е. Р. Дашковой с просьбой печатать их журнал в  академической типографии и вместо оплаты расходов предложили собственные  пьесы («Филомелу», «Проказников», «Бешеную семью», «Сочинителя в прихожей»  Крылова, «Смех и горе», «Алхимиста» Клушина, его же и Дмитревского «Опасную шутку»), одновременно в журнале стал принимать заметное участие И. И. Мартынов, близкий к Дашковой человек.

В ноябре 1793 года наступил почти  трехмесячный перерыв в издании  журнала. К тому же времени относится  «отлучка» Клушина, вызванная его  намерением поехать за границу, о  котором он писал Екатерине II. Как  сказано в официальной справке, Клушин, «объясняя склонность свою к наукам, просит отлучиться на пять лет для продолжения учения в  Геттингенском университете с жалованием, но он его получает по 300 рублей в  год».

Просьба Клушина была доложена 22 октября 1793 года и удовлетворена  — приказано было выдать ему 1500 рублей.

Из воспоминаний А. Т. Болотова известно, что Клушин растратил полученные им деньги и потому дальше Ревеля (Таллина) не поехал. Так это или нет, но достоверно одно: в Ревеле Клушин женился на баронессе Марии-Елене Розен и поселился в Орле у своего брата Николая. В Петербург он вернулся в 1799 году и 13 июля определился в театральную цензуру русских пьес. Это устройство на службу, равно как и последующие его стихотворные сочинения, связаны только с желанием сделать карьеру и заручиться покровительством тех, кто сохранил, или приобрел видное положение при дворе Павла I. Своей новой службой Клушин был обязан А. Л. Нарышкину, назначенному директором императорских театров, 28 марта 1799 года Клушин написал стихи на смерть отца своего начальника, а самому А. Л. Нарышкину он посвятил свою новую комедию «Худо быть близоруким», поставленную 8 января 1800 года и тогда же изданную.

21 декабря 1799 года Клушин  был переименован из подпоручиков  в титулярные советники, 23 мая  1800 года, оставаясь в должности  цензора, он был назначен инспектором  (режиссером) русской труппы, а 18 октября 1800 года «за отличное прилежание в трудах» был произведен в коллежские асессоры.

Для театра Клушин продолжал  работать интенсивно. Он переделал  комическую оперу Крылова «Американцы», сохранив стихи автора, и поставил ее 8 февраля 1800 года. 24 октября была поставлена его трехактная комедия  «Услужливый» (издана в 1801 году с посвящением  Д. П. Трощинскому).

В последний период своей  литературно-драматической работы Клушин не оправдал тех надежд, которые  возлагались на него критикой и театральной  публикой начала 1790-х годов. Новые  пьесы его, хотя и охотно допускались  на сцену театральной дирекцией, в репертуаре не удержались.

Как литератор и драматург, Клушин был забыт сразу же после  своей смерти. Хорошо помнил о нем  только Крылов, рассказ которого о  причинах их окончательного разрыва  сохранился в передаче С. П. Жихарева: «Он точно был умен… и мы с ним были искренними друзьями до тех пор, покамест не пришло ему в голову сочинить оду на пожалование Андреевской лентой графа Кутайсова. Я сделал ему некоторые замечания насчет цели, с какою эта ода была сочинена, и советовал ее не печатать из уважения к самому себе. Он обиделся и не мог простить мне моих замечаний до самой своей смерти», — вспоминал этот эпизод Крылов в 1807 году.

Литературная судьба Клушина  показательна, как пример воздействия  общественно политической реакции 1790-х годов на целое литературное поколение, расставшееся с иллюзиями  и надеждами своей молодости.

3.«Смех и горе» - стихотворная комедия в пяти действиях, поставлена первый раз 15 января 1793 года. По свидетельству И. А. Крылова, на комедию обрушилась «брань безграмотных зоилов» - имена их критик не называет, «дабы избежать спокойной неизвестности, коею сии добродушные люди наслаждаются в воздаяние за свою авторскую неутомимость». В печати отрицательные отзывы о пьесе не появлялись. П. Н. Берков убедительно доказал, что одним из зоилов  был Н. Ф. Эмин, в чьей комедии «Смешное с полезным, или День рождения стихотворца» содержатся выпады против пьесы Клушина  В ней дана объективная оценка пьесы, отмечены её достоинства и недостатки. К достоинствам Крылов отнес жизненность контрастных характеров, то, что «… слог почти всегда чист, стихи хороши, вольны, сатира наполнена соли и остроты, выключая, что есть некоторые повторенья мыслей». Что касается недостатков, то, по мнению Крылова, они заключаются в том, что два мнимых философа – Плаксин и Хохоталкин, с помощью которых драматург желал осмеять порок двумя различными способами: смехом и плачем, - «оказались эпизодическими особами», у которых отняты «способы действовать». Яркий образ щеголя и повесы Ветрона не включен в интригу, и причины его появления на сцене неясны. «Лицо, наполняющее поэму без действия, есть ошибка в поэме». Недостатком является и то, что резонер пьесы Старовек читает нравоучения, тогда как «На театре должно нравоучение извлекаться из действия». Свой отзыв Крылов завершает следующим образом: «Желательно бы было, чтобы автор к дарованью своему присоединил осмотрительность в сочинении планов для будущих своих поэм, и тогда бы, может быть, драматические творенья его служили обогащение российского театра».

Клушин стремится создать  картину дворянского общества России 80 – х годов XVIII века.

Действие комедии ограничено пределами одного дома богатой помещицы Вздоровой. Но Клушин даёт почувствовать читателю и зрителю, что малый мир, изображённый в пьесе, во всем сходен с большим: действующие лица в пьесе разделяют пороки и недостатки с собратьями, занимающими высокое положение в свете. Раскрываются и условия, формировавшие характеры персонажей.

Клушин продолжает классицистические  традиции создания отрицательного характера. Он вводит в действие глупого и насмешливого Ветрона. По замечанию Вздоровой, повеса "отменно весел", "любезен" и "забавен", и тот божится: "Всегда таков!" (6, С. 490). Он придерживается веселого образа жизни, в том числе любит "резвиться" и "шутить" с чужими женами (6, С. 452-453). Громкий смех служит визитной карточкой франта, по которой Старовек безошибочно узнает его: "Я слышу смех - Ветрон изволит забавляться" (6, С. 523). Модник хохочет над Хохоталкиным, отказавшим ему, как и всем франтам, в уме (6, С. 494). Интересы персонажа ограничены забавами и увеселениями, а его смех объясняется прекрасным расположением духа в ожидании новых празднеств.

Степень обличительности  смеха персонажа не зависит от выбора им объекта осмеяния и целиком  определяется его мотивацией. Слуга  Андрей не разоблачает или наказывает порок, а забавляется глупостью  и трусостью Ветрона (6, С. 514-516). Узнав  от Анюты о намерении Вздоровой женить Ветрона на Прияте, Андрей насмехается над глупостью и трусостью франта (6, С. 451). Слуга осмеивает бесчестность придворного, который не возвращает долги и боится сражений, и превозносит храбрость Пламена. Слуга также старается убедить свою возлюбленную Анюту в том, что он и сам способен проучить "дансера" (6, С. 451). Глупость модника является лишь поводом для насмешек Андрея, а истинные мотивы кроются в желании показать возлюбленной свою храбрость. Мотивация смеха модника и слуги одинакова: желание позабавиться и уверенность в правильности своих взглядов. Вот почему Клушин осмеивает франта, сравнивая его со слугой. Так, в начале пятого явления четвертого действия, согласно ремарке, Андрей повторяет за поющим Ветроном, его прыжки (6, С. 514). Потом модник расхваливает ловкость Андрея и предполагает, что такой же была его мать. Слуга же оборачивает размышления франта в намек на родственные отношения с ним (6, С. 515-516).

Плаксин и Хохоталкин, как  и Андрей, смеются над Ветроном, желая показать свое превосходство. Когда модник называет себя "истинным дураком", сетуя на плохое качество пошива своего наряда, Плаксин соглашается с ним: "Вы и в другом, сударь, кафтане то же были" (6, С. 492). Ветрон не понял намека на свою глупость и обвиняет во всем портных. Хохоталкин же объясняет ему: "Но что вы таковы, виновна в том природа!" (там же). В ответ модник насмехается над мнимостью ума своих оппонентов (6, С. 493). Плаксин обличает франтов, сравнивая их с механической игрушкой. Несмотря на очевидную глупость, франты ведут себя высокомерно и презирают окружающих. Не понимая смысла произносимых ими русских слов, они стараются блеснуть знанием французских (6, С. 493-494). Лжефилософы и модник обмениваются насмешками с целью унизить друг друга. Вот почему Хохоталкин, не добавив существенных штрихов к портрету франтов, называет их "премелкими существами" и уходит (6, С. 494). Старовек, в отличие от мнимых философов, не осмеивает Ветрона в его присутствии. Он просто избегает встречи с глупцом, не желая терпеть его общество.