Творчество Феофана Грека в Новгороде

Наиболее существенными для понимания монументального стиля Феофана в композициях, украшавших своды, люнеты и верхние регистры стен, являются уцелевшие фрагменты «Рождества Христова» и «Крещения». 

Фреска «Рождество» имела 5,5 м высоты и - в соответствии с размерами люнета - 4,5 м ширины. Столь необычные масштабы композиции позволили Феофану не только сохранить в многофигурной сцене присущую ему ясность стиля, но и в полной мере передать значительность представленного события. Для многих других мастеров XIV века рождество служило поводом для такого расположения фигур, где Мария с младенцем, волхвы, ангелы, пастухи, купание Христа, Иосиф в пустыне и другие персонажи разобщались художниками на мелкие сцены и отдельные группы. Соединительной тканью, удерживавшей их в рамках одной композиции, служили при этом элементы горного пейзажа, который получал необычно развитой вид. Совсем иначе решает эту задачу Феофан. Поскольку человеческая фигура была для него главной и определяла собой композиции всех фресок в церкви Спаса, он следует этому принципу и в сцене «Рождества». Особенно выразительна правая часть фрески с изображением ангела, благовествующего пастухам. Феофан сильно увеличивает изображение слетающего с небес ангела, который заметно превосходит скальную вершину, разделяющую мир небесный и фигуры пастухов на земле. Последние в свою очередь также увеличены и превращены из традиционных статистов в активные действующие лица. Судя по остаткам сцены «Рождества» и еще более фрагментарной композиции «Крещения», все евангельские сцены на сводах и в люнетах были написаны, как и подавляющее большинство других фресок в церкви Спаса, в крупных, монументальных формах с ясно ощутимым акцентом на фигуру человека и драматическое действие. 

Хотя замкнутое помещение камеры открывало перед Феофаном естественную возможность для уменьшения размера фигур, принятого в живописи главного здания, он расписал камеру так, словно это была неотъемлемая часть ансамбля в целом. Изображение Троицы, столпники, отшельники и восточные отцы церкви в медальонах соответствуют регистру основной росписи, где находятся фигуры мучеников и все полуфигуры пророков, а «Служба святых отцов» и другие изображения второго регистра живописи камеры соответствовали утраченным ныне фрескам, от которых уцелели фрагменты фигур воинов на западной стене северного рукава креста. При этом все фрески камеры выдержаны в одном масштабе с фресками подкупольного помещения церкви. Это придает живописи камеры те же характерные монументальные черты, которые являются определяющими для стиля всей росписи церкви Спаса Преображения.  

Феофан сразу рассчитывал расписать храм так, чтобы живопись воспринималась как строгое и соразмерное целое. Он достиг этого искусным чередованием фигурных изображений с обширными участками не расписанной, а только закрашенной поверхности. Иными словами, немалая доля в декорации здания принадлежит фону. Вследствие этого подавляющее большинство сцен и фигур воспринимается очень четко. Фрески выиграли и в силе индивидуальной выразительности. Почти каждая фреска, будучи связана с другими изображениями общим замыслом, может вместе с тем рассматриваться и как отдельное произведение мастера. Мы замечаем при этом, что роспись лишена статики и что она не является механическим соединением фигур и сцен. В ней существуют заранее продуманные композиционные связи, выраженные не только в сюжетной последовательности представленных событий, но и в чередовании больших и сравнительно небольших изображений, отдельных святых и групповых сцен, строго фронтальных и слегка повернутых фигур, фресок, заключенных в круглые либо прямоугольные рамки, сюжетных и орнаментальных фресок. Имеются в этой росписи и нарушения регистровой системы, когда отдельные фрески, как, например, евангельские сцены в люнетах, не умещаются в пределах одного пояса, а занимают пространство сразу двух регистров. Все это сообщает ансамблю фресок церкви Спаса ритмическое разнообразие и показывает Феофана как выдающегося мастера, умеющего решать сложные композиционные задачи.  
 
 
 
 
 
 

Заключение. 

Если бы от Феофана  Грека сохранились все упоминаемые  Епифанием и летописями произведения, мы, несомненно, смогли бы полностью оценить всю величину его таланта. Но даже при нынешнем положении вещей, когда нам приходится изучать лишь случайно и весьма немногочисленные работы мастера, творчество Феофана поражает своим размахом и силой эмоционального воздействия. Феофан был выдающимся талантом, человеком исключительной разносторонности, художником огромного живописного темперамента. В патетических, страстных образах феофановских святых ярко отразились противоречия его века, отмеченного печатью кризиса средневекового мировоззрения.

Для Феофана  не существует типического, безликого  образа святого. Каждый святой является для него носителем глубоких переживаний, чей сложный душевный мир он запечатлевает  с удивительной точностью. И как  ни отвлечены переживания его  святых, продолжающих свое существование  в узких рамках церковных идей и представлений, ему всегда удается  найти такие средства, которые  в полной мере сообщают удивительную наглядность и конкретность.

Хотя искусство  Феофана не ломает традиционных церковных  рамок, а мастер всю свою жизнь  склонялся к умозрительному мудрствованию, в каждом его произведении есть яркая  реалистичная сила. Именно этим его  творчество так привлекло русских, в первую очередь новгородцев, которые в полной мере оценили талант Феофана и использовали его уроки в своей деятельности.

Неизвестно, с какими намерениями ехал Феофан на Русь. Возможно, он собирался пробыть  здесь недолгое время, как многие другие мастера, приезжавшие исключительно  с целью высокого заработка и  сохранявшие презрительное отношение  к культуре народа, оказавшего им гостеприимство. Феофан же пробыл на Руси около тридцати лет, до своей смерти. Он тесно сжился с русскими людьми и глубоко проникся русским искусством. Новгородцев  Феофан покорил бунтарскими и  реалистичными сторонами своего творчества, москвичей – глубиной психологических решений и совершенством  художественных приемов. Но и для  тех, и для других его искусство  было всегда притягательным и живым, ведь великий мастер чутко откликался на запросы русских людей и глубоко проникался их чувствами и мыслями. Именно поэтому Феофан для русских людей стал не заезжим иностранцем, а одним из строителей нашей художественной культуры. 
 
 

Список  использованных источников и литературы. 

1. Письмо  иермонаха Епифания (Премудрого) к архимандриту тверского Спасо-Афанасьевского монастыря Кириллу. Ок. 1415 г. Список 2-й пол. 17 в. – РНБ. Сол. 15/1474. Л. 130-132
2. Н. Лихачев, Историческое значение итало-греческой иконописи, Спб., 1911, стр.221
3. Ныне утраченная ктиторская надпись 1378 г. В церкви Спаса Преображения в Новгороде (с указанием имен и даты росписи), списанная в 17 в. И включенная в Новгородскую 3-ю летопись (Новгородские летописи. Спб., 1879:243.)
4. Каргер М. К. К вопросу об источниках летописных записей о деятельности зодчего Петра и Феофана Грека в Новгороде // ТОДРЛ. 1958. Т. 14:565-567
5. Азбелев С. Н. Новгородские летописи 17 века. Новгород, 1960:111
6. Антонова В. И. О Феофане Греке в Коломне, Переславле-Залесском и Серпухове // Государственная Третьяковская галерея: Материалы и исследования. М., 1958. Вып. 2:10-27
7. Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950:445, 450, 459; ПСРЛ. Т.8. Спб., 1859:65, 72; ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. Спб., 1913:408; ПСРЛ. Т. 25. М.; Л., 1949:222, 229.
8. Скворцов Н. А. Археология и топография Москвы. М., 1913: 187-188
9. Голейзовский Н. К. Заметки о творчестве Феофана Грека //ВВ. 1964. Т. 24:139-149
10. Голейзовский Н. К. Епифаний Премудрый о фресках Феофана грека в Москве // ВВ. 1974. Т. 34:214-243
11. Ильин М. А. Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева. М., 1976:43-68 (гл. 4 «Феофан Грек»)
12. Вздорнов Г. И. Феофан Грек: Творческое наследие художника и проблема его истолкования. М., 1985
13. Вздорнов Г. И. Фрески Феофана Грека в церкви Спаса Преображения в Новгороде. М., 1976
14. Лазарев В. Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961
15. Алпатов М. В. Феофан Грек. М., 1979

Приложения.

 
Фрески купола, 1378 г.