Характеристика поэмы Медный Всадник

Цель данной работы заключается в характеристике поэмы Медный Всадник и рассмотрении критических статей, посвящённых  ей. Очевидно, что задача несколько  двойственная, с одной стороны  нужно охарактеризовать критические  очерки, с другой - не упустить из виду саму поэму, без чего не возможен и критический анализ.   

 Обычно  в предисловии к той или  иной работе литературного характера  присутствует критика источника,  для того чтобы предоставить  читателю полную информацию о  смысле изучаемого. В моей работе  этого не будет, и связано это прежде всего с её спецификой, по сути вся работа представляет собой характеристику этого самого источника.   

 Медный Всадник.   

 Саму схему  работы я заимствовал из рассматриваемой  мною статьи, которая была опубликована  в 1978 году в томе Литературные памятники издания Наука. Её автор Н.В.Измайлов. Вся книга целиком посвящена Петербургской повести Пушкина, а статья Медный Всадник: история замысла и создания, публикации и изучения венчает собой очень подробное рассмотрение поэмы.   

 В чём интерес подобного изучения, почему самой небольшой по объёму поэме Пушкина уделено столько внимания? Измайлов отвечает на этот вопрос так: Вместе с тем творческие материалы, т.е. рукописи поэмы, черновые и беловые, сохранились в почти исчерпывающей полноте, что даёт возможность проследить всю историю её создания - от первого до последнего слова, изучить во всех деталях развитие творческой мысли Пушкина в работе над поэмой., уточняя мысль Измайлова, можно сказать что Медный Всадник - один из редких примеров хорошо сохранившегося литературного произведения, большое количество материалов, с ним связанных и обуславливают большой к нему интерес.   

 Но, конечно  главное, что привлекает нас  в поэме - это её содержание. У поэмы два олицетворённых  и очевидных героя (о героях неочевидных речь пойдёт позже) - Евгений и сам Медный Всадник, Пётр Великий. Эти два, казалось бы, неизмеримо далеко стоящих друг от друга героя оказываются связанным событием, самая возможность которого вызвана "волей роковой" "державца полумира", - петербургским наводнением 7 ноября 1824 года, погубившим не только счастье, но и самую жизнь Евгения. Угроза, брошенная "кумиру" безумцем в момент внезапного и страшного прояснения мыслей, и вызванный ею мгновенный гнев "грозного царя" составляют кульминацию поэмы. Вокруг этого момента вращаются уже второе столетие все разнообразные попытки её истолкования. Соответственно с этим Измайлов трактует саму поэму сквозь призму двух личностей, двух тем: Первая из них, которую можно назвать "петровской темой", посвящена - в разных аспектах и разных формах - личности и деятельности Петра Великого. Вторая, условно определяемая нами как "тема (и проблема) ничтожного героя. Автор статьи очень добросовестно подходит к обоим темам, стараясь осветить их наиболее полно. Например, интересными выглядят цитаты из записей Пушкина 2 августа 1822 года. Итак здесь и далее Пётр - "сильный человек", "северный исполин", человек "необыкновенной души", который "искренне любил просвещение" и "гений" которого "вырывался за пределы своего века." Но вместе с тем он - "самовластный государь", вокруг которого "история представляет всеобщее рабство"; "все состояния, окованные без разбора были равны пред его дубинкою. Всё дрожало, всё безмолвно повиновалось. Чуть более позднему Пушкину принадлежит другая фраза о Петре: "презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон. Этот двойственный характер правления и самой фигуры Петра вообщем очевиден. Так или иначе её высказывают все исследователи. Куда сложнее понять, кто такой ничтожный герой. Ничтожный герой: это человек ничем не выдающийся, принадлежащий всецело толпе других, подобных ему, в противоположность резко очерченным, красочным и необычным, царящим над толпою героям романтической поэзии и даже светской повести или романа. Подчёркнута ординарность "ничтожного героя" - ординарность и в личном, и в общественных отношениях. Здесь стоит искать параллели в прошлых произведениях Пушкина, в Езерском, Моей родословной, Евгении Онегине. Особенно чётко они прослеживаются в связи с Езерским. У Анненкова была даже версия о первоначальном единстве двух этих произведений, но Измайлов с ней в корне не согласен: Но совершенно ошибочна основная мысль Анненкова - о первоначальном единстве обоих произведений, которые якобы только потом Пушкин, "по своим соображениям" разбил "на два состава", но которые каждый читатель "легко соединит в уме своём" и восстановит "в особенной целости. Аргументы, приводимые Измайловым очень убедительны. Главным и не отрицаемым аргументом видится то, что два произведения написаны разным стихотворным размером ( нам остаётся лишь разделить недоумение автора по поводу странной ошибки Анненкова).   

 Далее,  следуя схеме Измайлова, я перехожу  непосредственно к поэме и  к анализу её освещения в  статье. Ценность следующей части  статьи прежде всего в том, что автор не ограничивается простым цитированием общеизвестных авторов и не приводит свой пересказ исторической картины наводнения, оставляя её Берху - летописцу петербургских бедствий. Но он отмечает несколько любопытных деталей, например происхождение сюжета. Возможно также, что ещё за несколько лет, при жизни Дельвига, Пушкину довелось услышать от его жены рассказ про моряка Луковкина, "имевшего дом на Гутуевском острове - совсем близко от залива и, следовательно, на очень опасном месте. Была у него жена и трое детей, за которых он очень беспокоился в этот день, так как был на дежурстве и не мог вернуться до вечера. Наконец, когда он пришёл домой, то не нашёл ни жены, ни детей, ни крова, ни единого следа своего жилища. Не чужд Пушкину и символизм, проявившийся в сцене появления на балконе государя: Эпизод появления Александра I на балконе Зимнего дворца отсутствует у Берха, но он мог быть известен Пушкину по рассказам современников (в частности, по не напечатанному тогда рассказу Грибоедова, где коротко сказано: "В эту роковую минуту государь явился на балконе"). Подобные изыскания интересны, потому что они позволяют глубже понять саму историю создания поэмы. История создания Петербургской повести составляет большую часть измайловской статьи, но история создания - это прежде всего текст и его варианты.   

 Иногда  даже количество вариантов той  или иной части текста может  говорить о её важности: Пять  стихов, заканчивающих Вступление  к "Медному всаднику", были  очень важны для поэта, необходимы для создания надлежащего тона и настроения в новой поэме, и потому они переделывались им много раз. Вследствие беспримерной сжатости поэмы (самой короткой из всех поэм Пушкина) каждое слово, каждый стих её необычайно весомы и значительны.   

 Масса тех или иных вариантов текста у Пушкина связана не только с тем, что он ищет наиболее выразительные строки, но и с попыткой преодолеть цензуру в лице царя. Царь-цензор, опытный в политическом сыске, правильно почувствовал в поэме не только описание в поэме ужасного происшествия - петербургского наводнения и вызванной им трагической гибели маленького человека, Евгения, но и восстание этого "ничтожного героя" против виновника, как он думал, его несчастий, что представляло собой акт политического значения. Мысль Измайлова об акте политического значения весьма спорна, но в целом о цензуре сказано подробно и вполне объективно. По пушкинским рукописям видно, что наибольшая борьба велась у него в душе по отношению к слову кумир. Также тяжело воспринимала его и цензура: Очевидно, слово "кумир", т.е. языческий идол, в приложении к Петру Великому, русскому православному императору, было в глазах Николая неприлично.   

 При жизни  поэта Медный Всадник так и  не был напечатан, поэма увидела  свет чуть позже, после серьёзной  её переработки Жуковским. Интересны  приводимые по этому поводу  строфы у Измайлова:   

 П.: Моё  перо к тому же дружно 

Ж.: Моё  перо уж как-то дружно

П.: Ни о почиющей родне

Ж.: Ни о покойнице родне 

П.: Лодки  под мокрой пеленой 

Ж.: Садки  под мокрой пеленой 

П.: Стоит  с простертою рукой 

Ж.: Сидит  с простертою рукой 

П.: Седок  на бронзовом коне

Ж.: Гигант на бронзовом коне

П.: Кто  неподвижно возвышался

Во  мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем  город основался...

Ж.: Кто  неподвижно возвышался

Во  мраке медной головой 

И с распростёртою  рукой   

 Как будто  градом любовался.   

 Курсивом  я выделил те строки, которые  показались мне важными, Жуковский изменил наиболее острые места в пушкинской поэме, и тем не менее даже эти строки по отношению к Петру не идут ни в какое сравнение с финалом поэмы: её главной загадкой и главным смыслом. Восстание против кумира представляет собою высшую точку человеческого самосознания Евгения, кульминацию всей поэмы, момент, к которому стянуты все сюжетны нити. Во всём творческом наследии Пушкина, будь то произведения в стихах или в прозе, лирические, повествовательные или драматические, нет другого, которое за сто сорок лет последующего изучения вызвало бы такую обширную литературу и такое множество разноречивых, часто противоположных мнений и толкований, как "Медный Всадник. На этом заканчивается вторая часть статьи, которую можно условно назвать: История создания и публикации. Для моей же работы наиболее важной была третья часть, посвящённая критическим статьям по Медному Всаднику. Она имела особый интерес: с одной стороны Измайлов приводил наиболее известные трактовки пушкинской поэмы, а с другой стороны высказывал собственное мнение, что немаловажно для моей оценки его статьи. Обратимся теперь к обзору, хотя бы самому краткому, основных моментов эволюции исследовательских и критических мнений о "Медном Всаднике", высказывавшихся начиная с Белинского в продолжение почти 130 лет, и попытаемся на их основе, а прежде всего на основе объективного анализа содержания поэмы высказать некоторые соображения об интерпретации её идейно-художественной проблематики.   

 Первым  наиболее полным критическим  очерком о Медном Всаднике была посвящённая ему статья Белинского. Разбор "Медного Всадника" открывается очень важным замечанием: "Медный Всадник", - пишет Белинский, - многим кажется каким-то странным произведением, потому что тема его, по-видимому, выражена не вполне. По крайней мере страх, с каким побежал помешанный Евгений от конной статуи Петра, нельзя объяснить ни чем другим, кроме того, что пропущены слова его к монументу. Иначе почему же вообразил он, что грозное лицо царя, возгорев гневом, тихо оборотясь к нему, и почему, когда стремглав побежал он ему всё слышалось:

Как будто  грома грохотанье

Тяжело-звонкое  скаканье

По  потрясенной мостовой?   

 Условьтесь  в том, что в напечатанной  поэме не достаёт слов, обращённых  Евгением к монументу, - и вам  сделается ясна идея поэмы, без того смутная и неопределённая. Настоящий герой её - Петербург. Мысль довольно парадоксальная и неожиданная - до Белинского критики чаще всего ограничивались поиском героев в лице Евгения или Петра. Главным аргументом в его пользу является обращение Евгения к Петру, которое было в рукописях Пушкина: Добро, строитель чудотворный!   

 Ужо тебе! -   

 Но предыдущие  слова Белинского не дают нам  ответа на вопрос о чём это  поэма, что нам показывает в  ней Пушкин; с этим замечанием  выступает и Измайлов, приводя другие слова Белинского: Свою идею Белинский формулирует следующим образом: "В этой поэме мы видим горестную участь личности, страдающей как бы вследствие избрания места для новой столицы, где подверглось гибели столько людей, и наше сокрушенное сочувствием сердце вместе с несчастным готово смутиться; но вдруг взор наш, упав на изваяние виновника нашей славы, склоняется долу. Измайлов соглашается с Белинским и, чуть позже, замечает: Игнорирование его работы приводит или к безудержному субъективизму, или к бессодержательному пустословию. В качестве примера приводится цитата из статьи Д.Благого. По очень произвольному толкованию Д. Благого встреча Евгения с Петром является бунтом деклассированного дворянства против самодержавия за свои попранные права. Отсюда автор делает вывод, что столкновение Евгения с Медным Всадником, его вызов и поражение представляет собою мифологизированное изображение восстания 14 декабря. Однако эта мысль вполне не доказана, а некоторые аргументы Благого выглядят по меньшей мере смешно: медные всадники - это кавалерия, собранная Николаем для подавления восстания.   

 Следующая  статья, которой уделяет своё  внимание автор - это статья  Брюсова о Медном Всаднике. Здесь  мы наблюдаем удивительную вещь: Измайлов сам пытается объективно оценить критические статьи о пушкинской поэме и делает это в общем виде, разделяя статьи на несколько групп, в каждой из которых статьи близки друг другу по духу, а здесь, начиная говорить о Брюсове он приходит к тому, что тот делает тоже самое: Автор предлагает все "разнообразнейшие толкования повести" "свести к трём типам. Говоря об этом, Измайлов фактически повторяет мысль, высказанную по поводу собственной статьи. Итак, у Брюсова есть три основных идеи о смысле поэмы: 1) Белинский и его продолжатели видели смысл повести в сопоставлении коллективной (общей, государственной) воли, представленной Петром, и воли единичной, личной, воплощённой в Евгении, в столкновении "личности и неизбежного хода истории". При этом, с точки зрения Белинского, из двух столкнувшихся сил прав представитель исторической необходимости, Пётр".   

2) Другие, мысль  которых всех отчётливей выразил  Д.Мережковский, видели в двух  героях "Медного всадника" представителей  двух изначальных сил, борющихся  в европейской цивилизации: язычества и христианства, отречения от своего я в боге и обожествления своего я в героизме". "Со своей точки зрения, - поясняет Брюсов, - Мережковский оправдывает Евгения, оправдывает мятеж "малых", "ничтожных", восстание христианства на идеалы язычества".   

3) Наконец, "третьи  видели в Петре воплощение  самодержавия, а в "злобном"  шепоте Евгения - мятеж против  деспотизма". Это последнее толкование, заключает Брюсов, должно быть  всего ближе к подлинному замыслу  Пушкина. Очень важно то, что  сам Измайлов сохраняет здесь нейтралитет, не отдавая предпочтение ни одной из версий. Автор позволяет читателю самому выбрать правильный с его точки зрения вариант. Но нейтральным до конца автору быть не удаётся, избежав соблазна прокомментировать варианты, предложенные Брюсовым, автор совершает, на мой взгляд, главную ошибку: заканчивает статью собственными идеями по поводу трактования Медного Всадника. Это написано очень коротко и почти тезисно, без системы доказательств: Проблему самодержавия образно воплотил в своём творчестве великий поэт, и вечно будет жить, вызывать у нас новые думы. Нельзя сказать, что Измайлов так уж и не прав, но этими словами он несколько смазал концовку в целом очень удачной статьи.   

 Подводя  итог можно сказать, что статья  Измайлова в своём жанре, жанре статьи не столько литературной, сколько научной, обобщающей известные нам факты по поводу Медного Всадника, получилась удачной. Благодаря почти полной объективности (за исключением необдуманной концовки) автор добивается своей цели: заинтересовать читателя, показать ему всю глубину и неоднозначность пушкинской поэмы Медный Всадник.