С р е д н я я А з и я в VI и н а ч а л е VII в.

     VI и начало VII в. отмечены, согласно  сообщениям китайских источников, ростом производительных сил  в земледельческих оазисах Средней  Азии. Появилось шелководство, перенесённое в V в. из Китая в Хотанский оазис (в Восточном Туркестане), а оттуда на запад. Расширилась площадь орошаемой и обрабатываемой земли. К этому же времени относятся первые известия о посевах проса и пшеницы в области Чача (Ташкентский оазис).

     Ещё более быстрыми темпами феодальные отношения в Средней Азии стали  развиваться с VII в. Росло число  укреплённых дехканских замков. Таков, например, замок на горе Муг (в нынешнем Таджикистане), принадлежавший в конце VII и начале VIII в. правителю города Пенджикента Диваштичу. Раскопки в Пенджикенте дают представление о городе того времени. Город был невелик: площадь его, ограниченная городскими стенами, не превышала 19 га, а население достигало 3—4 тыс. человек. В городе преобладали богатые, чаще всего укреплённые усадьбы дехканов, владевших землями в окрестностях города, но зачастую занимавшихся также и торговлей. Ремесло далеко ещё не было отделено от сельского хозяйства, и многие ремесленники жили в усадьбах дехканов как их зависимые люди или рабы. Тем не менее материал раскопок даёт основание говорить о прогрессе в технике ткацкого, кожевенного и гончарного ремёсел, производства стекла и т. д.

     В рассматриваемое время развивалась  и внешняя транзитная торговля с  Индией (через Балх) и особенно с  Китаем. Главная роль в этой торговле принадлежала согдийцам. По данным китайских источников, за время с 627 по 647 г. только из Самарканда и ближайших к нему владений было отправлено в Китай 20 посольств, обычно в сопровождении торговых караванов. Согдийцы везли в Китай стекло, бирюзу, коней и др., вывозили же оттуда шёлковые ткани. В разных районах Средней Азии добывались золото, железная руда и каменная соль.

     В Средней Азии в VII в. сложилось много  небольших царств и княжеств, в  которых правили династии местного (согдийского, хорезмийского, тохарского), а кое-где и тюркского происхождения. Все они находились сначала под верховной властью Западно-тюркского каганата, которому местные цари и князья платили дань. Одно время, в середине VII в., некоторые княжества признавали и власть китайского императора. Ко времени же арабского завоевания (VIII в.) мелкие государства Средней Азии фактически были самостоятельными.

     Преобладающей религией ираноязычного оседлого населения  оставался зороастризм, связанный  со старинными местными культами и этим сильно отличавшийся от персидского зороастризма. В некоторых местностях (Тохаристан) был распространён и буддизм. По преимуществу в городах имелись также общины иудеев, манихеев и христиан.

     К этому времени в Средней Азии обострились классовые противоречия. Проникшее в неё из Ирана маздакитское учение имело большой успех среди малоземельных и беднейших крестьян. Именно маздакиты руководили крестьянскими выступлениями против дехканов. В начале VIII в. в Хорезме под предводительством Хурзада произошло народное восстание против знати. Движение это выдвинуло маздакитскую программу уничтожения знати, установления социального равенства и передачи всех земель свободным сельским общинам.

К   у   л   ь   т   у   р   а

     В V—VII вв. в Средней Азии продолжала развиваться письменность на хорезмийском и особенно на согдийском языках, являвшихся разговорными языками для большинства населения оседлых земледельческих областей Средней Азии, а также части Восточного Туркестана. На широкое распространение письменности указывает возникновение скорописи. Письменные памятники религиозного содержания — буддийские, манихейские и христианские на согдийском языке и согдийском алфавите (самые ранние из них датируются предположительно IV в. н. э., самые поздние — VIII в.) говорят о культурных связях тюрков с Индией, Ираном и Сирией. Наиболее богатое собрание памятников тюркской письменности представляют документы начала VIII в., записанные на коже и палках, которые были найдены в замке на горе Муг.

     Богатейший  материал для представления об изобразительном искусстве тюрков в VII—VIII вв. дают росписи в Пенджикенте (Пянджикенте). Великолепные стенные фрески, обнаруженные здесь, свидетельствуют о существовании в VII—начале VIII в. высокоразвитой местной школы живописи. Стены пенджикентских зданий — храмов и жилых помещений — были покрыты сюжетными многокрасочными росписями на разнообразные темы (изображение торжественных приёмов согдийских царей, поединков дехканов, боевых столкновений конников и пеших воинов, изображение арфистки и т.д.). Культовая пенджикентская живопись является важным источником для решения вопроса об идеологии и верованиях населения Средней Азии в период, непосредственно предшествовавший арабскому завоеванию и насаждению ислама. Но особенную ценность представляют стенные росписи Пенджикента на светские сюжеты. В светской живописи Пенджикента, очень выразительной и выполненной с большим мастерством, уже отчётливо проявились, однако, веяния нарождающегося феодального общества, выразившиеся в новой, более схематичной по сравнению с предшествующим временем, трактовке окружающего мира. В Пенджикенте обнаружены также скульптурные произведения и резьба по дереву с фигурами людей и животных. О высоком уровне развития, изобразительного искусства у тюрков можно судить и по недавно открытым развалинам дворца в Варахше, к северо-западу от Бухары, с замечательными росписями на стенах (изображения зверей и всевозможных сцен охоты).

     Из  произведений прикладного искусства  следует отметить найденный в замке на горе Муг покрытый кожей деревянный щите высокохудожественным изображением в красках всадника на оседланном коне.

     Изображение на этом щите, дошедшее до нас в виде фрагмента, представляет исключительный интерес: оно является, по общему признанию, произведением местного искусства  и позволяет выявить его своеобразный и оригинальный характер. Это изображение даёт также представление о вооружении согдийского воина-всадника в конце VII — начале VIII в.

     Средняя Азия славилась также тюркским высококачественным стеклом. В 428 г. приехавшие в Китай тюркские купцы обучили китайских ремесленников изготовлению этого стекла. Большое количество хорошей стеклянной посуды этого времени было найдено при раскопках в городище Афрасиаб (в Самарканде) и в других местах.

Т  ю  р  к  с  к  а  я     а  р  м и я

     Подготовка  будущего воина у тюрков начиналась с младенчества. У некоторых кочевых  народов, наследников тюркской культуры — скажем, казахов — было принято  класть ребёнку между колен подушку  и плотно пеленать ноги, чтобы со временем придать им кривизну конского торса. В возрасте трёх—четырёх лет мальчиков усаживали на лошадей, в девять—десять они становились уже профессиональными наездниками и проводили, как и их родители, большую часть времени на лошади. У киргизов даже считалось неприличным ходить пешком. Корифей арабской литературы Джахиз сказал о тюрках: «Если бы ты изучил длительность жизни тюрка и сосчитал его дни, то нашел бы, что он сидел на спине своей лошади больше, чем на поверхности земли». 
    С самого нежного возраста мальчиков приучали к стрельбе из лука, владению арканом и оружием. Часто между ними устраивались специальные состязания. У тех же киргизов практиковались поединки верхом на жеребятах, баранах или молодых бычках. Роль верховой скотины выполняли порой и сверстники. Популярны были соревнования по стрельбе из лука на полном скаку, известные по многочисленным описаниям очевидцев. Стреляли обычно вполоборота назад (знаменитый скифский выстрел) по нитям, на которые подвешивался приз. Каждый участник имел право на неограниченное число попыток. Соревнования продолжались, пока кто-нибудь не добивался успеха. 
Проверенным способом подготовки к войне и поддержания высокой боеготовности у древних тюрков, как в свое время у хунну, была охота. Для этой цели тюркский каган завёл даже специальный полигон — «луг и заповедные горы, к которым никто не приближался и не смел в них охотиться, (ибо) оставлены они были для войны»².

     Тюркское  войско, согласно хроникам танского Китая, делилось на правое и левое крыло. Каждое крыло, в свою очередь, состояло из отдельных отрядов. Их численный состав был кратен десяти — 10 000, 1000, 100, 10 воинов. Все это похоже на облик хуннской армии.  
Исследователи предполагают, что каждый такой отряд еще раз делился на два крыла, выполнявшие самостоятельные боевые задачи. Если это так, то низшей военной единицей была группа из пяти человек. Позже, во времена Второго каганата, в армии выделился центр, равный по численности крыльям. Набирались кавалерийские подразделения для тюркской армии и из воинов подчинённых племён. Они формировались по тому же десятичному принципу, но в сражении обычно оставались на вторых ролях.

     Основой тюркских войск были соединения легковооруженных всадников, использовавших лук и  стрелы и в совершенстве владеющих  этим оружием. Мусульманские письменные источники отмечают умение таких всадников без промаха поражать цель на скаку из любого положения, стрелять «назад и вперед, вправо и влево, вверх и вниз». В бой лучники брали с собой два—три лука и несколько колчанов, полных стрел. Нередко именно они стремительной атакой решали исход сражения. В случае неудачи конные стрелки отступали, скрываясь за плотным строем тяжеловооружённых копейщиков.

      Тяжеловооружённых всадников в древнетюркском воинстве насчитывалось не столь уж много, но именно эта панцирная конница спасала положение в наиболее трудных случаях. Полный набор защитного вооружения был необходим только тем, кто стоял в первых рядах. Воины последующих шеренг, прикрытые бронированными латниками, обычно ограничивались нагрудником для себя и лёгкой попоной для своего коня. 
  Открывали сражение батыры, перед строем вызывавшие на поединок представителей вражеского войска. Эта древняя традиция восходит ещё к эпохе родоплеменных столкновений, когда складывались правила ведения военных действий, ограничивающие масштабы кровопролития. К числу таких правил относились договоры о продолжительности сражения, числе убитых, возмещение потерь и многие другие. И среди них самое, наверное, зрелищное и «гуманное» — поединки вождей или специально выбранных для этого богатырей. «У тюрков было обычаем не выступать, пока не выйдут трое из их всадников... Затем, уже после выезда третьего, выступали все»³. Такие традиционные поединки пережили века. И только, пожалуй, появление огнестрельного оружия сделало это правило, имевшее явный сакральный смысл и огромное значение поднятия боевого духа, историческим анахронизмом.

     Готовясь  к набегу, тюрки большое внимание уделяли разведке. Разведку вели лазутчики  и мобильные отряды, совершавшие  глубокие рейды по тылам противника.: «У каждого из них есть десяток или дюжина лошадей; и они так хорошо их приучили, что те следуют за ними повсюду, куда бы их ни повели, и время от времени они пересаживаются то на одну то на другую лошадь. И у каждого коня, когда они вот так кочуют, имеется мешочек, подвешенный к морде, в котором хранится корм; и так-то лошадь и кормится, следуя 
за своим хозяином, и они не перестают двигаться ни днем, ни ночью. И передвигаются они столь быстро, что за одну ночь и за один день покрывают путь в 6, или 7, или 8 дней перехода. И пока они так передвигаются, то никогда никого не преследуют и ничего не захватывают, пока не повернут в обратный путь; когда же они возвращаются обратно, вот тогда-то и захватывают добычу, угоняют людей в плен и вообще берут все, что могут добыть»⁴.

     Подобные  приёмы разведки в будущем скопируют  у тюрков многие кочевые образования. Особенно популярной разведка станет в войсках Золотой Орды. Боевые качества тюркских воинов в средневековом  мире оценивались очень высоко. В  начале IX века арабские халифы набирали из них свою личную гвардию, вскоре их примеру последовали и императоры могущественной Византии. Никто «не внушает (такой страх) арабским войскам, как тюрки», ведь у них нет «иных помыслов, кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, сражения витязей, поисков добычи и завоевания стран... Они овладели этим делом в совершенстве и достигли в нём предела. Это стало их ремеслом»⁵. 
  
Тюрки долгое время вели успешные войны на обширных территориях, одерживая внушительные победы над очень серьёзными противниками. И это объясняется, в первую очередь, высочайшей боеспособностью их войск. Погубили же их государство внутренние проблемы — прежде всего, жадность и властолюбие территориальных владык, буквально по клочкам растащивших некогда великую державу. И все же древние тюрки избежали поголовного истребления (что случилось со многими другими побеждёнными народами) и вошли в состав новых государственный образований — Уйгурского и Кыргызского каганатов. И долго еще на полях сражений реяли их знамена с золотой волчьей головой.

З а п а д н  о – т ю р  к с к и й    К а г а н а т

     В конце 6 века от Тюркского каганата отделилась его восточная часть. С тех пор независимо друг от друга  стали существовать Западный и Восточный  каганаты. В Западный каганат вошли  южные и юго-восточные районы Казахстана. Этнополитическим ядром каганата стали «десять племен» (он ок будун), занимавшие древние усунские земли от гор Каратау до Джунгарии. К востоку от реки Чу выделились пять племен дулу, а к западу от нее – пять племен нушиби. Столицей стал город Суяб (около города Токмак в Киргизии), а летней резиденцией Минг-Булаг (близ города Туркестана). Вершины своего могущества каганат достиг во время правления Джегуй-кагана (610-618гг.) и его младшего брата Токджабгу-кагана (618-630гг.). Новые походы в Тохаристан и Афганистан раздвинули границы государства до северо-западной Индии. Каганат представлял единую систему преимущественно кочевого и полукочевого способа ведения кочевого хозяйства и оседло-земледельческого типа хозяйствования. Население и тюркское и согдийское занималось торговлей, ремеслами, землепашеством и скотоводством. Одной из целей набегов тюрков на соседние племена и народы был захват рабов. На завоеванных землях в основном сохранилось их социальное, экономическое и государственное устройство, но наместники кагана трудны, контролировали сбор податей и посылку дани в Каганскую ставку. В Западно-тюркском каганате шел процесс образования классов и сравнительно быстрого формирования раннефеодальных общественных отношений. Военно-политические ресурсы центральной власти  Западно-тюркского каганата оказались недостаточны для удержания народов и племен в повиновении. В каганате происходили непрерывные междоусобицы, частые  смены правителей, сопровождавшиеся неизбежным усилением центробежных сил. Шестнадцатилетняя межплеменная война и династийная междоусобица (640-657) привели к вторжению в Семиречье войск Танской империи. Танские губернаторы пытались управлять западнотюркскими племенами, опираясь на своих ставленников из Каганского рода. Однако не прекращавшаяся борьба тюрков против танской экспансии и их ставленников привела к возвышению тюргешей и установлению в 704г. политической гегемонии в Семиречье.  В 7  веке Восточно-Тюркский каганат со многочисленными войсками напал на Западно-Тюркский каганат и на  непродолжительное время подчинил его себе. Развитие феодальных отношений в Западно-Тюркском каганате породило междоусобицы у феодалов. В середине 8 века Западно-Тюркский каганат как государство распался.