Художественная деталь в рассказах А.П.Чехова

Реферат

Тема «Художественная деталь в рассказах А.П.Чехова»

Содержание:

I. Введение.

II. Основная часть:

1) Предметный  мир персонажа;

2) Деталь в  диалогах;

3) Деталь в  мыслях героев;

4) Деталь в  пейзаже.

III. Заключение.

IV. Список используемой  литературы.

 

I.Введение

А.П.Чехов не только великий русский писатель конца 19 века, но и тонкий психолог, мастер подтекста, своеобразно сочетавший юмор и лиризм. За два месяца до смерти Чехова В. Э. Мейерхольд писал ему: «Вы  несравнимы в вашем великом творчестве. Когда читаешь пьесы иностранных  авторов, вы стоите оригинальностью  своей особняком. И в драме  Западу придется учиться у вас» ¹.

Так и вышло. Театральный язык Чехова был нов, непривычен; его критиковали, ему  сопротивлялись. Но остановить его  воздействие на драматургию, на мировую  сцену было нельзя -- он неуклонно  ее завоевывал. Теперь влияние это  общепризнанно; Чехова называют Шекспиром  двадцатого века.

Антон Павлович умел выделить существенную деталь, важную для характеристики персонажа или  предмета. Деталь, в том числе  и повторяющуюся, используют почти  все писатели. Ведь это служит безотказным  и целенаправленным средством характеристики человека. Все без исключения подробности  имеют характерологическую и  социальную значимость.

Этот принцип  изображения внешнего окружения  человека лучше всего можно охарактеризовать словами И. Тэна: «Под внешним человеком  скрывается внутренний, и первый проявляет  лишь второго. Вы рассматриваете его  дом, его мебель, его платье -- все  это для того,

чтобы найти  следы его привычек, вкусов, его  глупости или ума <...>

Все эти внешние  признаки являются дорогами, пересекающимися  в 

______________________________

¹«Литературное наследство», т. 68. «Чехов». М., Изд-во АН СССР,

1960, стр. 448.

одном центре, и  вы направляетесь по ним только для  того, чтобы достигнуть до этого  центра». ¹

Данный метод  присущ литературе самых разных направлений. Однако у Чехова он встречается значительно  чаще, чем у кого-либо, многие рассказы на деталях и построены. Одной  деталью Чехов может наметить фон повествования, раскрыть сущность человеческого характера, передать индивидуальность речи героя, добиться художественной конкретизации.

Меня заинтересовало своеобразие чеховского стиля, поэтому  я решила более подробно изучить  художественные детали его рассказов.

Цель работы: познакомиться с творчеством писателя, выделить в его произведениях наиболее яркие художественные детали. Для этого необходимо решение следующих задач:

ѕ перечитать рассказы А.П. Чехова;

ѕ определить детали, которые играют наиболее важную роль в данных рассказах;

ѕ определить смысл  деталей;

ѕ указать их роль в произведении.

___________________________________

¹И. Тэн. « О методе критики и об истории литературы». СПб., 1896, стр. 9.

 

II.1) Предметный мир персонажа

В годы литературной работы Чехова освоение способа обращения  с деталями стало обязательным этапом литературной учебы всякого начинающего  писателя. Этот способ казался неотъемлемым свойством «литературности». Он уже  спустился в малую литературу, стал достоянием газетных романов с  продолжениями, бытовых очерков, сценок и прочих жанров юмористических и  иллюстрированных журналов 70--80-х годов.

Ранний Чехов  частично усвоил этот урок, преподанный  литературной традицией целого века; особенно это проявилось в его  больших вещах начала 80-х годов -- таких, как «Цветы запоздалые», «Живой товар», «Ненужная победа», «Драма на охоте». Сохранился он в какой-то степени  и в более поздних повестях -- «Степь», «Скучная история», «Палата  № 6».

Но в этих зрелых вещах Чехова, как и в  других его произведениях конца 80-х -- начала 90-х годов, традиционный способ использования предмета уже  сочетается со способами совершенно иными.

В «Палате № 6» дана развернутая характеристика Ивана Дмитрича Громова. Она занимает целую главу.

«Он никогда, даже в молодые студенческие годы не производил впечатления здорового. Всегда он был  бледен, худ, подвержен простуде, мало ел, дурно спал. <...> Говорил он тенором, громко, горячо и не иначе, как негодуя и возмущаясь, или  с восторгом и с удивлением, и всегда искренно».

Далее сообщается о содержании его речей, его образованности, об отношении к нему в городе. Заканчивается глава так: «Читал он очень много. Бывало, все сидит  в клубе, нервно теребит бородку  и перелистывает журналы и  книги, и по лицу его видно, что  он не читает, а глотает, едва успев  разжевать. Надо думать, что чтение было одною из его болезненных  привычек, так как он с одинаковою жадностью набрасывался на все, что  попадало ему под руки, даже на прошлогодние газеты и календари. Дома у себя читал он всегда лежа».¹

Каждая новая  фраза, каждая новая подробность  проясняет перед читателем личность героя. За исключением последней  фразы.

Что, действительно, добавляет она к представлению  о духовном облике героя? На какую  сторону его характера указывает? Что за звено вплетается ею в обдуманно  связанную цепочку характерологических  подробностей?

Эта деталь будто  бы необязательна, и кажется, что  убери ее -- и фабульно-характеристическая цепь останется невредимой, наше представление  о герое не изменится, хотя явно нарушится  некое, еще не уясненное, непривычное  для литературной традиции равновесие. Но, на самом деле, она играет немаловажную роль, указывая на лень героя.

______________________

¹ Чехов А.П. «Повести и рассказы», куйбышевское изд. 1984г., рассказ

«Палата № 6»

Еще один пример из этой же повести. Речь идет о другом герое -- Андрее Ефимыче Рагине.

«Жизнь его  проходит так. Обыкновенно он встает утром, часов в восемь, одевается  и пьет чай. Потом садится у  себя в кабинете читать или идет в больницу <...> Андрей Ефимыч, придя  домой, немедленно садится в кабинете за стол и начинает читать <...> Чтение всякий раз продолжается без перерыва по нескольку часов и его не утомляет. Читает он не так быстро и  порывисто, как когда-то читал Иван Дмитрич, а медленно, с проникновением, часто останавливаясь на местах, которые  ему нравятся или непонятны. Около  книги всегда стоит графинчик  с водкой и лежит соленый огурец или моченое яблоко прямо на сукне, без тарелки».

Какая художественная надобность вызвала к жизни эту  неожиданную подробность, непомерно  разрастающуюся -- благодаря своей  живописной единственности -- на общем  фоне чисто логических рассуждений, фоне, лишенном до сей поры всякой картинности?

При внимательном подходе ясно, что эта деталь призвана символизировать некую черту  личности героя -- его неряшливость, например.

Другой пример. «Ветеринар уехал вместе с полком, уехал навсегда, так как полк перевели куда-то очень далеко, чуть ли не в  Сибирь. И Оленька осталась одна.

Теперь она  была уже совершенно одна. Отец давно  уже умер, и кресло его валялось на чердаке, запыленное, без одной ножки».¹

Ветеринар уехал, отец умер. Все сведения существенны, все нужны для того, чтобы полнее воспроизвести одиночество Оленьки. И даже кресло отца, которое теперь валяется на чердаке, в известном  смысле служит тем же целям. Повествование  о том, что оно без одной  ножки усиливает ощущения о состоянии  Оленьки.

Неожиданная живописность этой детали, несомненно, сродни сообщению  об огурце и моченом яблоке «на  сукне, без тарелки» в «Палате  № 6».

И постоянно  мы встречаем у Чехова такие -- как  правило, очень мелкие -- детали обстановки, черты внешности, цель и смысл  которых усиливают понимание  содержания рассказа.

В рассказе Чехова «Неприятность» тяжелые мысли доктора, после того как он ударил фельдшера, сопровождаются такими предметными  картинами:

«...думал он, садясь у открытого окна и глядя  на уток с утятами. <...> Один утенок подобрал на дороге какую-то кишку, подавился  и поднял

тревожный писк; другой подбежал к нему, вытащил  у него изо рта кишку и тоже подавился. <...> Далеко около забора бродила кухарка Дарья...»¹

____________________________

¹ Чехов А.П. «Повести и рассказы», куйбышевское изд. 1984г., рассказ «Душечка».

С точки зрения целенаправленного изображения  такие «перебивы» не нужны. Мало того, они -- с этой точки зрения -- только мешают, отвлекают в сторону. Игривая  сценка с утятами, разросшаяся до размеров внефабульного эпизода, как будто явно разрушает общее, отнюдь не шутливое, настроение рассказа. В повествовании Чехова она полноправна.

II.2) Деталь в диалогах

Диалоги у Чехова гораздо обильнее снабжаются предметными  подробностями. Его герои не могут  воспарить над вещностью и  вести диалог поверх барьеров. Повествователь Чехова непременно обратит внимание и на скатерть в трактире, и на физиономию полового, и на то, как  топорщатся воротнички у одного из собеседников. Человек Чехова не может  быть отъединен от собственной телесной оболочки и вещного окружения  ни во время бытового разговора, ни в момент философского спора.

В дочеховской  литературной традиции описание тяготеет к возможно большей целесообразности любой мелочи. Каждая такая мелочь стремится одновременно и сигнализировать  о виде ситуации и охарактеризовать героя. Знак ситуации тяготеет к характеристичности.

У Чехова он тяготеет к обратному полюсу -- случайной, нехарактеристической детали, не имеющей  прямого отношения к герою  или сцене.

После натуральной  школы роль бытового фона в коммуникативной  сцене возросла чрезвычайно. И все  же это именно фон, придающий действию локальный колорит и подчеркивающий нужные смысловые акценты. Это плоский  театральный задник, который не может  быть «вдвинут» в диалог и участвовать  в нем на равных правах с персонажами.'

У Чехова мир  вещей -- не фон, не периферия сцены. Он уравнен в правах с персонажами, на него так же направлен свет авторского внимания. Разговор двух людей не освобожден от окружающих предметов, даже когда  он -- на гребне фабулы.

Так, это неизбежное «присутствие» вещей формирует, например, поэтику любовных сцен -- ситуаций, несомненно, фабульно острых у каждого  писателя.

______________________________

¹ Чехов А.П. «Рассказы. Сценки. Повести», изд. «Советская Россия» 1978г., рассказ «Неприятность».

Придя для решительного объяснения, герой «Учителя словесности» застает свою Манюсю с куском синей  материи в руках. Объясняясь в  любви, он «одною рукой держал ее за руку, а другою -- за синюю материю».

Сцена с поцелуем в «Ионыче» не освобождена от «неподходящих» сопутствующих подробностей -- например, от городового, который «около освещенного  подъезда клуба» кричит «отвратительным  голосом» на кучера: «Чего стал, ворона? Проезжай дальше!»

Когда Полознев в первый раз поцеловал Машу Должикову  ¹ , он «при этом оцарапал себе щеку до крови булавкой, которою была приколота ее шапка».

Сцена, фабульно существенная, у многих писателей  знает, может быть, еще более мелкие подробности. Но они мотивированы. В  прозе Чехова их присутствие не «оправдано»  задачами ситуации -- они не движут к результату диалог или сцену; они даже не усиливают и не ослабляют тех смыслов, которые заложены в слове героя.

 

II.3) Деталь в мыслях героев

Диалог, массовая сцена -- коммуникация вообще -- часть  текста, по самому своему содержанию наиболее детализированная, больше всего связанная  с миром вещей.

Но какова роль предметов в частях текста, непосредственно  с миром вещей не связанных? Таковым  является текст, изображающий мысль, то есть жизнь духа в ее чистом виде.

У Чехова внимание повествователя равно распределяется между жизнью духа и той вещной обстановкой, в которой она протекает.

В «Палате № 6» седьмая глава целиком посвящена  философским размышлениям доктора. «О, зачем человек не. бессмертен? -- думает он. -- Зачем мозговые центры и извилины, зачем зрение, речь, самочувствие, гений, если всему этому суждено  уйти в почву <...>? Обмен веществ! Но какая трусость утешать себя этим суррогатом бессмертия! Бессознательные  процессы, происходящие в природе... » и тому подобное. Глава эта -- центральная в смысловой структуре  повести. Здесь нет других событий. «Тишина вечера и потом ночи не нарушается ни одним звуком и