Александр I, его внешняя и внутренняя политика

 

После наполеоновских войн Александр 1 еще не сразу стал поклонником  абсолютизма. В значительной мере под  его влиянием новый французский  король Людовик XVIII дал своему народу конституционную хартию (хотя и с  очень ограниченным кругом избирателей). Сам Александр, сделавшись после  Венского конгресса «царем польским», дал Польше (в декабре 1815 г.) конституцию, предоставлявшую законодательную  власть в стране польскому сейму. Наместником в царстве Польском был назначен старый польский генерал  Зайончек (бывший начальником одной  из дивизий в армии Наполеона). Польша имела свое правительство (из 5 министров) и свою особую армию (около 40 тыс.); командующим польской армией был назначен брат царя, великий  князь Константин (женатый на польской аристократке). В речи при открытии польского сейма в 1818 г. Александр  сказал, что «свободные учреждения... совершенно согласуются с общественным порядком и утверждают истинное благосостояние народов», и заявил о своем намерении  — «благодетельное влияние» «свободных учреждений» «распространить на все страны, попечению моему вверенные». В это время Александр поручил  другу своей молодости Новосильцеву составить план конституции для  России, и последний составил «уставную  грамоту», однако Александр отложил  осуществление проекта-Новосильцева.

 

В 1820 г. произошли события, означавшие конец периода конституционных  колебаний Александра и решительно толкнувшие его в лагерь абсолютизма  и реакции: в Европе это были военные  революции в Италии и Испании, а в России — солдатские волнения в лейб-гвардии Семеновском полку, хотя солдатское возмущение было вызвано  лишь грубостью и жестокостью  полкового командира и направлено лишь против него, Александр усмотрел в «семеновской истории» последствия  революционной агитации, очень встревожился и приказал раскассировать весь наличный офицерский и солдатский состав полка  по другим армейским частям. После 1820 г. Александр окончательно расстался  с конституционными мечтами своей  юности, и Россия вступила в полосу правительственной реакции и  обскурантизма.

 

Таким образом, правительство  во второй половине царствования стало  постепенно отказываться от программы, которая так громко возвещена  была в начале и к осуществлению  которой были сделаны такие сильные  приступы. Вследствие этого неодинакового  действия одних и тех же событий  на правительство и на общество они, правительство и общество, разошлись  между собою, как никогда не расходились  прежде.

 

Известно, что во вторую половину царствования император очень мало занимался внутренними делами России, все его внимание постепенно сосредоточилось  на устройстве политического порядка  в Польше, на поддержании устройством  Священного союза политического  порядка в Западной Европе.

 

 

4.2 Аракчеев и Александр  1.

 

Главным сотрудником Александра в течение всей второй половины его  царствования стал суровый и мрачный  временщик, генерал А. А. Аракчеев, в  руках которого сосредоточивалось  все гражданское и военное  управление, тогда как сам Александр  все более отходил от текущих  дел внутреннего управления, занимаясь  преимущественно делами международной  политики.

 

Одно дело внутри государства  живо интересовало Александра — это  была организация военных поселений, начальником которых был назначен все тот же Аракчеев. Главною целью  военных поселений было уменьшение расходов казны на содержание армии. Система военных поселений состояла в том, что некоторые территории, населенные казенными крестьянами, передавались из гражданского ведомства  в военное; они освобождались  от обычных податей и повинностей  и зато должны были из состава населения  комплектовать и содержать определенные воинские части; семейные солдаты должны были составлять коренное население  волости: у них по квартирам распределялись холостые солдаты, которые работали у хозяев как батраки и взамен заработной платы получали от них  полное содержание. Правительство заботилось об улучшении материального положения  военных «поселян», давало им скот, инвентарь, ссуды и пособия, но вся  жизнь их была скована строгими правилами  военной дисциплины и находилась под непрестанным надзором начальства, и потому население (как и общество) относилось с ненавистью к этой системе  и считало ее худшим видом крепостного  права. Военные поселения при  Александре 1 получили широкое развитие: к 1820 г. корпус военных поселений  состоял из 90 батальонов пехоты в  Новгородской губернии и 36 батальонов пехоты и около 250 эскадронов кавалерии  в украинских поселениях.

 

В 1816—1819 гг. было произведено  освобождение крепостных крестьян в  Прибалтийском крае, но условия реформы  не соответствовали интересам крестьян, ибо вся земля оставалась в  собственности помещиков. «Учреждение» для эстляндских крестьян, изданное в 1816 году, гласило, что «эстляндское рыцарство, отрекаясь от всех доселе принадлежащих ему крепостных наследственных прав на крестьян, предоставляет себе токмо право собственности на земли». Однако в этом «токмо» заключалось  весьма многое! Крестьяне, сделавшись лично свободными, но не получив  никаких земельных наделов, попали в полную экономическую зависимость  от помещиков и должны были превратиться или в арендаторов помещичьей земли, или в батраков в помещичьих хозяйствах. На таких же условиях были «освобождены» в 1817 г. крестьяне Кур-ляндской губернии, а в 1819 г.— крестьяне в Лифляндской губернии и на о. Эзеле.

 

В области культуры и просвещения  последние годы Александрова царствования характеризовались попытками привлечения  религии на службу реакции и обскурантизма. В 1817 г. было учреждено Министерство духовных дел и народного просвещения (с князем А. Н. Голицыным во главе), которому было поручено заботиться о  том, «дабы христианское благочестие  было всегда основанием истинного просвещения». Сам князь Голицын был человек  религиозный, культурный и гуманный, но его помощники (как пресловутые  Магницкий и Рунич, попечители Казанского и Петербургского учебных округов) — ханжи, лицемеры и карьеристы —  взялись насаждать «христианское  благочестие» путем злобных преследований  всяких проявлений «безбожия» и «вольнодумства»; эта политика повела к разгрому свободной  науки в университетах.

 

 

 

4.3 Тайные общества декабристов.

 

После войны в России началось движение за освобождение крестьян от крепостной зависимости. В 1816 г. в Петербурге было создано первое тайное политическое общество — «Союз спасения». Инициаторами создания этого общества были шестеро  молодых офицеров. Во главе их стоял 24-летний полковник гвардейского Генерального штаба Александр Муравьев. Тайное общество имело свою программу и  устав, Оно вербовало в свои ряды новых молодых членов. В 1818 г. этот союз принял новую программу и  выработал организационные формы. Вскоре родилась вторая дворянская тайная организация — «Союз благоденствия», который просуществовал до 1821 г. На их основе в сложной и противоречивой обстановке возникли два новых общества — Южное и Северное.

 

Южное общество было создано  в мартовскую ночь 1821 г. в Тульчине, на Украине, где располагались части  Второй армии, в которой проходила  служба его основателя Павла Пестеля. Северное общество возникло в Петербурге осенью 1822 г. после возвращения гвардии  из Москвы в Санкт-Петербург. Оба  общества сознавали себя частями  одного целого, одной общей организации. Под руководством Никиты Муравьева  был разработан проект конституции. Та группа декабристов Северного  общества, которая подготовила и  организовала восстание 14 декабря 1825 г. в Петербурге, в своем руководящем  ядре придерживалась республиканских  убеждений.

 

Готовясь к совместному  выступлению, члены Южного общества неожиданно узнали, что бок о бок  с ними уже давно существует другая тайная организация — Общество соединенных  славян, о котором они раньше и не подозревали. Первоначально оно называлось Общество первого согласия, основателем его был юнкер Петр Борисов.

 

Осенью 1825 г. Южное общество и Общество соединенных славян стали  искать сближения. Член директории Южного общества Михаил Бестужев-Рюмин организовал  присоединение Общества соединенных  славян к Южному обществу.

 

Таким образом, вожди движения поставили себе целью новый порядок, предоставив выработку этого  порядка представителям земли, значит, движение было вызвано не определенным планом государственного устройства, а более накипевшими чувствами, которые побуждали как бы то ни было направить дело по другой колее. Тем не менее нет надобности приписывать  этому движению особенно важные последствия. Один высокопоставленный сановник, встретив одного из арестованных декабристов, своего доброго знакомого князя Евгения  Оболенского, с ужасом воскликнул: «Что вы наделали, князь. Вы отодвинули Россию по крайней мере на 50 лет назад».

 

Это мнение утвердилось впоследствии; событие 14 декабря считали великим  несчастьем, которое определило характер следующего царствования, как известно, очень нелиберального. Это — совершенно ложное представление; характер следующего царствования определился не 14 декабря; это царствование имело бы тот  же характер и без 14 декабря; оно  было прямым продолжением последнего десятилетия царствования Александра. Еще ранее 14 декабря предшественник Николая уже решительно вступил  на ту дорогу, по которой шел его  преемник.

 

14 декабря не было причиной  направления следующего царствования, оно само было одним из последствий  той причины, которая сообщила  такое направление следующему  царствованию. Причина эта заключалась  в исходе, какой имели все преобразовательные  начинания Александра.

 

Так при всеобщем недовольстве и при полном идейном отчуждении интеллигентного общества от царя и  его правительства заканчивалось  царствование Александра 1, возбудившее  вначале такие светлые надежды  у всех («дней Александровых прекрасное начало»...).

 

 

5. НЕУДАЧА ПРЕОБРАЗОВАНИЙ  АЛЕКСАНДРА 1.

 

Нам известны начинания Александра 1, почти все они были безуспешны. Лучшие из них те, которые остались бесплодными, другие имели худший результат, т. е. ухудшили положение дел. В самом  деле, мечты о конституционном  порядке осуществлены были на западном крае России, в Царстве Польском. Действие этой конституции причинило неисчислимый вред истории. Вред этот имел случай почувствовать сам виновник польской конституции.

 

За пожалованную конституцию  поляки вскоре отплатили упорной  оппозицией на сейме, которая заставила  отменить публичность заседаний  и установить в Польше, помимо конституции, управление в чисто русском духе. Одним из лучших законов первых лет  был указ 1803 г. 20 февраля о вольных  хлебопашцах; на этот закон возлагали  большие надежды, думали, что он подготовит постепенно и мирно освобождение крестьян. Лет за 20 со времени издания  закона вышло на волю по добровольному  соглашению с помещиками 30 тыс. душ  крепостных крестьян, т. е. около 0,3% всего  крепостного населения империи (по VI ревизии в 1818 г., его считалось  до 10 млн ревизских душ).

 

К такому микроскопическому  результату привел закон, наделавший столько  движения. Даже и административные реформы, новые центральные учреждения вовсе не внесли ожидаемого обновления в русскую жизнь, зато усилили  очень заметно нескладицу в русском  административном механизме. До тех  пор в центре, как и в провинции, действовали, по крайней мере по наружности, коллегиальные учреждения.

 

Государственный совет, Сенат  и комитет министров были построены  на том же коллегиальном начале, какое проведено было в губернских учреждениях Екатерины, а учреждения, служившие посредниками между теми и другими, министерства и главные  управления, были основаны на начале единоличной  власти и единоличной ответственности  своих управителей; верх и низ  управления построены были на ином начале, не на том, на каком держалась  средина управления (это система  передаточных учреждений).

 

В чем заключалась причина  этой безуспешности этих преобразовательных начинаний? Она заключалась в  их внутренней непоследовательности. В этой непоследовательности историческая оценка деятельности Александра. Новые  правительственные учреждения, осуществленные или только задуманные, основаны были на начале законности, т. е. на идее твердого и для всех одинакового закона, который должен был стеснить произвол во всех сферах государственной и  общественной жизни, в управлении, как  и в обществе.

 

Но по молчаливому или  гласному признанию действующего закона целая половина населения империи, которого тогда считалось свыше 40 млн душ обоего пола, целая половина этого населения зависела не от закона, а от личного произвола владельца; следовательно, частные гражданские  отношения не были согласованы с  основаниями новых государственных  учреждений, которые были введены  или задуманы.

 

По требованию исторической логики новые государственные учреждения должны были стать на готовую почву  новых согласованных гражданских  отношений, должны были вырастать из отношений, как следствие вырастает  из своих причин. Император и его  сотрудники решились вводить новые  государственные учреждения раньше, чем будут созданы согласованные  с ними гражданские отношения, хотели построить либеральную конституцию  в обществе, половина которого находилась в рабстве, т. е. они надеялись  добиться последствий раньше причин, которые их производили. Мы знаем  и источник этого заблуждения; он заключается в преувеличенном значении, какое тогда придавали формам правления.

 

Люди тех поколений  были уверены, что все части общественных отношений изменятся, все частные  вопросы разрешатся, новые нравы  водворятся, как только будет осуществлен  нарисованный смелой рукой план государственного устройства, т. е. система правительственных  учреждений. Они расположены тем  более были к такому мнению, что  гораздо легче ввести конституцию, чем вести мелкую работу изучения действительности, работу преобразовательную. Первую работу можно начертать в  короткое время и пожать славу; результаты второй работы никогда не будут оценены, даже замечены современниками и представляют очень мало пищи для исторического  честолюбия.