Эдуард Грей: политический портрет

     Россию  Грей запугивал возможностью переориентации английской внешней политики в сторону дружбы с кайзеровской Германией. Грей информировал русского посла, что по всей вероятности правительство в Петербурге не отдаёт себе отчёта в том, насколько внезапно в результате персидской проблемы может возникнуть вопрос о смене внешнеполитического курса.

     Но  к декабрю 1911 года англо-русские противоречия по поводу персидского вопроса значительно ослабли в связи с усилением англо-германских и русско-германских противоречий. Грей предложил, чтобы английский и русский послы в Тегеране совместно обсудили положение в Иране и выяснили бы какие меры могли бы быть приняты для упорядочения общего порядка вещей в этой стране. В итоге с подачи Грея было принято негласное решение, по которому отныне английское правительство нисколько не интересуется ролью русских консулов в Северном Иране, а в обмен российское правительство не вмешивается в деятельность английских консулов на юге. Таким образом, Персия была окончательно поделена на сферы влияния. Грей прекрасно понимал, что в преддверии надвигающегося конфликта с Германией и её союзниками для Великобритании жизненно важно было сохранять хорошие отношения с Россией.

     Но  как раз перед самым началом  Первой мировой войны русско-английские отношения настолько ухудшились, что это поставило под угрозу саму возможность существования Антанты. Проблемой здесь явился персидский вопрос, а, точнее говоря, две проблемы, связанные с Персией. Во-первых, это попытка британских монополий распространить своё влияние на Центральную и даже Северную Персию. Во-вторых, это было связано с большими успехами русской торговли в Персии. При этом надо сказать, что правительство России было отнюдь не безгрешно. Оно вынашивало планы по превращению всей Персии в свою колонию, в обход договора с Англией.

     Грею  пришлось срочно вмешиваться в этот вопрос. В своей специальной телеграмме Бьюкенену он просил его донести  до сведения Сазонова о том, что твориться  в Персии, в частности о том, что русские консулы чинят  страшный произвол в Северной Персии. 4 июня Грей заявил. Что это отнюдь не соответствует соглашению 1907 года. По просьбе Грея даже король Англии Георг V обратился с личным  воззванием к Николаю II с тем, чтобы тот приложил все силы для урегулирования конфликта. Вскоре после консультаций с русскими представителями Грей признал. Что вину за сложившуюся ситуацию несут русские консулы в Тегеране, а отнюдь не правительство в Петербурге. На этом конфликт в принципе можно считать исчерпанным, тем более что на смену ему шёл другой, более важный и значимый конфликт.   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     4. Роль Грея в Июльском кризисе  1914 года.

     Убийство  в Сараево эрцгерцога Франц-Фердинанда не было чем-то значительным в жизни  Великобритании того времени. Мало кто  знал, где находится Сараево, и еще меньшее число людей знало об остроте австро-сербских противоречий. Сначала в Англии сараевское убийство привлекло к себе мало внимания. Для обывателя это был только еще один пример варварства на Балканах, и даже правительство, кажется, было слишком занято кризисом в Ирландии, чтобы полностью оценить значение этого убийства. "Время шло, угроза войны в Европе становилась все более ощутимой, но подавляющее большинство британского народа оставалось равнодушным: Сербия не пользовалась популярностью, и было чрезвычайно трудно кого-либо убедить в необходимости вступить в войну для ее защиты".

Действительно, в двадцатые числа Великобританию в большей степени интересовал  вопрос ирландский. К тому же 2 июля в Белфасте прошла 35 тысячная демонстрация "армии" черносотенцев, вооруженных пистолетами, винтовками и пулеметами. А это было намного значительней для жителей Британских островов, нежели какое-то убийство, в каком-то Сараево.²³¹

Но нельзя полностью согласиться с оценкой Мортона по поводу поведения британского правительства – оно отнюдь не оставалось равнодушным. Асквит и Грей прекрасно понимали, что Австро-Венгрия и Германия смогут использовать это инцидент для развязывания очередного конфликта. Ведущая роль в правительстве тогда принадлежала Герберту Генри Асквиту, Эдуарду Грею и Уинстону Черчиллю, который был тогда Первым лордом Адмиралтейства.

     Именно  эти три человека и представляли собой "верхушку в пирамиде, серединой которой был ... слой английской бюрократии, а основанием - влиятельные круги английского капитала и его политическая агентура в лице консервативной партии".²³² В этом трио первой скрипкой можно назвать сэра Эдуарда Грея, который представлял Великобританию на внешнеполитической арене. В частности, И.И. Ростунов обвиняет Грея в том, что "Грей явно занимался подстрекательством, давая послам противных сторон, противоречивые заверения"²³³. Но более красноречив, в этом плане, оказался император Германии, король Пруссии в 1888-1918 годах, Вильгельм II: "Господин Грей - это лживый пес, боящийся своей собственной подлости и лживой политики, все же не хочет открыто выступать против нас, но хочет, чтобы его вынудили к этому".²³⁴ Тут надо сказать, что к заявлениям Вильгельма II вообще надо относиться довольно скептически, особенно учитывая его патологическую ненависть к Грею.

     Справедливее  будет предположить, Грей лишь представлял интересы Великобритании, а они требовали разрешения англо-германских антагонизмов в самые короткие сроки, пока последняя не стала слишком сильной. До определённого момента он всеми силами старался предотвратить войну, но затем, поняв, что Германия и её союзники стремительно иду к развязыванию масштабной войны, был вынужден отказаться от своих пацифических взглядов и начал предпринимать встречные меры.

  Довольно интересную точку зрения высказал русский посол в Англии Александр Константинович Бенкендорф в своём письме  можно привести отрывок из письма царского посла в Лондоне графа министру иностранных дел России в то время Сергею Дмитриевичу Сазонову, от 25 февраля 1914 года: "Что касается Вашего мнения относительно слепоты Грея, то позвольте с Вашим мнением не согласиться. Его постоянно беспокоит вопреки всем видимостям именно угроза германской гегемонии, он с тревогой следит за некоторыми ее успехами. Не думайте, что он слеп - это далеко не так. Он гораздо больше кажется нерешительным, чем это есть на самом деле... У него очень сильно чувство того, что он является здесь столпом Антанты и прирожденным борцом за нее, так как с ней связана вся его политика и всё его будущее... Он не любит повторно выступать со своими предложениями и особенно угрожать, если только нет твердых решений относительно дальнейшего образа действий, и особенно до тех пор, пока Тройственный союз очевиднейшим образом не поставит себя в положение ... виноватого, что необходимо для английского общественного мнения. Как мы видели,   он       уже   близок   к   тому,   что   поставить   ловушку Тройственному союзу. Что его партия со своими утопиями стесняет его - это очевидно, но существует и помимо того и общественное мнение вообще. Что он может сделать без поддержки последнего? Это карта, которая выпала ему в игре, и, если мы желаем делать серьезное дело, мы не можем с ней не считаться».²³⁵

     Именно  этот вопрос - общественное мнение, а  точнее его решение, потребовали  времени. Вследствие чего правые либералы, во главе с главой кабинета и лидером  либеральной партии Гербертом Генрихом Асквитом, проводили политику "невмешательства".

     Эта политика имела несколько аспектов. Первый заключается в том, что мобилизация в России и мобилизация в Германии - это две разные вещи. В результате затягивания с определением своей позиции правые либералы, или как их еще называют, «либералы-империалисты», давали союзникам время подготовиться. Помимо этого в Великобритании того времени был по настоящему тяжелый момент, требовалось, хоть немного, сгладить внутренние противоречия.

     Надо  отметить, что большинство исследователей считает, что Великобритания проявила нерешительность из-за того, что и либералы и особенно консерваторы боялись ситуации, когда Германия не станет вмешиваться в конфликт. Именно поэтому долгое время Грей был уверен в том, что Англия останется нейтральной при условии локализации конфликта, сначала между Австро-Венгрией и Сербией, а затем между Австро-Венгрией и Россией.

     Также в Англии шла активная обработка общественного мнения не только печать, рассчитанная на массы, но и его выразителей в кабинете и парламенте - "либералов- пацифистов", многие из которых были настроены прогермански. Таким образом, создавалась видимость ситуации наибольшего благоприятствования для втягивания Германии в конфликт и последующего вступления в войну. Что обуславливалось следующей картиной: в Великобритании внутриполитический и экономический кризис; в правительстве и парламенте     значительная     часть     кабинета            настроена прогермански; общественное мнение отрицательно относится к возможному союзнику – России довольно негативно.

     В событиях Июльского кризиса приняли участие практически все представители английского кабинета, но наиболее заметная роль выпала на долю правых либералов, к которым примкнул министр финансов - Ллойд Джордж. "Пятерка" министров из Комитета имперской защиты увидела в сараевском убийстве угрозу войны и не смогли, а где-то и не желали предотвратить угрозу войны. Можно наблюдать непростительную нерешительность в действиях английских министров, боязнь сразу перейти к решительным действиям по отношению к Германии. Параллельно в прессе создавалось убеждение в том, что это еще одна "святая война", направленная на установление мира во всей Европе. Такая позиция прессы также подтолкнула Англию к войне.

     Убийство 28 июня 1914 года в Сараево эрцгерцога Франца-Фердинанда с супругой "на первых порах не нашло широкого отклика в народе...Этот факт сам по себе не был угрожающим миру. Народные массы отнеслись к нему с безразличием".²³⁶

     Но  помимо народа в Великобритании существовала и пресса - и она буквально в  считанные дни смогла раздуть  скандал. В кратчайшие сроки убийство приобрело большой резонанс. И через несколько дней весть об убийстве вызывала "всеобщее возмущение и сильнейшее осуждение убийц"²³⁷.

Практически вся печать затронула эту тему, но особенно резко выражались правительственные  органы, такие как "Стандарт", "Дейли Ньюс" и "Вестминстер Газетт". А самым агрессивным была точка зрения "Дейли Кроникл", газеты Ллойда Джорджа. Именно здесь впервые была высказана идея о том, что убийство организовано в Сербии по указанию России, для которой эрцгерцог "являлся самой серьезной проблемой... в Юго-Восточной Европе."²³⁸

     То  есть пресса задала следующий вектор: "Убийцы - сербские революционеры!". А в случае с "Дейли Кроникл", и того больше - направленные Россией. Но тут надо сказать, что она была не столь и неправа в своих суждениях. Большинство исследователей уверены, что убийца Гаврила Принцип действовал по поручению террористической организации «Чёрная рука». Эта организация пользовалась официальной поддержкой Военных кругов в Белграде. Полковник Драгутин Димитриевич, глава организации являлся одновременно начальником секретного отдела в разведке Сербского Генерального штаба.²³⁹ Также существует версия, что эту группировку тайно поддерживали русские сторонники войны: великий князь Николай Николаевич, Брусилов, Самсонов и др. Возможно, через свою агентуру они и помогали террористам. Косвенным подтверждением этого является тот факт, что в день убийства эрцгерцога фактически не охраняли.²⁴⁰  

     А в это же самое время либеральная пресса, например журнал "Нейшн", писали о внутренних делах, в частности, 4 июля основной темой был ирландский кризис и Персия. При чем тема кризиса в Ирландии была наиболее актуальна - 29 июня, в очередной раз, провалилось совещание об "Ольстерском билле", а 2 июля по Белфасту прошла вооруженная "армия черносотенцев», причём они были вооружены боевым оружием.

     29 июля Грей выступал в парламенте, отметил, что "ни один министр иностранных дел в Европе не может не сегодня глубочайшего сочувствия императору Австрии". Непонятно почему, но в берлине это заявление вызвало надежду на то, что Великобритания останется нейтральной в случае возникновения европейской войны. Этой же точки зрения придерживался министр, статс-секретарь, германского ведомства иностранных дел Ягов фон Готлиб. "В основном Россия сейчас не готова к войне. Франция и Англия также не захотят сейчас войны".²⁴¹ Такую же позицию занял и посол Германии в Лондоне князь Лихновский "Англия даже в крайнем случае постарается воздержаться от всякого военного вмешательства".²⁴² А Берлин предлагал: "...в европейском кризисе Францию ... запугать, а с Англией ... идти заодно на всем протяжении кризиса"²⁴³.

     До 6 июля Э. Грей собирал информацию о  настроениях в Берлине и Вене, но до встречи с князем Лихновским министерство иностранных дел Великобритании могло только делать предположения о реальной расстановке сил. И здесь интересен анализ совета германского дипломата Альфреда Циммермана, переданный  Грею английским поверенным  в делах в  Берлине