Цитаты
и aфоризмы.
Бежать впереди истории
гораздо интереснее, чем описывать
ее.
В три с половиной года
я хотел стать кухаркой, заметьте,
кухаркой, а не поваром. В семь лет
я возжелал стать Наполеоном, и
претензии мои с тех пор
стали неуклонно возрастать.
Всё красивое должно быть съедобно!
Всё, что я обещаю, я
делаю - когда-нибудь. Всё, что хочу,
сбывается - рано или поздно.
Вы пренебрегаете анатомией,
рисунком, перспективой, всей математикой
живописи и колористикой, так позвольте
вам напомнить, что это скорее признаки
лени, а не гениальности.
Геройство - это мой род
занятий.
Говоря про Галу, Сальвадор
Дали Подчёркивал: "Ей предназначено
стать моей Градивой, той, что идёт впереди,
моей победой, моей женой. Но для этого
она должна была вылечить меня - и вылечила.
Вылечила одной лишь гетерогенной, непокорной,
неисчерпаемой силой женской любви, наделённой
биологическим ясновидением, столь чудесно
изощрённым, что по глубине своего проникновения
и по практическим результатам оно далеко
превосходило все триумфы психоанализа".
Добровольного идиотизма я
не понимаю.
Если всё время думать:
"я - гений", в конце концов станешь
гением.
Если нам что-нибудь и
интересно, так только чудо.
Еще в раннем детстве я
приобрел порочную привычку считать
себя не таким, как все, и вести
себя иначе, чем прочие смертные. Как
оказалось, это золотая жила!
Играя в гениальность, гением
не станешь, разве что заиграешься.
Каков я на самом деле,
знают считанные единицы.
Какую бы чушь ты не нес, в
ней всегда есть крупица правды.
Горькой правды.
Когда все гении перемрут,
Я останусь в гордом одиночестве.
Когда кончится время "измов",
настанет эра личностей. Твое время, Сальвадор.
Комар, ранним утром впивающийся
вам в ляжку, может послужить
молнией, которая озарит в вашем черепе
неизведанные ещё горизонты.
Любить женщину всей душой
не стоит. А не любить - не получается.
Магия не в самих вещах,
а в отношениях между обыкноенными
вещами.
Меня завораживает всё
непонятное. В частности, книги по
ядерной физике - умопомрачительный
текст.
Могу давать великолепные
уроки живописи. А также кройки
и шитья.
Моя живопись - это жизнь
и пища, плоть и кровь. Не ищите
в ней ни ума, ни чувства.
Моя орфография повергла отца
в транс. Как-то я сделал четыре ошибки
в слове "революция". И отец
произнес знаменательную фразу: "ничего
не поделаешь. Он умрет под забором".
На днях я услышал такой
диалог: - Вы гомосексуалист? - В некотором
роде - да. Что касается умственого уровня,
я предпочитаю иметь дело с мужчинами.
Не бойтесь совершенства.
Вам его не достичь.
Но где же оно, небо? Что
оно такое? Небо не над нами и не
по нами, не слева и не справа. Небо - в сердце
человека, если он верует. А я не верю и
боюсь, что так и умру, не увидев неба.
Нужно было возвращаться к
традиции и в живописи, и во всем
остальном. Все прочие пути ведут
в тупик. Люди и так уже разучились
рисовать, писать, слагать стихи. Искусство
неуклонно сползает все ниже и
ниже и становится все однообразнее,
ибо ориентируется на единые международные
образцы. Уродливо и бесформенно - вот
главные характеристики такого искусства,
вот симптомы недуга.
Обожаю умных врагов.
Обратить свою внутреннюю
растерзанность в наслаждение - искусство
высочайшее. А делается это так: надо
заставить мир жить твоей жизнью,
тосковать твоей тоской. Очень
давно я чисто инстинктивно сформулировал
жизненное кредо: надо заставить
других принять мои странности как
должное и нужное - и человеческое
сочувствие избавит меня от тоски.
От скульптуры мы вправе
требовать как минимум одного
- чтоб она не шевелилась.
По мне, богатеть не унизительно,
унизительно умереть под забором.
Пока весь мир разглядывает
мои усы, я, укрывшись за ними, делаю
свое дело.
Политика, как рак, разъедает
поэзию.
Почему у вас часы растекаются?
- спрашивают меня. Но суть не в том,
что растекаются! Суть в том, что
мои часы показывают точное время.
Почему-то никого, кроме меня,
не волнует обратная сторона вещей.
Вот, к примеру, тень. Хотелось бы понять,
в каких отношениях она с тем,
что ее отбрасывает, и вообще - что
она такое.
Предел тупости рисовать
яблоко как оно есть. Нарисуй хотя
бы червяка, истерзанного любовью, и
пляшущую лангусту с кастаньетами,
а над яблоком пускай запорхают
слоны, и ты сам увидишь, что яблоко
здесь лишнее.
Произведение искусства
не пробуждает во мне никаких чувств.
Глядя на шедевр, я прихожу в
экстаз от того, чему могу научиться. Мне
и в голову не приходит растекаться
в умилении.
Раз я не обладаю той
или иной добродетелью, мне причитается
компенсация.
Рядом с историей политика
- не более чем анекдот.
С годами я хорошею.
Самые жестокие существа на
свете - дети. Их готовность убить и
надругаться не знает себе равных.
Скромность - мой природный
изъян.
Слова для того и существуют,
чтобы сбивать с толку.
Смешно и подумать, что
Гитлер мог выиграть войну. Что бы
он делал с этой победой?
Страдая, я развлекаюсь. Это
мой давний обычай.
Терпеть не могу длинных
книг, этих пространных батальных
полотен. Мысль должна быть сгущенной
до предела и разить наповал.
Трудно агитировать короля
за монархию.
У меня был девиз: главное
- пусть о Дали говорят. На худой
конец, пусть говорят хорошо.
У меня давняя дружба со смертью.
Не исключено, что когда она придет,
я скажу ей: "Присядьте, отдохните!
Может быть, выпьем шампанского?" Я ведь
в глубине души трус.
Увидел - и запало в душу,
и через кисть проявилось на холст.
Это живопись. И то же самое - любовь.
Человека надо принимать
как он есть: вместе со всем его дерьмом,
вместе со смертью.
Через века мы с Леонардо
да Винчи протягиваем друг другу
руки.
ЮНЕСКО следует разработать
программу сохранения кретинов - это
вымирающий вид.
Я благодарен судьбе за две
вещи: за то, что я испанец, и за
то, что я - Сальвадор Дали.
Я боюсь смерти. Боюсь
самолетов, автомобилей. Взойдя на корабль,
я первым делом ищу спасательный
круг.
Я бы не купил ни одну из своих
картин.
Я всегда видел то, чего другие
не видели; а того, что видели другие,
я не видел.
Я до неприличия люблю жизнь.
Я за монархию, ибо такова
моя королевская воля.
Я иду, а за мной толпой бегут
скандалы.
Я не верю, что Дали умрет.
Этого просто не может быть.
Я относительно умен. Весьма
относительно.
Я понятия не имею, беден
я или богат. Всем распоряжается
моя жена. А для меня деньги - мистика.
Я только тем и занимаюсь,
что порчу свои картины. И потом
говорю "сделал, что хотел"
|