Уголовно-прицессуальная ответственность

Подведем итоги главы 1. В системе средств обеспечения законности и правопорядка важное место принад­лежит уголовно-процессуальной ответственности как разновидности юридической ответственности. Уголовно-процессуальная ответственность состоит в лишении правонарушителя определенных прав, возложении на него дополнительных обязанностей или одновремен­ном лишение прав и возложении дополнительных обязанностей.

Выделяют следующие характеристики уголовно-процессуальной ответственности:

             уголовно-процессуальная ответственность едина, но имеет две формы реализации – добровольную и государственно-принудительную;

             государственно-принудительная форма реализации процессуальной ответственности заключается в обязанности виновного нарушителя процессуальных норм претерпеть осуждение и иные неблагоприятные последствия, предусмотренные санкцией уголовно-процессуальной нормы, и их реальное претерпевание;

             основанием уголовно-процессуальной ответственности может быть только виновное поведение;

             одновременное нарушение субъектом процессуальных норм и норм иной отраслевой принадлежности может влечь наступление уголовной, гражданско-правовой, дисциплинарной и др. видов юридической ответственности;

             возможно сочетание (совокупность) наступления за уголовно-процессуальное правонарушение нескольких видов юридической ответственности;

             она возникает в рамках уголовного судопроизводства при производстве дознания, предварительного следствия и при судебном разбирательстве.ьььььююююююююююююююююююююю

Глава 2. Юридическое и фактическое основания уголовно-процессуальной ответственности

§2.1. Фактическое основание уголовно-процессуальной ответственности

Концептуальный и структурный анализ основания уголовно-процессуальной ответственности позволяет выявить в нем фактическую и юридическую стороны. Основание выражено в виде поведения (деяния или деятельности) участника уголовного судопроизводства, влекущее неблагоприятные последствия в сфере уголовного судопроизводства. Фактический механизм причинения вреда и иных негативных последствий обусловлен спецификой регулирующего воздействия уголовно- процессуального права и связан с исполнением обязанностей, реализацией прав и возможностей использования усмотрения (дискреции) при применении правовых норм[6].

Фактическое основание ответственности в уголовно-процессуальной деятельности обнаруживается в трех основных формах поведения, различающихся механизмом их негативной, противоправной реализации:

1) неисполнение обязанностей или ненадлежащее их исполнение, то есть собственно правонарушение;

2) злоупотребление уголовно-процессуальным правом, которое проявляется в таком использовании (осуществление) субъективного права, которое позволяет рассматривать его как выход за допустимые пределы реализации и расценивать как злоупотребление своей субъективной юридической возможностью;

3) принятие правоприменителями решений в ситуации необходимости использования своего усмотрения (дискреции), но посредством выхода за пределы его свободы, а также неправомерное использование усмотрения, создающее основу для принятия неверного, неправового решения, не отвечающего требованиям общеправовых и отраслевых принципов. Противоправность использования усмотрения констатируется в каждой конкретной ситуации при анализе принимаемого решения на предмет соответствия системе общеправовых критериев и принципов, сформулированных в концентрированном виде в Конституции Российской Федерации, международно-правовых актах, касающихся осуществления правосудия, и отчасти выраженных в уголовно-процессуальном законодательстве посредством уголовно-процессуальных принципов[7].

Характер и механизм совершения действий (деяний) в уголовном процессе определяется всеми элементами процессуального отношения, процессуальным статусом участников уголовного судопроизводства, их взаимоотношениями между собой, он связан с реализацией прав, исполнением обязанностей, использованием средств усмотрения при применении норм права и принятии решений. Вследствие этого формы проявления негативных отношений и форм поведения невозможно сводить лишь к простому нарушению нормы уголовно-процессуального права, выражающемуся в неисполнении обязанностей или ненадлежащем их исполнении. Поэтому предлагается следующее определение фактического основания ответственности: фактическим основанием уголовно-процессуальной ответственности является совершение субъектом (участником уголовного судопроизводства) противоправного деяния (или системы действий), влекущего наступление вредных последствий, связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением правовых обязанностей, злоупотреблением субъективными правами и выходом за допустимые пределы усмотрения правоприменителями, не обусловленное ошибочным применением уголовно-процессуального закона[8].

Формы проявления фактического основания ответственности в сфере уголовного судопроизводства связаны с механизмом их противоправной реализации:

1) правонарушение выражается в неисполнении обязанностей, ненадлежащем их исполнении или прямом нарушении уголовно-процессуального запрета;

2) злоупотребление правом связано с активным действием участника посредством реализации своего права, но характер такого действия в наиболее общем виде позволяет говорить о его противоправной направленности, реализации субъективного права в противоречии с его назначением, создании препятствий для реализации прав других участников и достижению задач правосудия;

3) принятие решения посредством усмотрения, но с выходом за пределы его свободы приводит к принятию неправосудных решений, приговоров.

В качестве базовой характеристики фактического основания ответственности можно рассматривать категорию противоправного поведения, а не уголовно-процессуальное правонарушение. Это связано с тем, что она шире по своему содержанию категории «нарушение», позволяет охватить все формы негативного поведения, совершаемого посредством различных процессуальных механизмов (исполнение обязанностей, реализация права, реализация средств усмотрения)[9].

Противоправность ряда иных форм поведения (злоупотребление правом, выход за допустимые пределы усмотрения при принятии решений) связана не только с нарушением норм и принципов уголовно-процессуального права, но и требований общеправовых принципов, отраженных в Конституции РФ, общепризнанных нормах, правовых стандартах осуществления правосудия, а также положений иных законодательных актов правовой системы России, в условиях отсутствия надлежащей регламентации применения ответственности за данные формы поведения.

Классификация фактических оснований ответственности позволяет выделять основания ответственности участников – носителей одной из трех процессуальных функций (обвинения, защиты или разрешения дела) и основания ответственности иных (выполняющих вспомогательную роль) участников судопроизводства. Такая классификация учитывает специфику процессуального положения и активности в зависимости от той или иной степени и формы заинтересованности в результатах судопроизводства и направления деятельности, а также предъявляемых вследствие этого требований. Предлагается также выделение группы оснований процессуальной ответственности должностных лиц (правоприменителей), наделенных властными полномочиями и участников, не наделенных властной компетенцией. В отношении правоприменителей закон должен формулировать основания ответственности в зависимости от специфики реализации ими своих полномочий, объема компетенции и решаемых вопросов. Должностные лица широко используют такое сложное по своей природе средство разрешения ситуаций, как усмотрение (дискреция), что создает возможность принимать неправомерные решения не только путем прямого нарушения нормы права, но и путем выхода за пределы свободы своего усмотрения. Повышенный уровень ответственности должностных лиц связан с возможностью применения принуждения в сфере уголовного судопроизводства, возможность использования которого также зачастую связана с усмотрением. Обнаружить грань между усмотрением и произволом зачастую составляет весьма сложную задачу не только в практическом, но и в теоретическом аспекте[10].

§ 2.2. Юридическое основание уголовно-процессуальной ответственности

Юридическое и фактическое основания во всех формах проявления уголовно-процессуальной ответственности неразрывно взаимосвязаны, что является условием эффективного применения данного правового средства. Связь между фактическим и юридическим основанием проявляется как отражение фактического деяния, поведения в соответствующей модели состава противоправного поведения или особой конструкции, выраженной в уголовно-процессуальном законе, содержащей юридически значимые признаки такого поведения в форме следующих элементов: объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны[11].

В уголовно-процессуальном законе следует закрепить две модели состава противоправного поведения: состав правонарушения и состав злоупотребления правом. Анализ норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также современных исследований проблемы позволяет сделать вывод, что идеальная модель или конструкция состава используется только для характеристики нарушения нормы. Исследование состава юридического основания позволяет говорить о его комплексном, многоаспектном системном характере и связи с нормативными образованиями уголовно-процессуального закона. Составы сформулированы в охранительных предписаниях. В регулятивных предписаниях прямо они не указываются, их применение связано с оценкой степени исполнения и соблюдения правой нормы. Объективная возможность закрепления всех случаев и проявлений негативного поведения в уголовно-процессуальном законе отсутствует. Именно поэтому составы выражены в сложном виде, и требуется специальная процедура по их применению. Применительно к правонарушению обобщенные составы в законе сформулированы (например, ст. 7, 75, 117, 125 УПК РФ). Степень обобщения признаков и элементов правонарушения различна, закреплены процедуры применения норм, указывающих на основания процессуальной ответственности. Сложность юридического основания ответственности предопределяется многообразием форм поведения, которое оно должно отражать. В то же время в уголовно-процессуальном законе отсутствует обобщенная конструкция состава злоупотребления уголовно-процессуальным правом. Конструкция состава злоупотребления правом может быть использована лишь путем обращения к содержанию Конституции РФ (ч. 3 ст. 17), общеправовых принципов незлоупотребления правом, разумности при реализации субъективных прав и добросовестности деятельности, а также международно-правовых стандартов в области прав человека и правосудия (ч. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, ст.ст. 5, 6, 17 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и другие международно-правовые акты). Юридическим основанием процессуальной ответственности служат нормы уголовно-процессуального права, что является одной из основных юридических гарантий применения мер государственного принуждения за правонарушение, гарантией подлин­но демократического ее осуществления. Применение норм уголовно-процессуального права должно быть не только законным, но и обоснованным, целесообразным. Пра­вильное применение правовых норм имеет место там и тогда, где и когда фактическая сторона дела отвечает фактическому положению вещей. Компетентный орган, пользующийся оперативной самостоятельностью, учитываю­щий все особенности конкретного случая, обязан выбрать наиболее целесообразный и эффективный вариант из всех возможных, предусмотренных нормой, для правиль­ного разрешения дела. В свою очередь, закон должен предоставить должностным ли­цам, которые его применяют, соответствующие возможности для изыскания путей наи­более целесообразного и правильного его применения в соответствии с задачами, кото­рые он ставит, и с учетом особенностей каждого уголовного дела. Такая возможность предоставляется в случае, если решение указанных задач зависит от конкретных об­стоятельств, которые невозможно заранее предусмотреть и классифицировать в законе без ущерба для его правильного применения. Так, вопрос об избрании меры пресече­ния должен решаться строго индивидуально с учетом обстоятельств, характеризующих как личность обвиняемого, подозреваемого и подсудимого, так и совершенное ими дея­ние, степень его общественной опасности. В данном случае в качестве меры пресече­ния может быть избрана либо подписка о невыезде, либо личное поручительство, поручительство общественной организации и т. д. В то же время подобная вариатив­ность возможна только в пределах закона. В этой связи представляет интерес вопрос об аналогии в уголовно-процессуаль­ном праве вообще и применительно к мерам процессуального принуждения в частно­сти. С нашей точки зрения, необходимость применения процессуальной ответственности лишь в точно установленных законом пределах не исключает возможности прибегать к аналогии процессуального закона. Допустимость ее применения во многом обуслов­ливается еще имеющимися несовершенством уголовно-процессуального законодательст­ва, пробелами в законе[12].

Подтверждением того, что аналогия в уголовно-процессуальном законодательстве имеет право на существование, может служить такой пример. Законодатель обязыва­ет свидетеля явиться по вызову лица, производящего дознание, следователя, проку­рора, суда. При неявке без уважительных причин компетентный орган государства вправе подвергнуть его приводу. Однако при этом не дается перечень причин, кото­рые могли бы быть отнесены к числу уважительных. Такой перечень имеется лишь применительно к обвиняемому (ст. 146 УПК). Учитывая данное обстоятельство, при решении в каждом конкретном случае вопроса о том, является ли причина неявки свидетеля уважительной, вероятно, допустимо исходить из норм, конкретизирующих аналогичные причины применительно к обвиняемому. Вместе с тем осуществленная в последние годы кодификация законодательства, возросший уровень юридической тех­ники способствовали устранению большинства пробелов в действующем законодатель­стве, а потому возможность применения закона по аналогии, в том числе и уголовно-процессуального закона в настоящее время весьма ограничена. Однако пока аналогия продолжает существовать, необходимо неукоснительно соблюдать условия ее приме­нения, придерживаться требования соответствия ее принципу законности в уголовном процессе[13].

Подведем итоги главы 2. Фактическим основанием уголовно-процессуальной ответственности является совершение субъектом (участником уголовного судопроизводства) противоправного деяния (или системы действий), влекущего наступление вредных последствий, связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением правовых обязанностей, злоупотреблением субъективными правами и выходом за допустимые пределы усмотрения правоприменителями, не обусловленное ошибочным применением уголовно-процессуального закона.

Исследование состава юридического основания позволяет говорить о его комплексном, многоаспектном системном характере и связи с нормативными образованиями уголовно-процессуального закона. Составы сформулированы в охранительных предписаниях. В регулятивных предписаниях прямо они не указываются, их применение связано с оценкой степени исполнения и соблюдения правой нормы. Объективная возможность закрепления всех случаев и проявлений негативного поведения в уголовно-процессуальном законе отсутствует. Именно поэтому составы выражены в сложном виде, и требуется специальная процедура по их применению.

Заключение

Подведем итоги проведенного исследования. Уголовно-процессуальная ответственность – институт, находящийся в стадии формирования и требующий дальнейшего совершенствования. Необходимо различать уголовную ответственность и уголовно-процессуальную ответственность обвиняемого. Сами по себе меры процессуального принуждения не входят в содержание уголовной ответственности, но они могут выступать мерами уголовно-процессуальной ответственности за совершение уголовно-процессуального правонарушения. Несовершенство процессуальной ответственности состоит в следующем: во-первых, отсутствует правовая защищенность осуществления конституционного правосудия; во-вторых, отсутствуют нормы об ответственности за нарушение законодательного процесса; в-третьих, за равноправием сторон в уголовном судопроизводстве скрывается неравная ответственность их участников, а точнее, безответственность адвокатов, правам которых не корреспондируют соответствующие обязанности; в-четвертых, за раздутой проблемой равенства сторон участников процесса и расширения прав обвиняемого и защитника в итоге скрывается проблема правовой незащищенности потерпевшего и интересов общества.