Эволюция НАТО

p align="justify">      На  мой взгляд, многовекторность российских интересов безопасности стала не единственным основанием для отказа считать Россию полностью европейской  державой.  Другим, не менее весомым  аргументом в пользу отказа стал разнородный  набор идеологических соображений. Византийский путь России к христианству — но тогда и другие «поствизантийские» государства не являются Европой. Имперские  антидемократические традиции становления  российской государственности —  но ведь и Германия прошла через  империю прежде, чем стала образцом демократии. Наконец — 70 лет правления  большевиков. Большевистская Россия на всем протяжении ХХ века однозначно воспринималась как угроза безопасности западноевропейским демократиям. Отсюда — разные варианты политики сдерживания России, появившиеся  в Европе задолго до того, как  сам термин «сдерживание» был  введен в политический дискурс.

      Огромное, даже чрезмерно огромное значение в  создании эффективной системы европейской  безопасности имеют идеологические аспекты, которые во многом предопределяют внешнюю политику и позицию стран  Евросоюза. Эти аспекты традиционно  играли большую роль в отношениях между Западом и Востоком в  Европе, начиная с раннего средневековья, заложив определенную традицию негативного  отношения друг к другу. О чисто  культурных противоречиях и противостояния Восток и Запад было написано много  монографий российскими учеными⁴¹. Причем во многом эта традиция, на мой взгляд, имеет субъективный характер. Это особенно наглядно видно из истории Второй мировой войны, когда очевидная угроза порабощения остальной Европы гитлеровской Германией стала катализатором в развитии отношений СССР и с другими европейскими государствами. Так, уже через месяц с небольшим после нападения Германии, было подписано "Соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в борьбе против Германий", которое положило начало формированию антигитлеровской коалиции. "Хотят как отмечают российские критики, - во время переговоров и не были ликвидированы расхождения между СНГ и Англией по ряду вопросов, но принятое соглашение имело важное значение в образовании будущего союза государств ..."⁴².

      После Второй мировой войны потребовались  три десятилетия кризисного развития международных отношений для  того, чтобы в 1975 г., после подписания Хельсинкского Заключительного  акта СБСЕ, границы Европы как региона  безопасности раздвинулись, охватив  пространство «от Ванкувера до Владивостока». Статус европейских держав получили два географически внерегиональных  актора — США и Канада⁴³. Европейская культура безопасности пополнилась принципом равной и неделимой безопасности. (выделено мною. — Б.М.).

            Фрагментация хельсинкской Большой Европы может пойти и  на пользу, и во вред интересам безопасности государств, расположенных на этом обширном пространстве. Специфика переходного  периода нынешней архитектуры европейской  безопасности — в «балансировании между кооперативной и конфронтационной моделями обеспечения безопасности»⁴⁴. В значительной мере это объясняется не всегда совпадающим восприятием угроз безопасности и разной интерпретацией принципов реагирования на них.

      Резюмируя в данной части, в целом  можно  утверждать, что по окончании холодной войны некогда единый регион европейской  безопасности, уже не спаянный страхом  взаимного уничтожения, расслоился. Границы европейских субрегионов  безопасности теперь частично перекрывают  друг друга, а по периметру хельсинкской Большой Европы перекрывают и  границы соседних регионов. Прежняя  региональная замкнутость Европы, как, впрочем, и других регионов, размывается. Теоретически и практически вопрос возвращается, таким образом, к переосмыслению соотношения регионального и  глобального уровней обеспечения  безопасности.

 

2. Взаимоотношения Россия-НАТО: российский подход к формированию системы европейской  безопасности в свете  проекта Договора о европейской  безопасности.

Европейский вектор – это традиционное приоритетное направление внешней политики РФ. В течение уже почти двадцати лет с момента окончания «холодной  войны» динамика и характер трансформации  данного вектора, также как и  цели российской внешней политики в  Европе, определяются двумя основными  и практически параллельно происходившими процессами: расширением НАТО и ЕС на восток. Поэтому, вполне закономерно, что в контексте анализа жизнеспособности Договора о европейской безопасности, необходимо сфокусировать внимание на двух уровнях оценки.

      В начале июня 2008 г. Президент Российской Федерации Д.Медведев выдвинул в  Берлине инициативу о заключении Договора о европейской безопасности⁴⁵, которая была зафиксирована в принятой в середине июля 2008 г. Концепции внешней политики Российской Федерации.

      «Главной целью российской внешней политики на европейском направлении является создание по-настоящему открытой, демократической системы общерегиональной коллективной безопасности и сотрудничества, обеспечивающей единство Евро-Атлантического региона - от Ванкувера до Владивостока, не допуская его новой фрагментации и воспроизводства прежних блоковых подходов, инерция которых сохраняется в нынешней европейской архитектуре, сложившейся в эпоху «холодной войны». Именно на это направлена инициатива заключения Договора о европейской безопасности, старт разработке которого можно было бы дать на общеевропейском саммите.»⁴⁶

      Во  время визита на Кипр Д. Медведев заявил в Никосии, что в настоящее  время безопасность в Европе является "фрагментарной", поскольку какие-то страны связывают свою безопасность с НАТО, какие-то с Евросоюзом, какие-то - с другими блоками. В связи  с этим "необходимо что-то другое"⁴⁷.

      Президент РФ дополнительно развил позицию  по ключевым смысловым элементам  Договора на Конференции по мировой  политике в Эвиане (Франция) в октябре 2008 г.⁴⁸ и, через месяц, на саммите Россия–Европейский союз во французской Ницце⁴⁹. В частности, в своем выступлении в Эвиане Д. Медведев подчеркнул ущербность т.н. НАТО-центризма в предотвращении конфликтов, а также необходимость создания единой и надежной системы общеевропейской безопасности.

      На  основе контент-анализа выступлений  Президента РФ в Берлине, Эвиане и  Ницце, а также самого Проекта  Договора о европейской безопасности⁵⁰⁵¹, считаю целесообразным выделить основные элементы обсуждающегося проекта договора, на которые Д. Медведев призвал мировое сообщество обратить особое внимание:

      Новая система европейской  безопасности должна объединить всю Евро-Атлантику  на основе общих правил игры и в юридически обязывающей форме  обеспечить общие  гарантии безопасности.

1. чёткое подтверждение базовых принципов безопасности и межгосударственных отношений на евроатлантическом пространстве.
2. недопустимость применения силы или угрозы её применения в международных отношениях. В частности, в этом смысле  в будущем договоре следовало бы сделать упор  на переговорных «развязках» – с учётом мнения сторон и при безусловном уважении к миротворческим механизмам, а также закрепить переговорный механизм.
3. Гарантии обеспечения равной безопасности. Упор на 3 «не» А именно: не обеспечивать свою безопасность за счёт безопасности других. Не допускать (в рамках любых военных союзов и коалиций) действий, ослабляющих единство общего пространства безопасности. И, в-третьих, не позволять, чтобы развитие военных союзов осуществлялось в ущерб безопасности других участников договора.⁵²
4. ни одно государство и ни одна международная организация не могут иметь эксклюзивных прав на поддержание мира и стабильности в Европе.
5. установление базовых параметров контроля над вооружениями и разумной достаточности в военном строительстве. А также новое качество взаимодействия, новые процедуры, новые механизмы взаимодействия по таким направлениям, как распространение ОМУ, наркотрафик и терроризм.⁵³

      Действительно, постановка проблемы и ориентиров на ее решение была крайне своевременной  и назревшей. Еще до августовского  кризиса на Кавказе возникла острая необходимость в том числе  разработки единых и обязательных для  всех «правил игры», например, из-за проблем вокруг Договора об обычных  вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и Косово. События на Кавказе в  августе 2008 г. особо подчеркнули  «неадекватность существующей европейской  архитектуры безопасности, неэффективность  имеющихся механизмов поддержания  международно-политической стабильности»⁵⁴ и потребность в создании подлинно открытой системы коллективной безопасности в Евро-Атлантическом регионе.

      Договор, по мнению России, призван обеспечить равную безопасность для всех государств, в юридически обязывающей форме  зафиксировать основы взаимодействия между его участниками, как государствами, так и международными организациями, для укрепления мира, повышения стабильности и обеспечения безопасности в  Европе и в глобальном масштабе.

      Представленный  Москвой проект Договора о европейской  безопасности – «попытка разрешить  самое главное для России противоречие о расширении НАТО на пространство СНГ»⁵⁵. Несмотря на критику со стороны Запада относительно попыток Москвы установить droit de regard в отношении НАТО, проект Договора налагает равные обязательства на его участников, то есть каждое из положений Договора применимо и к России. Кроме того, само название проект Договора предполагает активное участие сторон в его обсуждении, выдвижении альтернативных предложений и подходов.

      Немаловажным  является и вопрос о самой архитектуре  европейской безопасности, без которой  Договор просто повиснет в воздухе. Глава российского МИД, С. В. Лавров, неоднократно подчеркивал, что Россия не предлагает создавать какие-либо новые организации, а также отменять или ликвидировать какие-либо из существующих организаций⁵⁶. С этой позицией согласен и Запад.

      В рамках российской позиции по новому Договору делается акцент на нескольких блоках. Первый касается неделимости  безопасности, второй – контроля над  вооружениями, а третий – урегулирования региональных конфликтов в евроатлантическом  пространстве.

      Вместе  с тем, в самом НАТО  позиция  по вопросу принятия такого договора очевидна и предельна ясна: «…мы не видим никакой необходимости в новых документах и новых юридически обязательных к выполнению договоров", - заявил генеральный секретарь Североатлантического альянса Андерс Фог Расмуссен.⁵⁷

      На  самом же деле, российская сторона  не предлагает ничего нового по сравнению  с тем, что уже было продекларировано в виде политических заявлений, а  также коллективных политических заявлений  на высшем уровне всеми государствами  Евроатлантики в 90-е годы, когда  принимались документы ОБСЕ, документы  Совета Россия – НАТО, включая одобренную в 1999 году Хартию европейской безопасности.Однако, данный Проект ДЕБ служит для Европы своего рода проверкой на искренность.

      Новизна состоит в том, что инициатива Президента РФ предлагает эти политические обязательства перевести в разряд юридических. В частности, министр  иностранных дел РФ Сергей Лавров отметил, «что в жанре  политических деклараций эти обязательства не работают.  Они не работают, и мы видим это в контексте разработки новой стратегической концепции  НАТО. В ходе работы над данной концепцией обсуждается, в частности, идея наделить по сути дела самих себя, то есть страны – члены НАТО, правом применять силу в любой точке земного шара при этом необязательно по разрешению Совета Безопасности ООН»⁵⁸. Данное положение Новой стратегической Концепции беспокоит российскую стороны, т.к. по сути означает продвижение к российским границам.

      Одно  из противоречий понимания безопасности российской стороны и НАТО лежит  в статье⁵⁹, в которой говорится об оказании помощи. Россия хочет предоставить членам новой организации – так же, как это предусмотрено в статье 5 Североатлантического договора, – право оказать помощь члену организации в случае вооруженного нападения – в том числе и военную помощь. Будет ли необходимо в таком случае решение ООН? Или должна быть создана широкая законодательная основа для проведения военных интервенций? Ответы на все эти вопросы мог бы дать российский министр иностранных дел Сергей Лавров в рамках Мюнхенской конференции⁶⁰, но конкретизации не последовало. Последовала, ставшая обычной, критика существующих механизмов безопасности в Европе.

      Серьезные геостратегические противоречия НАТО и России, которые в настоящее время не могут быть решены (расширение НАТО на Восток, размещение системы ПРО в Европе, стремление альянса заменить собой ООН, многочисленные нарушения международного права), в обозримом будущем могут привести к масштабным вооруженным конфликтам с непредсказуемыми последствиями. Поэтому в новой стратегической концепции НАТО России уделяется отдельное большое внимание.

      Важно отметить, что почти все положения, направленные на повышение качества сотрудничества с Россией и разрешение существующих между сторонами противоречий, основаны на необходимости убедить Россию в том, что деятельность альянса не направлена против ее национальных интересов. Причем механизм принятия компромиссных и альтернативных решений отсутствует, т.е. альянс на практике не намерен учитывать мнение своего «равноправного партнера». В связи с этим убедить, по мнению НАТО, значит не принимать совместные с Россией решения, а информировать ее об уже принятых таким образом, чтобы она поверила в благие намерения альянса. Единственный способ реализации поставленной цели – обеспечение поддержки политики НАТО российским обществом. Информационные технологии всегда были надежной опорой альянса, но Стратегическая концепция 2010 г. сделает их главным инструментом блока в борьбе с современными вызовами и угрозами. Об этом написано в рекомендациях группы экспертов⁶¹, которые были составлены по итогам социологических исследований в разных странах мира, где рабочая группа рассказывала о незаменимой глобальной роли альянса как гаранта безопасности и стабильности в XX в.