Арабские перипатетики, рецепция аристотелизма в средние века

Содержание

Введение 

1. Арабская перипатетика в средние века

2. Рецепция аристотелизма в средние века

Заключение

Введение

Средневековая философия  является в некотором роде совсем недавним открытием. Еще сравнительно немного лет назад средневековье  в целом изображалось в самом мрачном свете: унылая эпоха, когда порабощенный авторитетом — двойным авторитетом религиозной догмы и Аристотеля — человеческий разум изнурял  себя в бесплодных спорах о воображаемых проблемах. Еще сегодня термин «схоластика» имеет для нас чисто уничижительное·значение. Несомненно, не все ложно в этой картине, но еще несомненнее, что не все в ней верно. Средневековье познало эпоху глубокого политического, экономического и интеллектуального варварства, - эпоху, длившуюся примерно с VI по XI вв.; но оно познало также эпоху исключительно плодотворную, беспримерную по своей интенсивности интеллектуальной и художественной жизни, длившуюся с XI по XIV вв. (включительно), которой мы, среди прочего, обязаны готическим искусством и схоластической философией. Сегодня мы уже знаем, что схоластическая философия являла собой нечто весьма значительное. Именно схоласты осуществили философское образование Европы и создали нашу терминологию, которой мы до сих пор пользуемся; это их труды позволили Западу воспринять или, точнее, установить контакт с философским наследием античности. Поэтому вопреки бытовавшему и еще бытующему мнению берусь утверждать, что существует истинная - и глубокая — преемственность между средневековой философией и философией Нового времени.

1.Арабская перипатетика в средние века

ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ школа (от греческого peripatos - крытая галерея), или Лицей (по названию гимназия, расположенного около храма Аполлона Ликейского, за восточной окраиной Афин), философская школа, основанная Аристотелем. После Аристотеля около 34 лет возглавлялась Теофрастом. В 4 - 2 вв. до нашей эры перипатетическая школа была своего рода академией наук (систематическая разработка всех областей знания на основе метода Аристотеля) и высшей школой для афинской молодежи. С 1 в. до нашей эры перипатетики занимались главным образом истолкованием и комментированием Аристотеля.

Хронологически различают:

1) перипатетиков 4-2 вв. до н.э.;

2) возрождение аристотелизма  в 1 в. до н.э., связанное с именем Андроника Родосского;

3) перипатетиков 1-3 вв. н.э., частично совпадающих с понятием комментаторов Аристотеля.

Арабоязычный  перипатетизм - одно из направлений средневековой арабо-исламской философии. В качестве самоназвания фигурировали «философы», «аристотелики» и «перипатетики» -транслитерации и калька с греческого, а также арабское’ «мудрецы». Арабоязычный перипатетизм опирался на наследие античной мысли, прежде всего аристотелевско-неоплатоническое. С этой школой связано широкое распространение аристотелевской логики (учение о понятии, суждении, силлогистика, учение о категориях, о противоречиях и противоположности), причем за пределами философии отдельные ее элементы были восприняты и в филологии. Некоторые положения аристотелевской силлогистики были развиты, а ряд неточностей исправлен. Обращение к античности включало также сферы политики, этики, поэтики и риторики. В качестве комментаторов античного наследия арабоязычные перипатетики были известны в Западной Европе и оказали существенное влияние на развитие там поздней средневековой философии.

Помимо частичного развития античного наследия, арабоязычному перипатетизму принадлежит ряд новаций в области философии. Они связаны с осуществлением интенций теоретического мышления, характерных для классического периода арабо-исламской цивилизации, и потому роднят арабоязычный перипатетизм скорее с другими направлениями классической арабской философии, нежели с античностью. В силу этого они не были восприняты в западной философии, хотя оказали немалое влияние на развитие ишракизма, а также суфизма.

Развитие и  влияние арабоязычного перипатетизма было подготовлено двумя основными факторами. Во-первых, это распространение аристотелизма, в том числе и институционализированного, на территориях, которые позже вошли в состав арабского халифата, в непосредственно предшествующий арабским завоеваниям период. Прежде всего это касается территории Ирана. Во-вторых, это активное переводческое движение IX-X вв., в результате которого на арабский через сирийский или непосредственно был переведен практически весь аристотелевский корпус, в который вошла и апокрифическая «Теология Аристотеля», представлявшая собой переложение последних трех глав плотиновских «Эннеад». Эти переводы представляют не только исторический интерес, ибо и сейчас используются наукой для установления аутентичности отдельных текстов греческих мыслителей, а некоторые произведения последних сохранились только в арабских (иногда еврейских с арабского) переводах или пересказах.

Основными представителями являются: Абу Йусуф Йа‘куб ал-Кинди, прозванный также «Философом арабов», сделал первые шаги в развитии арабоязычный перипатетизма. В «Трактате о количестве книг Аристотеля» ал-Кинди определяет предмет философии и необходимые для ее изучения предпосылки. Предметом аристотелевских произведений служат логика, физика, психология и метафизика; такое же деление философских дисциплин встречаем в авиценновских «Указаниях и наставлениях», с той разницей, что учение о душе развито там Ибн Синой в разделе, носящем название «суфизм» и посвященном обоснованию «мистического постижения» Бога. В «О первой философии» и других произведениях ал-Кинди определяет основные категории философского знания: «субстанция» и девять акциденций, вкупе составляющие десять категорий логики Аристотеля.

О роли, которую  сыграл Абу Наср ал-Фараби в арабо-исламской культуре, свидетельствует присвоенное ему почетное звание «Второй учитель». Ал-Фараби принадлежат или приписываются многочисленные трактаты по аристотелевской логике, в том числе и школьного характера. Он разъясняет смысл одной из центральных категорий арабоязычного перипатетизма «разум», как она фигурирует в разных сочинениях Аристотеля, и критикует ее понимание в каламе, доказывает отсутствие противоречия между взглядами «двух мудрецов» — Платона и Аристотеля.

С именем Ибн Сины связан расцвет арабоязычного перипатетизма как самостоятельной школы классической арабской философии. Среди его произведений — капитальная «Книга исцеления», содержащая разделы по логике, риторике, поэтике, грамматике, физике, психологии, математическим наукам (геометрия, арифметика, музыка, астрономия), метафизике, теории познания. Лапидарные «Указания и наставления» написаны незадолго до смерти Ибн Сины и излагают основы его философии.

Физика стала  областью школьной систематизации аристотеризма. Ибн Синой и другими перипатетиками подробно изложены и получили широкую известность за пределами арабоязычного перипатетизма классификация движения как типов изменения (количественное, качественное и пространственное), понимание физического движения как принудительного или естественного на основе понятия естественного места и стремления к нему. Эта теория неотъемлема от учения о четырех первоэлементах и их несводимых друг к другу качествах (жар, сухость, холод, влажность). Тело понимается как оформленная материя, делимая потенциально до бесконечности, актуально всегда до определенного предела: с помощью этой теории арабоязычный перипатетизм противостоял атомизму мутакаллимов, хотя тщательно воспроизводимая античная аргументация против атомизма не всегда достигала своей цели, поскольку мутакаллимы могли не признавать реальное существование доступных чувственному восприятию атомов в реальном пространстве-времени.

Среди представителей позднего арабоязычного перипатетизма  наибольшая известность принадлежит Ибн Рушду, знаменитому комментатору Аристотеля и других античных и арабоязычных авторов (Платона, Александра Афродисийского, Николая Дамаскина, Птолемея, Галена). Из собственных произведений Ибн Рушда наибольшей известностью пользуются капитальный труд «Опровержение опровержения», написанный в ответ на критику арабоязычного перипатетизма со стороны ал-Газали, и небольшой трактат «Рассуждение, выносящее решение относительно связи между философией и религией», в котором автор стремится доказать не просто допустимость, но обязательность для мусульманина занятия философией, истины которой в случае их противоречия авторитетным религиозным текстам должны безусловно иметь приоритет перед последними. Этот пафос первенства философии совершенно исчезает в теории «двух истин» на средневековом Западе. Положения философии Ибн Рушда породили на Западе известное течение «латинского аверроизма».

2. Рецепция аристотелизма в средние века

АРИСТОТЕЛИЗМ:

1) в узком смысле—учение  последователей Аристотеля (не совпадает  с понятием Перипатетической  школы, т. к. древние перипатетики  после Теофраста до 1 в. до и. э. по существу никак не связаны с аристотелизмом);   2) в более широком смысле об аристотелизме говорят применительно к истории истолкования, распространения, переводов и влияния сочинений Аристотеля, а также в связи с усвоением учения Аристотеля в различных средневековых теологических традициях. Сам термин новоевропейского происхождения, однако греческий глагол άριστοτελίζειν (“аристотелизировать”) впервые встречается у Страбона (XIII, 1, 54) применительно к возрождению аристотелизма в 1 в. до н. э.

В средневековой еврейской  философии об аристотелизме можно  говорить с сер. 12 в.—начиная с “Возвышенной веры” (1161, на арабском языке) Авраама  бен Давида из Толедо—сочинения, направленного  против неоплатонического направления  Ибн Гебироля. Наиболее значительная попытка создания “еврейской схоластики”—синтеза иудаизма и аристотелизма— принадлежит Маймониду, “Путеводитель блуждающих” которого был переведен на латинский язык по заказу Фридриха II и использовался уже Гильомом из Оверни. Учение Аристотеля о вечности мира уступает в еврейской философии место библейскому креационизму, однако в познании подлунного мира Аристотель наделяется непререкаемым авторитетом. В 13—14 вв. философия арабских аристотеликов распространяется в иудейской среде в Испании и Провансе (многочисленные переводы с арабского на еврейский язык, сопровождаемые комментариями). Крупнейшим комментатором парафраз и комментариев Ибн Рушда был Леви бен Герсон (1288—1344), отрицавший, в частности, творение из ничего.

До 12 в. единственным сочинением Аристотеля, известным на латинском Западе, были “Категории” и “Герменевтика” в латинском переводе Боэция, которые вместе с комментариями Боэция и переводом “Введения” Порфирия составляли т. н. старую логику (logica vêtus). К сер. 12 в. был хорошо известен весь “Органон” (его остальные книги получили название “новой логики” — logica nova), гл. о. благодаря Шартрской школе. Переводы с арабского языка (при дворе епископа Раймунда в Толедо) и непосредственно с греческого языка (особенно в Палермо, при дворе норманнских королей) осуществлялись параллельно, причем, как показали исследования последних десятилетий, доля ранних переводов с греческого языка в целом больше, чем переводов с арабского языка. Самые ранние переводы с греческого языка принадлежат Якову Венецианскому (1128) и архидиакону Катании Генриху Аристиппу (ум. 1162), выдающимися переводчиками с арабского языка были Герард Кремонский (ум. 1187 в Толедо) и Михаил Скот (первые десятилетия 13 в.); одним из самых плодовитых переводчиков с греческого языка во 2-й пол. 13 в. был доминиканец Вильем из Мербеке. Распространению естественно-научных идей аристотелизма способствовали врачи и натуралисты (Даниил из Морлея, “О природе горнего идольнего”, 1175—85; Альфред Англичанин, “О движении сердца”, комментарий к “Метеорологии”, ок. 1200; Петр Испанский, 13 в.). В “Похвалах божественной мудрости” Александра Некама (ум. 1217) Аристотель уже “учитель Афин, вождь, глава, слава Вселенной”. Самым выдающимся английским аристотеликом рубежа 12—13 вв. был Роберт Гроссетест, переведший с греческого языка значительную часть “О небе” и комментарий Симпликия к этому трактату, всю “Никомахову этику” с комментариями и написавший комментарий ко “Второй аналитике” И “Физике”. В Оксфордский и Парижский университеты аристотелизм проникает в нач. 13 в., причем в Париже он подвергался многочисленным запретам (1209, 1215, 1231, 1263), касающимся гл. о, сочинений по физике и метафизике. В 1255 факультет искусств в Париже предписывает изучение всех сочинений Аристотеля. Широкое проникновение аристотелизма в католическую теологию (и христианизация учения Аристотеля) связано с деятельностью доминиканцев Альберта Великого и Фомы Ливийского, которая наталкивалась на сопротивление как со стороны францисканцев, державшихся старой платоническо-августинианской традиции, так и со стороны аверроизма. С запретами 13 в. контрастируют статуты 1366, требующие от лиценциата факультета искусств знания не только логических, но и естественно-научных сочинений Аристотеля и “Метафизики”, а от магистра этого факультета—знания “Этики” и первых трех книг “Метеорологии”. В 14 в. получает распространение новый жанр комментария—“вопросы” по поводу аристотелевских проблем, ответы на которые подчас содержали оригинальные взгляды комментатора (напр., “Вопросы” Ж. Буридана к “Политике”). В 14 в. появляются и первые переводы Аристотеля на новоевропейские языки (Николай Орем).

В 13 столетии, в результате крестовых походов, в Западную Европу проникают произведения Аристотеля и арабская философия. Именно арабы сохранили и возродили у себе античную культуру и философию, что стало важнейшим фактором невероятных успехов в государственном и культурном строительстве арабов. Западная Европа пренебрегла было античной культурой и расплатилась за это своей культурной отсталостью. И только в 12 столетии европейцы занялись переводом с арабских текстов Аристотеля на латинский язык. Даже аристотелизм Аверроэса и тем более Авиценны или, если говорить только о западных средневековых философах, аристотелизм Альберта Великого, св. Фомы или Сигера Брабантского — тем более не был аристотелизмом самого Аристотеля. Доктрины сменяют одна другую и сами изменяются в ходе их исторического существования; все живое подвержено времени и изменению. Одни лишь мертвые и исчезнувшие вещи остаются неизменными. Средневековый аристотелизм не мог быть аристотелизмом Аристотеля, ибо бытовал он совершенно в другом мире — в мире, в котором, было известно, что в нем есть и может быть только один бог.

Труды Аристотеля попали на Запад — сначала через Испанию - в переводе на арабский, а затем — в XIII в. — и на языке оригинала, древнегреческом. Не исключено даже, что произошло это в конце XII в. Действительно, начиная с 1210 г. и далее, церковные власти запрещают чтение — а значит, и изучение — физики Аристотеля. А это является вполне определенным свидетельством того, что учение Аристотеля уже было известно достаточно длительное время, чтобы стали ощутимы его пагубные последствия. Запрет этот оказался недейственным: распространение аристотелизма происходило параллельно с распространением школ или, точнее, университетов. Таким образом, обнаруживается весьма важный факт: та среда, в которой распространяется аристотелизм, не была той же самой средой, которая осваивала платоновские доктрины средневекового августинизма; различной была и их притягательная сила. Итак, аристотелизм распространяется в университетах и адресуется людям, жаждущим знаний. И прежде всего он представляет собой даже не философию, а науку, и это в силу его собственной значимости как научного знания, а не в силу навязываемого ему родства с религиозной установкой. Более того, аристотелизм с самого начала был несовместим с духовной позицией и доброго христианина, и правоверного мусульманина, а проповедуемые им доктрины — среди прочих о вечности мира — явно шли вразрез с положениями, развиваемыми религией, а также с фундаментальной концепцией бога-творца. Поэтому вполне понятно, что религиозные власти, или религиозная ортодоксия, повсеместно осуждали Аристотеля и что средневековые философы были обязаны интерпретировать его, т. е. переосмыслить, подгоняя под религиозную догму. Предпринятое в этом направлении усилие лишь частично удалось Авиценне, но зато увенчалось блестящим успехом у св. Фомы, и, таким образом, в меру христианизированный Аристотель стал основой обучения на Западе. Но вернемся к духовной позиции аристотелизма , который был пронизан жаждой научного знания, страстью изучения. Но он изучает не душу, а мир, физику, естественные науки... Ибо мир для аристотелика не является эфемерным отражением божественного совершенства, символической книгой, по которой можно расшифровать сияние вечности; его мир в некотором роде есть нечто самоутвердившееся. Он является «миром», или природой (nature), или иерархизированной хорошо упорядоченной совокупностью естеств («природ» — natures), совокупностью очень устойчивой и очень прочной, обладающей собственным бытием, причем во всей полноте. Конечно, для средневекового аристотелика этот мир произведен от бога, опричинен и сотворен им; но, будучи однажды наделенными этим бытием, мир, природа им обладают. Это бытие отныне и впредь — его (мира) бытие, оно от бога, но уже не богово. Несомненно, этот мир, как и все сущее в нем, изменчив, подвижен и подвластен становлению, течению времени, и в этом, конечно, он противостоит неизменному и бессмертному бытию бога; но при всей своей подвижности и временности он не является более эфемерным, и его подвижность ни в коей мере не исключает постоянства. Скорее наоборот, можно сказать, что с точки зрения аристотелизма, чем больше нечто изменчиво, тем больше оно себе тождественно, так как, хотя индивиды изменяются, появляясь и исчезая в этом мире, сам мир неизменен: естества остаются все теми же. Потому-то они и суть естества. Потому-то истина вещей и заключена в них самих.