Ландшафтное и территориальное планирование

Территориальное планирование с некоторых пор стало приобретать некоторое значение, но преобладают решения, привязанные к конкретным проектам и намерениям. Кроме того, территориальное планирование не несет функций общего планирования. Отраслевые планы на национальном и на региональном уровнях остаются мало связанными между собой. Связь между различными планами осуществляется только на уровне коммун при составлении планов землепользования.

Экологическая политика и территориальное развитие являются первичными обязанностями национального уровня. Национальное правительство, формулируя ведущие принципы территориального развития, обладает компетенцией и на всех подчиненных уровнях. На региональном уровне составляются региональные планы организации территории и программы развития. На уровне коммун разрабатываются "планы ведущих линий использования" и планы землепользования. В экологически ориентированном планировании доминирует принцип добровольности. Реализация предписаний национального уровня стимулируется финансовой поддержкой государства.

Задачи ландшафтного планирования во Франции распределены между различными инструментами. Описание и оценка состояния окружающей среды осуществляется многими экологическими программами и программой мониторинга. На национальном уровне разрабатывается "экологический план", определяющий целевые концепции в отношении отдельных компонентов природы. Постановку основных задач охраны ландшафта обеспечивает планирование охраняемых территорий. Природные парки получают хорошее финансирование и осуществляют на практике установки устойчивого регионального развития, выполняя задачи ландшафтного планирования. Кроме того, использование территории регулируют различные документы, например "экологические фрахты". Отчасти это регулирование осуществляется и посредством договоров и соглашений. Результаты таких соглашений учитываются другими планами (прежде всего коммунальными планами землепользования).

В качестве ландшафтных планов рассматриваются общие государственные планы и планы областных корпораций, которые призваны управлять развитием ландшафтов. В этой связи следует принять во внимание, что во Франции ландшафт понимается как эстетическая категория, как пейзаж. Поэтому на передний план в качестве задач ландшафтного планирования выдвигается улучшение пейзажного окружения людей и формирование облика ландшафта. Охват ландшафтным планированием всех площадей и территорий законодательно не предусмотрен. Ландшафтные планы разрабатываются по мере надобности, например, при планировании автострады для аргументации политического решения. Благодаря практической направленности, эти планы всегда связаны с конкретными обстоятельствами той или иной программы или акции. Поэтому между запланированными и осуществленными мероприятиями часто возникают существенные расхождения. И поскольку цели ландшафтного планирования во Франции строго не определены, в конкретных случаях господствует идеология компромисса.

Одно из достоинств системы состоит в ее ориентации на практическое использование и в общественном признании. Проблемы же связаны с отраслевой раздробленностью и, как следствие, с плохой реализацией интегральных экологических требований. Наблюдается, однако, тенденция к некоторому сближению французской и германской систем [8, с.137].

Испания. Испания представляет собой квазифедеративное государство со значительной неравномерностью в плотности заселения территории. В последние годы здесь заметно усилились осознание экологических проблем и их адекватная правовая поддержка, а также экологически ориентированные управление и планирование. Понятие ландшафтное планирование в его буквальном смысле не существует в испанской системе планирования. Отсутствует и соответствующее профессиональное образование. Однако задачи ландшафтного планирования в значительной мере выполняются другими инструментами. В целом наблюдается смещение акцентов от сугубо эстетических взглядов на ландшафт к его пониманию как культурного феномена.

Территориальное планирование в Испании раздроблено по секторам и уровням. Регионы обладают полной компетенцией в территориальном планировании в городах. Главными инструментами являются региональные и субрегиональные планы организации территории. Определенные ведомства, имеющие отношение к территориальным планам, например, связанные с планированием инфраструктуры, нередко простирают свое влияние далеко "вниз" от национального уровня и существенно ограничивают возможности регионов. Национальный гидрологический план может послужить одним из примеров того, как трудно разработать интегральный и вместе с тем экологически ответственный план. Возможности согласовать интересы ведомств и различных административных уровней управлений часто сомнительны. Согласно национальному природоохранному рамочному закону задачей национального уровня является разработка основных линий охраны природы. Это задача до сих пор еще не выполнена. При этом регион Андалузия, например, разработал свой собственный экологический план, определяющий стратегические цели развития. В компетенции регионов находится планирование использования ресурсов. Эти планы имеют "сквозной" характер и преследуют социально-экономические цели. Регионы составляют планы ресурсопользования, которые затем конкретизируются планами использования. Ядром этих планов является зонирование территории с позиций охраны видов и биотопов, а также определение основных требований в других отраслевых планах. Впрочем, иногда предписания этих планов отличаются неопределенностью и трудновыполнимы. Тем не менее они не содержат несогласованных между собой целей охраны природы и ландшафтов. Но конкретные программы реализации этих планов развиваются медленно. Поэтому в Андалузии были разработаны так называемые "планы устойчивого развития" для коммун в пределах охраняемых территорий. В целом же на локальном уровне до настоящего времени компетенции в планировании не определены (Dietz and von Rauch, 2000).

Планы ресурсопользования имеют обязательный характер и обладают первенством по отношению к территориальным и отраслевым планам. Они составляются не на все, а преимущественно на охраняемые территории, особенно на наиболее крупные из них. Здесь преследуются не только природоохранные, но и хозяйственные цели, например развитие сельского туризма. Тем самым они оказываются средством политического управления региональными финансами. Однако эти планы не затрагивают зоны конфликтов, например, с интенсивным сельским хозяйством. Поэтому их нельзя соотнести с немецкими ландшафтными планами, являющимися природоохранным инструментом. Испанские планы могут быть охарактеризованы как "сквозные" экологически ориентированные территориальные планы для областей, которые нуждаются и в охране природы, и в ее экстенсивном использовании. Они вполне подходят для обоснования выделения этим территориям средств Европейского Союза, предназначенных для экстенсификации хозяйства в сельской местности [8, с.145].

Итак, прямое сравнение систем ландшафтного планирования, существующих в разных странах Европы, и их сведение к нескольким основным чертам едва ли возможно и целесообразно, поскольку эти системы весьма различны. Это обусловлено целым рядом причин: историей, особенностями политических систем, культурными традициями, уровнем экономического развития, характером правовых систем и отношениями собственности. Кроме того, страны Европы характеризуются значительными природными различиями.

Однако все эти страны с их системами планирования - в ответ на вызовы глобализации хозяйства, а также в связи с возросшей культурной открытостью и формированием общеевропейского измерения в политике - объединяет потребность принимать общие решения. Поэтому во всех рассмотренных выше системах планирования можно обнаружить более или менее отчетливые тенденции, отражающие необходимость создавать инструменты, которые обеспечивали бы возможности управлять сложившимся порядком и процессами общественной или экономической самоорганизации в целях устойчивого развития. Для этого необходимо наряду с другими действиями вводить в системы планирования экологические и эстетические ориентиры.

К настоящему моменту можно выделить следующие тенденции в мировой практике территориального планирования:

1.                    получают развитие комплексные, сквозные формы планирования;

2.                    системы планирования реагируют на возрастающее воздействие рыночных факторов;

3.                    в некоторых странах (Испании, Бельгии) происходит децентрализация планирования;

4.                    возрастает общее понимание значимости урбанизированных территорий для обеспечения устойчивого развития;

5.                    роль государства как последней инстанции в принятии решений сохраняет свое принципиальное значение.

Задачам и этапам ландшафтного планирования в разных странах придается неодинаковое значение. В целом ландшафтному планированию в европейских странах предстоит в будущем стать одним из напряженных полей активности.

3 УСАДЕБНЫЕ КОМПЛЕКСЫ И ИХ ПЛАНИРОВАНИЕ В РБ

Исторический усадебный комплекс - архитектурно-ландшафтный памятник (объект), сооружения и планировочная структура которого сформированы в разное время по проекту одного или нескольких архитекторов и объединены единой территорией. Состав сооружений, парк и планировочная структура отвечают как определенной архитектурной традиции, так и различаются по стилевым признакам.

Сегодня усадебные комплексы не являются элементом той социальной среды, в которой они возникли и сформировались. Утратив исторически присущую им роль, они приобрели черты архитектурно-ландшафтных фрагментов, отражающих ушедшее время. Усадьба превратилась в "памятник истории и культуры". Техническая и социальная революция изменила методы хозяйствования, сформированные на протяжении нескольких столетий в результате совместного помещичьего и крестьянского земле- и природопользования. Это не могло не отразиться на принципах организации ландшафта и системе расселения. В настоящее время сельские поселения все меньше сохраняют за собой функции постоянного места проживания и единственного жилища. Современная субурбанизация изменила ландшафтную ситуацию. Исчезло множество усадеб и парков, а современные методы ведения хозяйства нарушили пропорции исторических угодий, сформировавшихся с эпохи средневековья и в которых, чаще всего, с середины - конца XVIII в. создавались усадьбы. В течение последних десятилетий многие усадебные комплексы находятся на грани уничтожения, деградируя как ансамбли, теряя свою целостность, художественную ценность, разрушаются физически и морально.

В настоящее время в нашей стране разработаны проекты планировок для объектов Природного комплекса Беларуси. Разработка проекта планировки осуществлялась в соответствии со статусом проектируемой территории как территории особого градостроительного регулирования, что обусловило и особые экологические требования к разрабатываемой для нее градостроительной документации.

Суть выполненных проектов заключается, прежде всего, в сохранении и развитии территорий, в повышении их инвестиционной привлекательности, а также в обеспечении их активного функционирования в городской среде. Зонирование таких территорий должно обеспечивать нормальное сопряжение застройки, транспортных магистралей, инженерной инфраструктуры с участками, которым нужно дать природную функцию или сохранить природоохранный статус. Если проектировать их «абстрактно», без учета ситуации сложившейся на прилегающих территориях, то принятые планировочные решения не будут эффективно работать.

Несмотря на высокий историко-культурный и природоохранный статус (ООПТ)  территорий невозможно исключить их из градостроительного использования. Поэтому очень важно понять, в каком контексте входит на такие объекты урбанизация. В идеале, она должна входить  в виде регенерации исторической застройки,  обеспечивающей их туристическую привлекательность. Однако, в условиях современной городской застройки, вне контекста природной территории, усадьбы теряют свою ценность. Усадьба - это не только барский дом, но и прилежащие парковые и природные ландшафты. Выявление этого баланса, придающего усадебному комплексу большую инвестиционную привлекательность, и есть предмет для разработки проекта планировки таких участков.

Возьмём в качестве иллюстрации для рассмотрения работу над  усадебно-парковым  комплексом «Лошица».

Лошицкий усадебно-парковый комплекс — единственная сохранившаяся пригородная усадьба (общей площадью более 120 га) и второй (наряду с парком Горького) подлинный исторический элемент ландшафтного “стержня” города — “водно-зеленого диаметра Минска”. Памятник, имеющей статус республиканского историко-культурного достояния.

Рисунок 1 – Схема территории усадебно-паркового ансамбля «Лошица»

В XVI—XVIII вв. на обширной территории к югу от Минска, по течению Лошицы (между Койдановским и Игуменским трактами), располагались два населенных пункта (“села” с владельческими усадьбами). В документах XVI—XVII вв. они назывались “Лошица Одынцовская, или Сухая” и “Лошица Толочинская, или Великая”. Сохранилась только “Лошица Толочинская” — усадьба, находившаяся почти при слиянии рек Лошица и Свислочь. В XIX в. она называлась, по фамилии новых владельцев, “Лошица Любанского”, а в 30–50-е годы XX в. — “Лошица 1-я”.

Историей этой усадьбы занимались, начиная с конца 1980-х годов, несколько историков и искусствоведов — В.А. Денисов, Р.В. Боровой, Н.М. Новикова. Однако каких-либо прямых свидетельств о Лошицком парке и существующем усадебном комплексе, датируемом XIX в. (точное время его закладки, этапы и принципы планировки и т.д.), в архивах пока не обнаружено. Исследователи вынуждены опираться только на косвенные данные — материалы конца XVIII и начала XX в. Нам известны два “Инвентаря” Лошицкой усадьбы — 1772 и 1787 гг. В “Инвентаре” 1772 г. описание начинается с пути “из Нового Двора ко двору Лошицкому”, т.е. от Игуменского тракта (совр. ул. Чижевских) в направлении Минска. По левую руку находилась корчма с комплексом хозяйственных построек, справа от корчмы — “сажалка”, а слева — пруд с плотиной, на которой стояла мельница. Недалеко от мельницы располагался бровар и скотный двор. Вся усадьба и хозяйственная зона были обнесены “парканом”, который проходил около “Минского гостинца”. Через плотину был проложен мост, за ним “на горе” стоял большой деревянный усадебный дом на каменном фундаменте.