Численность населения

                                                            С. Максудов 

                                                          НЕ ЧИСЛЕННОСТЬЮ ЕДИНОЙ...

      (Комментарий к дискуссии «Население  России у опасной черт») 

           Выступления демографов и социологов  в конференц-зале «Знамени» (№  5, 2002), были посвящены серьезной современной  проблеме: снижению численности населения России. И чтобы слова, прозвучавшие с журнальной трибуны, не оказались брошенными в пустоту, я хотел бы выступить в прениях, вполне естественных после прочитанных докладов.

           Первый возникающий вопрос: «А сколько надо? Какая численность населения представляется необходимой или оптимальной для нашей страны?» Очевидно люди – это богатство. Но также общеизвестно, что из сотни наиболее бедных стран 80 страдают от перенаселения, а в группе наиболее процветающих государств многие по плотности населения мало отличаются от России. Например, ее северные соседи: Норвегия, Швеция, Финляндия. А   Канада и Австралия, страны, сопоставимые с Россией по размерам территории, заселены в три четыре раза менее плотно, чем Российская федерация.  Да и образец экономического благополучия – США не так давно и только благодаря эмиграции достигли своей относительно высокой численности населения.  В конце 19-го века, занимая первое место в мире по индустриальной мощи, Америка отставала от России ( и дореволюционной, и современной) по числу жителей, приходящихся на один квадратный километр.

           Безусловно, люди – это богатство  страны. Но богатство потенциальное,  не всегда и не везде успешно  реализуемое. Люди становятся богатством, когда они активны, образованны, независимы, когда окружающая социальная среда предоставляет им шанс для плодотворного использования их способностей.  Совершенно справедливо отмечает Анатолий Вишневский, что человечество стоит сегодня перед проблемой перенаселения: через 50 лет землян будет раза в два больше и пока неясно, как эти 10-12 миллиардов накормить, напоить, пристроить к нормальной жизни. Однако, было бы ошибкой считать, что сокращение населения Европы, США и России является в этих условиях благом для всего человечества.  Нельзя рассматривать проблему количества людей отдельно, от условно говоря, их «качества».  «Качество» в тысячи раз важнее количества. Если бы, исходя из страшных мальтузианских прогнозов, граждане развитых регионов, привыкшие к планированию семьи, 50-70 лет назад прекратили рождение детей, и сегодня мы имели бы вместо золотого миллиарда золотые сто миллионов, то не трудно вообразить  каким ужасным оказалось бы существование жителей планеты. Ведь именно научные усилия людей, родившихся и работавших в развитых странах в 20-м веке, позволили человечеству успешно справиться с удвоением и утроением его численности. И не просто справиться, но даже повысить доход на душу населения в самых густонаселенных государствах, таких как Бангладеш, Индия, Китай, Индонезия. Сегодня, когда большая часть пути демографической революции успешно преодолена, перспективы не выглядят слишком мрачными. Больше половины людей на земном шаре  проживает в странах, где женщина в течение жизни рожает два или меньше чем два раза, то есть там происходит или скоро начнет происходить убыль населения. Родить 4-5 детей (что совсем не много по нормам 19-го века) теперь позволяют себе лишь десять процентов женщин на земле. Свет в конце тоннеля уже хорошо виден. Удвоение к 2050 году, если и произойдет, то будет последним. Жителям отдельным регионов, таких как Индия и Африка предстоит решить свои не простые проблемы: экономические, социальные и главное психологические. Рано или поздно они должны будут понять, что родители несут ответственность за будущее детей, за их питание, воспитание, обучение, лечение и даже рождение. Если осознание этой истины затянется и если помощь развитого мира окажется недостаточной, то людям этим придется не сладко. Но человечеству их «инфантильность» мало чем угрожает.

          Проблема сокращения населения  развитой части мира более  серьезна. Ведь довольно высока  вероятность, что именно в этом  сообществе появятся великие  ученые, изобретатели, политики и  социальные реформаторы, усилиями  которых население планеты сможет продвинуться дальше вперед. Поэтому, сокращение численности людей, родившихся и воспитанных в этих государствах,  снижает шанс на успешное решение проблем, стоящих перед  всеми жителями земли. Безусловно со временем отсталые сегодня страны перейдут к современным системам воспитания, образования, социальных взаимоотношений и зависимость человечества от так называемого цивилизованного мира снизится, но, к сожалению, это не может произойти достаточно быстро.

           В свете сказанного обратимся к проблемам, стоящим перед правительством и населением России. Несмотря на заметное отставание в экономике, серьезные социальные и демографические проблемы (к ним мы еще вернемся), «выталкивающие» Россию из круга процветающих стран, по уровню образования и по усилиям вкладываемым в науку она принадлежала и пока еще принадлежит к развитому миру. В подтверждение можно указать на 15 нобелевских премий, полученных представителями России или выходцами из нее за последние 50 лет. Это примерно 7 процентов от всех врученных наград, а если исключить из расчетов США, то почти 15%. Принимая во внимание, что в ряде областей, в которых нобелевские премии не вручаются (математика, космос и другие), Россия занимала довольно сильные позиции, можно считать, что в среднем российский вклад в развитие современного мира ставит ее в один ряд с западноевропейскими странами и Японией. Таким образом, заметное сокращение российского населения явилось бы существенной потерей для всего человечества.  

          Не столь очевидно это для государства Российского. Численность населения сама по себе не решает никаких проблем.  Сначала необходимо обеспечить нормальные (во всех отношениях) условия существования людей. Более того, в неблагоприятной социальной обстановке, при отсутствии эффективного механизма экономического развития высокая численность является балластом, а не достоянием. Опасения демографического «давления» со стороны перенаселенных соседних стран несмотря на большую протяженность границ, устаревшую инфраструктуру, слабо развитую сеть городов, не представляются серьезными. В современном мире и при современном оружии война как способ решения территориальных проблем практически исключена. Нелегальную миграцию не так уж трудно пресечь с помощью пограничников и милиции. Да и стремятся люди сегодня в первую очередь не туда, где много земли, а туда, где существуют благоприятные социальные и экономические условия, то есть как это ни парадоксально в США и в плотно заселенные западноевропейские страны.  В то же время при малоэффективной экономике, опирающейся главным образом на использование природных ресурсов и территорию, многочисленное население только помеха.  Иными словами в производительном современном обществе практически каждый человек создает определенные ценности, в условиях же проедания  накопленного прежде богатства лишние едоки – конкуренты за обеденным столом. Сошлемся на пример Саудовской Аравии. В 1979 году ее национальный доход составлял 98 млрд. долларов (11.5 тысяч на человека), через 20 лет он поднялся до 191 млрд. долларов, но в результате быстрого роста численности населения на одного гражданина приходилось уже только 9 тысяч долларов (с учетом инфляции в два с лишним раза меньше). В результате Саудовская Аравия выпала из клуба самых богатых государств, а ухудшение условий жизни привело к определенному росту социальной напряженности.

          Представим себе самый «ужасный»  вариант: через сто лет население  России будет не 150, а 100, 50 или,  допустим, 10 миллионов (вероятность  этого, конечно, очень не велика). В  Москве окажется не 10, а один-два миллиона жителей. Это будет просторный, удобный город, где каждая семья будет иметь большую отдельную квартиру, автомобиль, на котором будет нетрудно передвигаться даже в часы пик. На месте «хрущоб» будут скверы, воздух и вода будут чистыми. Театров, музеев, школ, больниц и других общественных зданий на всех хватит. Ценность каждого отдельного человека, уважение к нему и его самоуважение несомненно возрастут, и жить он будет, если не счастливо, то по крайней мере нормально. Плохо ли это?!  Конечно существуют определенные проблемы возрастного дисбаланса населения при переходе от более высокой численности к низкой, но они за счет роста производительных сил или миграции будут преодолены. Что же касается проблемы освоения, доставшихся нам  по историческому наследству огромных географических пространств, то это не самоцель, а лишь средство обеспечения благополучного существования. Захотят наши внуки и правнуки уступить излишки жилой площади за большие или очень большие деньги богатым соседям, это их дело. Мы можем лишь пожелать им счастливой, достойной, цивилизованной жизни.  

           Вернемся, однако, к журнальной дискуссии.  Демографы Анатолий Вишневский  и Сергей Захаров совершенно  справедливо замечают, что рождаемость  в современной России соответствует мировым тенденциям развитых стран. Нетрудно предсказать, что она будет продолжать падать, поскольку переход к более позднему вступлению в брак и откладыванию рождений на более поздний срок еще не завершен. Изменить это сложившееся сегодня в стране и во всем цивилизованном мире положение необычайно трудно, а надолго просто невозможно. Не так думают социологи («Прощание с бездействием» Анатолий Антонов, «Не люблю демографического детерминизма» Виктор Медков).  Они радостно приветствуют принятую правительством «Концепцию демографического развития Российской Федерации на период до 2015 года», в которой, как пишет Медков, «поставлена задача стабилизации численности населения и формирования предпосылок к последующему демографическому росту на основе увеличения ожидаемой продолжительности жизни, улучшения репродуктивного здоровья населения, создания условий для повышения рождаемости, всестороннего укрепления института семьи как формы гармоничной жизнедеятельности.»  Ничего определенного о том, как именно всесторонне и гармонично укрепить семью, какими мерами можно повысить рождаемость, социологи не сообщают.

     Демограф  Виктор Переведенцев («Корни  лежат в тоталитарном прошлом») видит причины современного неблагополучия  в ошибках советской власти.  Подход увы не оригинальный. Десятки лет мы слышали, что во всех бедах страны виновато проклятое царское прошлое и оскомина этих утверждений не позволяет к их повторению отнестись серьезно.  «В российском обществе, – пишет Переведенцев, – господствует убеждение, что нынешняя демографическая ситуация – следствие глубокого социально-экономического кризиса последнего десятилетия... Это же очевидно – говорят дилетанты. Демографы придерживаются мнения, что тут как раз та самая очевидность, по которой солнце вращается вокруг земли. Очевидное на первый взгляд оказывается при глубоком рассмотрении неверным. Заглянем в статистический справочник. В число стран с самой низкой рождаемостью, кроме России и европейских республик бывшего Советского Союза, входят некоторые страны Восточной Европы, а также Испания и Италия. В 1998 году суммарный коэффициент рождаемости, то есть число детей, которое родит средняя женщина, если на протяжении всей ее жизни остаются неизменными повозрастные коэффициенты рождаемости, был таким: Болгария – 1.11, Испания – 1.14, Чехия – 1.16, Италия – 1.19, Россия – 1.24 и Германия – 1.33.  Ни Италия, ни Испания, ни тем более Германия не бедствуют, их народ не обнищал. Почему же там, как и в России, низкая рождаемость? Объединяет нас с этими странами тоталитарное прошлое. А мы ищем причину низкой рождаемости "под фонарем" , пытаясь связать ее с нынешними социально-экономическими условиями.»

           Перед нами традиционный советский  прием доказательства, патетические  восклицания сопровождаются случайным набором фактов. Да, в 1998 году в указанных странах наблюдалась низкая рождаемость и сокращение населения. Но не только в них. В 1997-98 гг. такая же картина отмечается в Греции, Бельгии, Швеции, не имевших прямого отношения к тоталитаризму. А если взглянуть на более широкий период, то окажется, что от низкой плодовитости страдали в тот или иной момент все развитые страны, никакого отношения к фашизму не имевшие. Даже в США, несмотря на высокую долю относительно более плодовитого негритянского и латиноамериканского населения, в  1971-86 годах на женщину в среднем приходилось меньше двух рождений. Известно также, что в годы великого предвоенного кризиса рождаемость резко упала во всех европейских странах независимо от политической системы. Не составляет секрета и то, что и фашизм и коммунизм защищали семью и стремились к повышению рождаемости. И Германия, и Италия имели в 50-х – 60-х годах, то есть через 10-15 лет после выхода из тоталитаризма, повышенную рождаемость, обеспечивавшую прирост населения. Как же связаны эти тоталитарные корни, питавшие в свое время высокую рождаемость при фашизме и после него, с падением плодовитости российских женщин сегодня?  Очевидно никак.  Да и сам Переведенцев, чуть дальше  пишет, что «по рождаемости нынешняя Россия подобна высокоразвитым странам Запада, где в минувшем столетии произошла демографическая революция.»  Зачем  же тогда глубокомысленно рассуждать о тоталитаризме? 

             Вот еще один пример подобной  «методологии»: «История движения  России от «демографического взрыва» в годы нэпа до сегодняшнего бедственного демографического состояния свидетельствует, что вымирание России началось вовсе не в 1992 году, как это представляется "без наук просвещенным," а в середине 60-х, когда Россия перешла к суженному воспроизводству населения, при котором детей не хватает для количественного замещения родительского поколения. В 1958-59 годах чистый коэффициент воспроизводства населения России был равен 1.186, а в 1964-65 годах всего 0.971. К 1979-80 годам он снизился до 0.874: на смену тысячи родителей приходило всего 874 их "заместителя."  В результате того, что произошло с рождаемостью в годы застоя, естественная убыль населения России к 90-м годам была неизбежна.» 

          Автор «забыл» упомянуть, что   рождаемость,  достигнув нижнего уровня в 1979-80 годах, стала расти и продолжала увеличиваться в течение восьми лет. Существенно также заметить, что важны не только и не столько негативные тенденции, сколько их размеры. Недобор рождаемости по отношению к чистому коэффициенту воспроизводства составлял в брежневское время 3-5% в год (50-100 тысяч человек),  иногда достигая  10-13% (200-250 тыс.)  На численности населения это не могло существенно сказаться, так как компенсировалось бы в конце концов либо некоторым ростом рождаемости, либо миграцией, либо увеличением продолжительности жизни. Начиная с 1992 года, нехватка рождений достигает 30-40% ежегодно, так что сегодня каждые 2-3 года мы недополучаем по 3 миллиона детей, столько же, сколько за 30 советских лет. Тут уж отрицательная тенденция становится угрожающей.

     Таким образом, никакого неизбежного  сокращения и вымирания населения  в советское время не было, наблюдались лишь периодические  колебания рождаемости, как и  во всех развитых странах, завершивших  демографический переход. Опыт этих стран в достаточной мере утешителен: сегодня численность населения в них выше, чем десять, двадцать, пятьдесят и сто лет назад. То есть, систематическое снижение коэффициента воспроизводства компенсируется в конце концов его периодическими повышениями. Ничего специфически советского и «застойного» в этом нет.

     Проблема в другом.  Тревожной особенностью СССР и современной России являются не низкий уровень рождаемости, а повышение смертности.  Общий коэффициент смертности, колебавшийся в 80-е годы между 10.5 и 11 смертей на тысячу жителей, подпрыгнул в 1993-95 годах до 14-15 и в последующие годы оставался на высоком уровне. Разоблачая «громкие заявления политизированных дилетантов о каком-то небывалом росте смертности в последнее десятилетие», Переведенцев пишет, что «смертность сильно зависит от возрастного и полового состава населения» и поскольку «наше население быстро старело», это «вело к быстрому росту общего коэффициента смертности».  В общем виде это утверждение справедливо, но автор не объясняет почему население «постарело» вдруг, в один день, и главное, он рассматривает этот процесс как совершенно естественный и неизбежный. Однако население стареет во всем мире, но при этом развитые страны увеличивают свои усилия по продлению жизни каждого гражданина и, как правило, перебарывают «естественные» негативные тенденции.  Например в США в 1980 году общий коэффициент смертности составлял 8.9, в 1990 – 9.0, в 2000 – 8.7. При этом доля стариков старше 70 и 80 лет в Америке выше, чем в России и растет она также более стремительно.  Однако меры по поддержанию здоровья населения преодолели рост смертности. Снижение повозрастной смертности и как следствие повышение продолжительности жизни, которая является интегральной оценкой экономических и социальных условий существования человека, стало во второй половине двадцатого века одной из основных задач современного государства. Большинство стран из года в год наращивают усилия по продлению жизни каждого человека. К сожалению, этого нельзя сказать о современном государстве  российском. Оно принадлежит к  немногочисленным политическим системам, вроде Афганистана, Руанды или Зимбабве, в которых продолжительность жизни сегодня ниже чем 10, 20, а то и 30 лет назад.