Тоталитаризм и его разновидности

Некоторые исследователи  выделяют также так называемый сексуально-мистический  аспект харизмы. Они полагают что  оба этих компонента действуют вместе взаимодополняюще и, более того, по-видимому, усиливают друг друга. Как сексуальное, так и мистическое особым образумливают состояние сознания, серьезно способствуя возникновению веры в особые качества их носителя. Здесь уместно вспомнить пример Григория Распутина, как очень наглядный.

Если суммировать все  основные харизматические свойства, то общим для них знаменателем окажется постоянный выход за пределы  обыденной коммуникации, трансгрессия пересекающая границу рутинного контакта. В воображаемом пространстве на границе контакта создается особое энергетическое поле, очень притягательное для тех, кто в нем окажется.

Невозможно быть харизматическим  только для себя самого. Точно также  невозможно осуществлять лидерство  без определенного идеологического поля. Обязательно следует ясно обозначить идеологию, за которую борешься, а, кроме того, сохранять ей верность во что бы то ни стало. Лидер, хотя бы раз изменивший идее, за которую он боролся, подбив к тому же и других на эту борьбу, теряет все. 

Традиция освещения этого вопроса такова, что здесь принято ссылаться на примеры так называемых великих людей. Однако нигде, ни в каких трудах, посвященных этому предмету, не сказано, что харизматический — это непременно герой учебника истории. Размеры харизмы нигде и никем жестко не определены. Они могут быть самыми разными. Одни осуществляют свое лидерство в общенациональных масштабах, другие — в намного более скромных. Харизматическим будет как лидер национального масштаба, так и человек который принял на себя ответственность за относительно небольшую группу людей.

Широко распространено мнение, будто харизма — это  что-то врожденное, что-то такое, что  дано человеку от природы раз и  навсегда. Как говорится, или это  есть, или этого нет. С этим трудно согласиться, точно так же, как трудно это опровергнуть. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность может проявляться в разной степени. Другое дело — крайне сложно это проверить. Если мы хотим узнать, одарен ли тот или иной ребенок музыкально — мы просим его воспроизвести мелодию или подобрать ее на слух. Надежно определить же, кто станет харизматическим, а кто нет, намного труднее, ибо это нечто такое, что складывается из множества факторов. Очень важное в харизматической карьере — оказаться в нужное время в нужном месте. Одни харизматические свойства оказываются подходящими для одной ситуации, другие — для другой. Вполне естественно — человека с задатками военачальника невозможно представить себе в роли руководителя мистической секты или масонской ложи, ну и конечно — наоборот.Харизматическим может стать каждый, пока он не докажет обратного.

Итак, харизма являет собой определенное единство образа, идеологии и инициативного действия, направленного на расширения своего пространства и влияния. Это действие должно обладать одной непременной интересной особенностью, а именно — оно должно быть успешным. Успех, как бы он ни был достигнут, необходим любой ценой. Ничтожна цена упомянутых выше “сверхъестественных, сверхчеловеческих или, по меньшей мере, специфически особых сил и свойств”, не приводящих к наглядному эффективному результату. Харизма кормится успехом.

Как пишет М. Вебер: “Если  продолжительное время ему (харизматическому — А.С.) изменяет успех, и в первую очередь, если его руководство не приносит благополучного исхода подчиненным, то его харизматический авторитет может исчезнуть”. Все биографические нарративы из жизни харизматических — это повествования о достижении успеха. Вот что можно, например, прочитать в этой связи в биографии обладателя крупнейшей харизмы — Наполеона. Речь идет о его свидании с Меттернихом в Дрездене в 1813 г. Меттерних приехал к нему с предложением мира на условиях, казалось бы, вполне почетных, но тем не менее, требовавших от Наполеона определенных уступок. Он услыхал в ответ: “Ваши государи, рожденные на троне, не могут понять чувств, которые меня воодушевляют. Они возвращаются побежденными в свои столицы, и для них это все равно. А я солдат, мне нужна честь, слава, я не могу показаться униженным перед моим народом. Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхищение!”. Осознание носителем харизмы своеобразия своего влияния, а также закономерностей, которые его определяют, как мы видим, дело вполне возможное.  

Надо также помнить  о том, что харизма имеет временную и пространственную избирательность. Почти всегда на лидерскую роль есть большое количество претендентов, из которых так или иначе отбираются немногие. К сожалению, нельзя быть харизматическим всегда и для всех. Следует также иметь в виду, что в динамике развития харизматической личности рано или поздно наблюдается то, что М. Вебер называет процессом обудничивания (Veralltäglichung).

Имеет смысл остановиться еще на одном немаловажном феномене, а именно на харизматическом самоуничижении. Вождь — политик, что мы видим на каждом углу, заботливо скрывает собственные амбиции, выставляя себя “слугой народа”, против своей воли и как бы нехотя берущего на себя делегированное ему бремя власти. Легенды о так называемой “скромности”, “неприхотливости” “великих и простых” вождей народов являются зачастую неотъемлемой частью их биографических характеристик. Психологически интенции харизматического влияния наиболее адекватно обосновано в психоанализе. Мы имеем в виду труд З. Фрейда “Психология масс и анализ человеческого Я”. Одна из основных идей этого сочинения сводится к тому, что в лидере любой “искусственной” массы (будь то войско или церковь) каждый из принадлежащих к этой массе видит как бы отца или, во всяком случае, его отношение к этому лидеру сродни отношению ребенка к отцу. Чувство преклонения перед лидером и зависимости от него идут рука об руку с желанием идентифицироваться с ним. На самом деле основы взаимоотношений харизматического и его последователей начинают закладываться в родительских семьях последователей.

Существует убеждение, что харизматическими являются политические деятели, придерживающиеся только радикальной  ориентации (ультраправой или ультралевой), но, разумеется, это не так. Правильно  понимаемая радикальность — это  не конкретная политическая ориентация, но всего лишь форма отношения человека к тем идеям, которые он проводит в жизнь. Нет такой идеологии, на основании которой нельзя было бы политику построить свое харизматическое воздействие на электорат. Харизма является проблемой вовсе не содержания политической идеологии, но способом ее преподнесения. Проще говоря, можно строить харизматическое воздействие на чем угодно, в крайнем случае, на пафосе борьбы против грызунов.

Естественно, что харизма  политического деятеля, претендующего  на общенациональное влияние, должна содержать в себе ответ на большой вызов времени.

Однако, если мы окинем беглым взором новейший период нашей истории  и попытаемся в нем разобраться  на предмет такого соответствия, то станет совершенно ясно, что ничего такого (или почти ничего) в нашем критически-переходном периоде (еще, увы, далеко не завершившемся) не наблюдается. Все прекрасно понимают, что никакого лидера, мало-мальски адекватного ответственному историческому моменту, среди наших политиков нет или почти нет.     

Беда эта стала заметной еще с 1985 года. Для того, чтобы  привлечь симпатии масс отцу перестройки  оказалось достаточно набора самых  заурядных качеств. Вполне хватало  выглядеть доступным, обаятельным, способным связать несколько  слов без шпаргалки, ну и самое главное — не быть беспомощным, разваливающимся на глазах старцем. Было ясно, что круглолицый косноязычный добряк (артистическое амплуа — “благородный отец”) по своим внешним данным, ораторским способностям, никак не соответствует масштабу задач, перед ним стоявших. Ведь речь шла о том, чтобы (выражаясь подзабытым уже высоким стилем) “сломать бездушную коммунистически-бюрократическую систему”.

Таким задачам соответствовал бы хоть какой-нибудь пафос в образе человека, взявшегося их решить, что-нибудь серьезно-героическое. В любом случае было ясно, что публичную политику не следовало бы вести в примирительно-успокаивающем стиле, но пытаться сформировать вокруг себя совсем другое поле, более энергетически заряженное и романтически-притягательное. Он же, слащаво посмеиваясь и нелепо жестикулируя, пытался успокоить всех и вся. Такое поведение, сопровождавшееся, конечно, беспомощными акциями, — от скудоумной антиалкогольной компании до бессмысленно-антипатриотичной уступки территорий на Дальнем Востоке, — и привело к его сегодняшнему нулевому рейтингу, так что сегодня его не пнет ногой разве что ленивый.

Другой пример: Егор Гайдар, первый лидер правительства реформаторов, пустившийся после отставки в  публичную политику. До сих пор  приходится удивляться, как этот бедняга вместе с своими имиджмейкерами не понимает самых что ни на есть “предельно простых” (его излюбленное словечко) истин. Всякому ясно, что нельзя строить свой образ в расчете на публику, чьи вкусы и пристрастия сформировались в пространстве между Библиотекой иностранной литературы и Большим залом консерватории, нельзя обращаться к народу на языке Макса Вебера и Арнольда Тойнби. Самые жестокие казни кажутся мягким наказанием для команды, занимающейся его имиджем всякий раз, когда упитанная “говорящая голова” с сонно-маслянистыми глазками в очередной раз, инфантильно пришепетывая, копает себе политическую могилу, вещая с телеэкрана о принципах монетаризма, доходности краткосрочных облигаций и прочих малопонятных для публики вещах. Никаких сомнений в том, что час, потраченный на работу с учителем актерского мастерства или дельным практическим психологом, для политической агитации несравненно важнее, чем месяцы, потраченные на труды по экономике и сводки финансовой конъюнктуры. Впрочем, этим примером только открывается печальный список мероприятий по программе “Как загубить свой политический имидж собственными руками”. Эта программа, как ни жаль, исключительно эффективно проводится в жизнь практически всеми политиками именно демократической ориентации и любой сходу может привести десятки примеров этой успешной деятельности.

Ясно, что недооценка харизматического фактора — очевидный  просчет в сфере публичной  политики, к сожалению, присущий большинству  политиков, относящихся к демократическому спектру политической элиты. Здесь дело видимо в том, что любая демонстративность может показаться неприемлемой для традиционного интеллигентского сознания. Любой интеллигентский поведенческий кодекс, — писаный или неписаный, — конечно же, предписывает неброскую внешность и неприметное поведение в сочетании с подчеркнутой деликатностью, рефлективностью, жертвенным самоотречением, а главное — демонстративным отсутствием властных устремлений.

Однако, окидывая взором так называемый лагерь оппозиции, мы и там не находим большого утешения. Собственно, у всех персонажей отечественной политической элиты очень плохо получается быть харизматическими. Хотя у некоторых коммунистов и прочих с этим делом обстоит немного лучше — и здесь мы видим одну за другой грубые ошибки в смысле недостаточно внимательного отношения к харизматической составляющей политического имиджа.

Например, В. Жириновский  строит свою публичную политику на демонстративно-вызывающих актерски-театральных  принципах, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что делает это сознательно и целенаправленно. Журналисты и политологи, склонные поговорить о харизматическом факторе, в качестве примера приводят чаще всего именно его. Однако, если приглядеться пристальнее к тому, что он делает, то станет ясно, что катастрофическое снижение его рейтинга за последнее время, связано с тем, что он постоянно допускает явные просчеты в том, что касается конкретных параметров, обеспечивающих размеры и качество харизмы. Без сомнения, один из таких просчетов — исключительное однообразие публичных жестов и ораторских интонаций. Если все время кричать во весь голос, то, в конце концов, крик перестают слышать и он превращается в шепот. Еще одна проблема заключается в полном неумении придать своим демонстративным выходкам характер поступка “большого стиля”, некий глубинный смысл, обращающий заурядное хулиганство в масштабное патриотическое дело. Крайне невыигрышными являются, безусловно, провалы в том, что касается его бойцовской позиции. Никак нельзя оппозиционному деятелю хоть в чем-то спускать враждебной ему власти. Крайне вредно малейшее проявление соглашательства с людьми, которых по всякому удобному поводу честишь шпионами и предателями. Кроме того, всем бросается в глаза постоянное грубое пренебрежение внешней аскезой, столь необходимой для публичного политика (слуги народа, черт побери!). Повсеместно афишируемое разнузданное барство, да и другие проколы (а вовсе не “антипатриотичное” отчество) сводят на нет более чем очевидный артистически-ораторский дар. Судя по всему, кто-то крупно надул этого человека, внушив ему, что всякое появление на экране или в печати есть безусловное благо.

Надо ясно понимать, что  харизма не есть только некое врожденное мистическое свойство. Это вполне просчитываемый набор персональных качеств, это то, с чем, безусловно, можно работать. Широко распространено мнение, будто харизма — это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. Такая постановка вопроса, конечно нелепа. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность, может проявляться в разной степени. Нетрудно построить шкалу, фиксирующую различные степени выраженности этого свойства. Существуют параметры, ее определяющие, есть, конечно, границы, внутри которых харизматические свойства надежно функционируют. Их нельзя нарушать без того, чтобы не нанести непоправимого ущерба своему имиджу, чем, однако, упорно занимаются все нам известные российские публичные политики. 

Следует очень осторожно  даже на короткий срок связывать свою судьбу с верхушкой существующей власти, даже очень популярной (чего никак не скажешь о нынешней), если ты думаешь о своем дальнейшем продвижении через выборы. Этого, к сожалению, не понял, в частности, один обаятельный бывший провинциальный губернатор, бездарно растративший в Москве свое политическое будущее. Нет абсолютно ничего удивительного в резком падении его рейтинга.

Любой человек, пытающийся сделать карьеру, должен уметь хоть как-то влиять на людей. Любая руководящая  должность в конце концов приводит к ситуации, когда на людей надо влиять не убеждением и доводами разума, а волевым давлением. Харизматическим надо быть главе фирмы, и дирижеру оркестра, ведущему телепрограммы и директору банка, командиру дивизии и кинорежиссеру, рок-певцу и директору колхоза, карьерному военному и лидеру преступной группировки, ну и, конечно же, политику любого ранга. Следовательно, в сущности, нет людей, не нуждающихся в том, чтобы разобраться со своей харизмой, сформировать ее, разогреть, и пустить в дело. Осознать свои харизматические возможности, поработать над своим харизматическим имиджем — это, конечно то, к чему должен стремиться всякий уважающий себя карьерист. Однако осознать и понять необходимость всего этого для себя — это только половина дела. Главное — решиться на то, чтобы предпринять определенные усилия по работе над собой. Только это может принести реальный результат. Речь идет о системе работы над имиджем, которая так и называется “харизматический тренинг”.

Цель такой работы — отнюдь не только освобождение от зажимов, тренировка уверенности в себе. Все начинается с формирования идеологии участников тренинга с последующей подгонкой под эту идеологию всех личностных и поведенческих свойств. Работа над имиджем должна сопровождаться навыками харизматизации текста, ортопедией речи и телесности. Соподчинение всех этих факторов с основной идеологией участников тренинга и есть самая важная задача.