Теория партизана. Промежуточное замечание к понятию политического

Работа  «Теория партизана. Промежуточное  замечание к понятию политического», написанная на основе двух лекций прочитанных Шмиттом в 1962 году, переводит само понятие «партизан», изначально чисто военное, в сферу политического. Для Шмитта вооруженный партизан становится одним из ключевых субъектов мировой политики. И со скрупулёзностью немецкого ученого он изучает генезис данного феномена от испанских герильерос 1908г и русских партизан 1812г через Клаузевица и прусский эдикт о ландштурме до Ленина и Мао Цзэдуна. Шмитт вдохновенно описывает военно-теоретические грани ленинского гения и ставит его в центр своих теоретических построений.  По мнению Шмитта именно Владимир Ильич вывел партизана на международно-политическую сцену. «Ленин оказался первым, кто вполне осознанно постиг партизана как важную фигуру национальной и международной гражданкой войны и попытался превратить его в действенный инструмент центрального коммунистического партийного руководства». «Ленин был большим знатоком и почитателем Клаузевица... То, чему Ленин мог научиться у Клаузевица и что он основательно выучил, вовсе не сводится к знаменитой формуле о войне как о продолжении политики. Дальнейшее познание состоит в том, что различение друга и врага в эпоху революции является первичным и первенствующим и определяет как войну, так и политику. Для Ленина только революционная война является подлинной войной, поскольку она происходит из абсолютной вражды. Всё остальное – условная игра». Мао Цзэдуном ученый тоже восхищён – вооружившись ленинской теорией, тот блестяще претворил её в жизнь, а затем, уже на основе собственного партизанского опыта, создал классическое руководство по партизанской войне, по которому уже более 50 лет учатся и воюют партизаны всего Третьего мира.

 
Шмитт выделяет четыре основных критерия партизана: иррегулярность, повышенная мобильность, теллурический характер и повышенная интенсивность политической вовлеченности. Иррегулярность партизана заключается не только в отсутствии у него формы, знаков отличий, устава и регламента службы – всего того, что отличает армию от иной вооруженной группы, но и в возможности растворяться среди мирного населения, временно уклоняясь от боевых (в нашем случае: политических) действий. Здесь уместно приведенное Шмиттом сравнение с подводной лодкой. Иррегулярность партизана тесно связана с его мобильностью, позволяющей ему наносить неожиданные удары по врагу и быстро скрываться от преследования, постоянно появляясь то на одном фронте, то на другом. Вернее, партизан носит  фронт с собой, разворачивая и сворачивая его там, где ему заблагорассудится. Чем ставит противника в тупик. То, что Шмитт определяет в партизане теллурическим (от лат. tellus - почва) сводится к двум моментам: а) партизан, несмотря на подвижность и легкость, привязан в своей войне к родной земле, к почве – к тому, за что он собственно борется; б) в силу этого партизанская война – это война народная, оборонительная, а стало быть, справедливая. По утверждению Шмитта партизан черпает свою легитимность именно в этом оборонительном и почвенническом характере своих действий, партизан защищает себя и свою землю – и поэтому он прав. Здесь нам необходимо обратить внимание на то тонкое различие, которое Шмитт как правовед делает между легитимностью и легальностью: партизан ссылается на нацию в противоположность государству, на более высокую роль легитимности в противоположность банальной законности.  «Тот, кто берется определять, кто является врагом, притязает на собственную, новую легальность, если не желает присоединиться к определению врага прежним легальным правлением» - цитата, как нельзя точно определяющая характер противостояния запрещенной партии и нелегитимного государства. Режим сам создает свою легальность путем принятия законов, но он не легитимен, если власть получена не из рук народа, нечестным путем – путем захвата, насилия, обмана, фальсификации выборов. Напротив, партизан, зачастую вынужденный находиться за гранью закона, претендует именно на легитимность, выраженную в признании народом или его частью.

Другим  важным понятием, которое Шмитт вводит в научно-правовой оборот, является представление о заинтересованном третьем лице. Партизану нужен союзник - некий субъект, который готов сотрудничать с партизаном, и более того – признавать его полномочным субъектом политики. «Могущественный третий поставляет не только оружие и боеприпасы, деньги, материальную помощь и всякого рода медикаменты, он создает и разновидность политического признания, в котором нуждается иррегулярно борющийся партизан, чтобы не опуститься, подобно разбойнику и пирату, в Неполитическое, это значит здесь: в криминальное. С расчетом на далекое будущее иррегулярное должно легитимироваться по регулярному; а для этого у нерегулярного есть только две возможности: признание наличного регулярного или осуществление новой регулярности собственными силами. Это жестокая альтернатива» – фактически это готовый ответ тем скептикам «в белых перчатках», которые отрицают необходимость в коалиции «Другая Россия», в обращениях в различные международно-правовые институты вроде ЕСПЧ и «Международной амнистии», в апелляциях к международному сообществу и иностранным государствам.

Наконец, последний критерий, определяющий партизана  – это активная политическая вовлеченность, которая отличает партизана от других комбатантов, участников вооруженных конфликтов. Автор указывает на то, что в немецком языке «партизан» и «партиец» обозначаются одним словом - Parteigänger – тот, кто идет с партией. «Партизан сражается на политическом фронте, и именно политический характер его образа действий снова возрождает первоначальный смысл слова «партизан». Это слово происходит от слова «партия» и указывает на связь с каким-то образом борющейся, воюющей или политически действующей партией или группой. Такого рода связи с партией особенно сильно проявляются в революционные эпохи» - в этом месте Шмитт наиболее близко подошел к той теме, которая нас интересует в первую очередь – применимость военно-прикладной теории (вернее: теорий) партизана к политическим процессам, к невооруженной политической борьбе. Несмотря на то, что сам Карл Шмитт рассматривает партизана в первую очередь как борца за свободу с оружием в руках (но отделяя его от банального террориста), его теоретические и правовые обоснования применимы для понимания и построения стратегии и тактики современной российской оппозиции.

 
На сегодняшний день в России для оппозиции актуальна только уличная форма политики (при соответствующей  масс-медийной поддержке). Участие в федеральных выборах невозможно, эффективность парламентской борьбы сведена к нулю. Деятельность политических и общественных объединений граждан контролируется и строго регламентируется государством и его силовыми органами. Судебная система стала частью репрессивной машины государственного насилия, а правозащитная деятельность преследуется. Свобода прессы и слова планомерно уничтожается. Механизмы контроля общества над властью (пресловутое гражданское общество) так и не были созданы. Власть диктует свои правила игры, и либо ты их принимаешь, либо тебя уничтожают. Оппозиции остается один путь – на улицу. На майдан, если хотите. Оппозиционер должен стать либо партизаном уличной политики, либо исчезнуть с политической арены, сгинув среди одиноких толп обывателей-коллаборационистов.

Шмитт был современником Ленина и Мао - эпохи, когда актуальным был лозунг «Винтовка рождает власть». Сегодня для решения этого уравнения нам необходимо найти новые переменные