Семиотика социальной коммуникации

    Рис. 2. Семантический треугольник 

    С предложенным психологами разграничением «смыслов» и «значений» согласиться нельзя. Мы полагаем, что смыслы — универсальная категория, которая может обнаруживаться во всех мирах, а не только в субъективной психической реальности. Социальная коммуникационная деятельность и социальная память есть движение смыслов, которые можно, конечно, называть «значениями», но научное познание от этого не выиграет, а скорее заплутается в терминологической путанице. Мы полагаем, что содержанием всех видов смысловой коммуникации — генетической, психической (внутриличностной), социальной есть смыслы, т. е. знания, умения, эмоции, стимулы. Значение — это смысл знака или сообщения как в субъективном, так и в объективном (социальном) мире. Источником значений, как и всех вообще смыслов, служит психический мир живого человека, поэтому всякое значение такой же «психический продукт» (А. Ю. Агафонов), как и личностный смысл. Семантический треугольник Огдена ―Ричардса есть дословно треугольник «смысловой», а не треугольник значений («сема» — смысл), и это оправдано.

    Семантический треугольник хорошо выполняет свои иллюстративные функции, когда в  качестве знака выступает полнозначное слово (лексема). Слово в тексте, помимо лексического значения (концепта), приобретает грамматическое значение (род, число, падеж существительных, глагольные формы и т.п.). Грамматические значения, наряду с лексическими, входят в план содержания речи и фиксируются при помощи суффиксов, окончаний (как говорят лингвисты, — морфов) в плане выражения. Грамматические отношения плохо вписываются в семантический треугольник, но упускать их из виду ни в коем случае нельзя.

    Теперь  можно дать семиотическую (логико-лингвистическую) дефиницию коммуникационного знака: коммуникационный знак есть социально признанное единство значения и имени, т. е. содержания и выражения. Условие социального признания, или конвенциональности, обеспечивает понятность знаковых имен для реципиентов. Эту дефиницию нельзя распространить на знаки-образы, не обладающие конвенциональностью (Ч. Пирс называл их индексами или иконическими знаками).

    Теперь  обратимся к классификации знаков. Знаки, как уже отмечалось, используются в двух семиосферах: познании и смысловой коммуникации. В познании оперируют знаками-образами, воспроизводящими отличительные признаки обозначаемого предмета или явления в силу причинно-следственной связи с ним. В социальной смысловой коммуникации используют коммуникационные знаки, создаваемые специально для хранения и распространения смыслов.

    Знаки-образы делятся на симптомы (знаки-индексы) — наблюдаемые явления, свидетельствующие о наличии других, непосредственно не наблюдаемых явлений (дым — признак огня, повышенная температура — признак болезни, народные приметы и т.д.) и модели — материальные предметы или тексты (записи), воспроизводящие внешний вид или внутреннее устройство объекта с целью его познания. Модели в виде материальных предметов представляют собой копии (в том числе — фотографии), а текстовые модели — описания (словесные портреты) моделируемых объектов. В моделях-описаниях используются те же знаки, что и в коммуникационных текстах, и таким путем познавательные знаки-образы сливаются с искусственными коммуникационными знаками. Знаки-копии относятся к иконическим документам и могут выполнять документальные функции⁷.

    Коммуникационные  знаки делятся по способу воплощения на две группы: поведенческие, нестабильные, представляющие собой акты действия в реальном масштабе времени, и стабильные, документальные предметы, способные сохраняться с течением времени. Устная коммуникация и исполнительское искусство пользуются поведенческими знаками, а письменная речь и изобразительное искусство — знаками документальными.

    Кроме того, коммуникационные знаки делятся  на:

    • одиночные, единичные знаки-символы, например обособленные жесты (не пантомима или жестикуляция, а отдельный жест), вещественные символы типа амулета, обручального кольца, фирменного знака, государственной символики;

    • языки — знаковые системы, в которых из кодов (букв, цифр, условных обозначений) при помощи грамматических правил строятся осмысленные лексические единицы и предложения.

    Язык  задается в виде кодов — членораздельных  звуков (фонем) или алфавита букв (графем) и правил оперирования с кодами — грамматики (синтаксиса).

    Языки делятся на естественные (русский, английский и т. д.) и искусственные — химические символы, дорожные знаки, ноты, языки программирования, эсперанто и т. п. Отличие одиночного знака от языка состоит в том, что первый находится вне грамматики, а второй включает в свой состав некоторую простую или сложную грамматику.

    Рис.6.3. Классификация знаков 

    Этнографы и культурологи давно обратили внимание на специфические отличия коммуникационных знаков, используемых в разных культурах. Для учета этих отличий было введено понятие язык культуры, под которым понимается совокупность всех знаковых способов вербальной и невербальной коммуникации, которые демонстрируют этническую специфику культуры этноса и отражают ее взаимодействие с культурами других этносов. На стыке этнографии и семиотики образовалась этносемиотика, предметом которой является язык культуры. На рис. 3 приведена классификация знаков и языков, обобщающая сказанное. 
 

    Семиотика текстов 

    Принятое  большинством ученых стандартное толкование определения Ч. Пирса, согласно которому знаком является тот предмет, который репрезентирует (представляет, замещает) другой объект, нуждается в уточнении и развертывании. В соответствии с этим толкованием, всякий символ есть знак, поскольку он репрезентирует нечто «незримое очами», или, по цитированным словам Ю. М. Лотмана, «выражает другое, более ценное содержание». Вместе с тем, Лотман утверждает, что «символ и в плане выражения, и в плане содержания всегда представляет собой некоторый текст». Тот же Лотман в другой своей работе отождествляет художественное произведение с отдельным знаком, репрезентирующим замысел художника и имеющим целостную структуру. Текст, допустим «Анны Карениной», превращается в литературоведческий знак, что создает условия для развития семиотического подхода в литературоведении⁸. Таким образом, водораздел между знаком и текстом оказывается размытым, и это обескураживает прямолинейно мыслящего исследователя. Кроме того, «литературоведческий знак», ту же «Анну Каренину», нельзя признать согласно приведенному выше определению коммуникационным знаком, ибо этот роман — не «социально признанное единство значения и имени», а напротив, новаторское, «социально неожиданное» единство замысла писателя и его художественного воплощения. Получается, что логико-лингвистические, коммуникационные знаки и литературоведческие, искусствоведческие, науковедческие коммуникационные знаки, то бишь законченные произведения, — вещи качественно различные, но связанные друг с другом, как слово и текст. Итак, где кончается «знак» и начинается «текст»?

    Всякий  знак — это свернутый текст, скрытый  в его значении, а всякий текст — элемент смыслового диалога, дискурса, постоянно ведущегося в обществе и между обществами, включая прошлые поколения. Вырисовывается семиотический континуум — последовательность плавно переходящих друг в друга знаков, символов, текстов, документных потоков, дискурсов. Классическим примером континуума является цветовой спектр, где один свет незаметно переходит в другой и невозможно установить границу между голубым и зеленым, красным и оранжевым цветами. Точно так же не видно границы между знаком и текстом, словом и предложением (устойчивые словосочетания, идиомы, поговорки — это слова или предложения?). Спаянность семиотического континуума затрудняет его анализ, выявление уровней, классифицирование знаков. Тем не менее, мы не можем отказаться от препарирования семиотического континуума, ибо только таким путем возможно его познание.

    Для начала уточним соотношение между  понятиями «код» и «знак», которое  довольно запутано. Некоторые авторы определяют код как «совокупность  знаков (символов)», а знак как «отдельный символ алфавита». Выходит, что буквы «м» и «а» — это знаки, а слово «мама» — это код. Такое понимание кода укоренилось в технике связи (код Морзе, телеграфный код), в вычислительной технике, информатике, математике, даже в генетике (вспомним «генетический код»). С этой точки зрения кодом является естественный язык, имеющий алфавит букв (звуков), представляющих собой «знаки», и образующий слова-коды. Перевод с английского языка на русский понимается как перекодирование, переход с одного кода на другой. Именно такие взгляды были заложены в методологию машинного пословного перевода, оказавшуюся неэффективной. Технические преимущества «кодовой интерпретации» естественных языков в том, что можно абстрагироваться от значения слов, оперируя только «Совокупностями знаков (символов)», т. е. планом выражения. Такое «оперирование» не годится в смысловой коммуникации, которая имеет дело со смыслами, а не с техническими кодами. Поэтому мы не можем принять техницистское решение проблемы соотношения «знака» и «кода».

    Однако  проблема определения «тела знака», т. е. тех материальных единиц, из которых  складывается план выражения коммуникационного  знака, все-таки остается. Решим ее следующим  образом: знак — единство содержания и выражения; код — единица плана выражения — буква алфавита, фонема, условное обозначение, музыкальная нота, фигура танца, цвет в живописи.

    Теперь  можно отграничить коды от знаков и текстов: знаки и тексты в  качестве материально-идеальных единств  имеют две стороны, или два  плана — план выражения и план содержания; коды же плана содержания не имеют, они служат «строительным  материалом» для плана выражения  знаков и текстов. Остается открытым вопрос о разграничении знаков и текстов. Чтобы найти семиотически приемлемое решение, обратимся к идеям одного из основателей глоссематики, замечательного датского лингвиста Людвига Ельмслева (1899―1965).

    Вслед за Л. Ельмслевым⁹ будем в плане содержания коммуникационных сообщений различать:

    1) субстанцию плана содержания  — аморфный, несформулированный замысел, мысленный образ будущего текста;

    2) форму содержания — результат  наложения на аморфный замысел структуры и выразительных возможностей данного языка, формулирующих мысль в границах лингвистической относительности Сепира-Уорфа.

    В плане выражения обнаруживаются:

    3) субстанция плана выражения —  звуки, изображения, пантомима  и другие материальные носители  сообщений;

    4) форма плана выражения — фонетический  состав разговорного языка, алфавит  письменности, выразительные средства живописи, музыки, танца и т.п.

    Получается  таким образом 4 уровня семиотического континуума, из которых четвертый  уровень — это коды, а третий — их материальные носители. Второй уровень — поверхностный смысл текста, представляющий собой сумму значений знаков, образовавших текст; первый уровень — глубинный смысл, исходный замысел автора, определивший выбор знаков и способов кодирования.

    Соотношение между глубинным и поверхностным  смыслами — это психолингвистическая проблема соотношения мысли и слова. Л. С. Выготский писал по этому поводу: «Мысль не есть нечто готовое, подлежащее выражению... Мысль есть внутренний опосредованный процесс. Это путь от смутного желания к опосредованному выражению через значения, вернее, не к выражению, а к свершению мысли в слове»¹⁰. Мысль, таким образом, рождается в результате оперирования субъективными, не доступными другим людям смыслами. Отчетливо разграничены глубинные смыслы (мораль) и поверхностные смыслы (повествование) в баснях, притчах, загадках, поговорках. Любое художественно-литературное произведение обладает идейно-эстетическим замыслом, не сводимым к сумме значений используемых знаков. Литературная критика, кстати говоря, как раз занимается выявлением глубинных, а не поверхностных смыслов.

    Теперь  можно, наконец, предложить критерий разграничения понятий «текст» и «знак». Знак — кодовое выражение, обладающее только поверхностным смыслом (значением). Например, взятое вне контекста слово с его словарным толкованием является подобным знаком. Текст есть отдельный знак или (как правило) упорядоченное множество знаков, объединенных единством замысла коммуниканта и в силу этого обладающих глубинным смыслом. Именно отсутствие глубинного смысла разделяет текст и знак. Символы потому и считаются текстами, что они обладают глубинными, иногда мистическими смыслами.

    Семиотика позволяет дать и формальное определение  текста. Ю.А. Шрейдер предложил следующую  формулировку «Текстом называется четверка из словаря V, множества мест М, набора отношений на этом множестве и отображения О множества мест в словаре. Символически это записывается так: