Художественная деталь в рассказах А.П.Чехова

время, кажется, останавливается и замирает вместе с доктором над книгой...»

Размышления доктора  даны в сплошном повествовательном  потоке. Но в нескольких местах он остановлен. Для чего же? Ради коротких ремарок  такого типа:

«Когда бьют часы, Андрей Ефимыч откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, чтобы  немножко подумать».

___________________________

¹ Чехов А.П. «Рассказы. Сценки. Повести», изд. «Советская Россия» 1978г., рассказ «Моя жизнь».

 

«Тяжелая голова склоняется к книге, он кладет под  лицо руки, чтобы мягче было, и  думает:

Я служу вредному делу <...> Но ведь сам по себе

я ничто, я только частица необходимого социального

зла...»¹

Какое значение имеет то обстоятельство, что мысли  доктора о бессмертии или необходимом  социальном зле приходят к нему в  то время, когда он кладет под лицо руки или откидывается на спинку кресла, или что в это время бьют часы?

Жесты, движения героя -- прямой результат его размышлений, их продолжение. Жест подчеркивает оттенок  мысли.

Мир духа в чеховской  прозе в каждый момент изображенной жизни не отделён от своей материальной оболочки, слит с нею. В самые сложные  и острые моменты жизни внимание повествователя равно распределено между внутренним и внешним. Внутреннее не может быть отвлечено от внешне-предметного, причем от вещей в их непредвиденном разнообразии и сиюминутном состоянии.

Изображенная  мысль в чеховской прозе всегда стоит рядом с мелкими деталями. Это окружение вещами -- самого различного свойства; оно столь же неисчерпаемо, как сам предметный мир.

В «Даме с  собачкой» герой «думает и  мечтает» об Анне Сергеевне «под звуки  плохого оркестра, дрянных обывательских  скрипок». Герой «Учителя словесности» думает о своей любви, лежа на диване. «Ему было неудобно лежать. Он подложил руки под голову и задрал левую  ногу на спинку дивана. Стало удобнее».

Во второй главе  «Дуэли» Лаевский должен принять  важное решение. Его размышления  перебиваются двумя бытовыми эпизодами -- приходом чиновника с бумагами, а потом обедом.

Но и в промежутках, когда ничто не мешает, герой не освобожден от «вещности». Так, повествователь сообщает, что думая о Петербурге, Лаевский грызет ногти; мысли о том, что «продолжать такую жизнь <...> -- это подлость и жестокость, перед  которой все мелко и ничтожно», -- пришли Лаевскому в голову тогда, когда он садился на диван, а о  смерти мужа Надежды Федоровны он вспомнил, уже лежа на диване. Далее  ход его размышлений сопровождается такими аксессуарами: «Придя к себе в кабинет, он минут пять ходил  из угла в угол, искоса поглядывая на сапоги, потом сел на диван и  пробормотал:

-- Бежать, бежать! Выяснить отношения и бежать! <...>

______________________

¹ Чехов А.П. «Повести и рассказы», куйбышевское изд. 1984г., рассказ

«Палата № 6»

Обвинять человека в том, что он полюбил или разлюбил, это глупо, -- убеждал он себя, лежа и задирая ноги, чтобы надеть сапоги. -- Любовь и ненависть не в нашей  власти. <...> Затем он встал и, отыскав  свою

фуражку, отправился к своему сослуживцу Шешковскому...»¹

В рассказе «Неприятность» мысли доктора перемежаются предметными  картинами, весьма разнообразными. Сначала  размышления доктора прерывает  веселая сценка с утятами, подавившимися  кишкой. Затем в поле его зрения попадает кухарка: «Далеко около  забора в кружевной тени, какую  бросали на траву молодые липы, бродила кухарка Дарья и собирала щавель для зеленых щей... Слышались  голоса...»

Далее размышления  доктора происходят во время приемки  больных: он вскрывает «на багровой руке два гнойника», делает «одной бабе операцию в глазу» и т. п. После  окончания работы, «придя к себе на квартиру, он лёг в кабинете на диван, лицом к спинке, и стал думать таким образом...»

«Доктора позвали  обедать... Он съел несколько ложек  щей и, вставши из-за стола, опять  лёг на диван. «Что же теперь делать? -- продолжал он думать. -- Надо возможно скорее...»

«Часа через  три после обеда доктор шел  к пруду купаться и думал: «А не поступить ли мне так...»

«Что ж, превосходно! -- подумал он, полезая в воду и  глядя, как от него убегали стаи мелких золотистых карасиков».

«Как глупо! -- думал он, сидя в шарабане и потом  играя у воинского начальника в винт...»

Условность, выработанная в предшествующей литературе, -- когда  ради целей более высоких герой  на время «вынимается» из мира деталей  Чеховым отвергается.

Именно это  обстоятельство в первую очередь  давало возможность одним современникам  говорить, что у Чехова смешано  главное и неважное, а другим -- что у него все «правдиво до иллюзии»(Л. Толстой), то есть как в  жизни, где в каждый момент не может  быть отброшен ни один из элементов, входящих в понятие «человек и его мир».

Мир вещей окружает человека Чехова постоянно, проникает  в его сознание и в моменты  высшего духовного подъема, и  в минуты, когда сознание угасает.

«Под вечер  Андрей Ефимыч умер от апоплексического удара. Сначала он почувствовал потрясающий  озноб и тошноту; что-то отвратительное, как казалось, проникая во все тело, даже в пальцы, потянуло от желудка  к голове и залило глаза и уши. Позеленело в глазах. Андрей Ефимыч понял, что ему пришел конец, и  вспомнил, что Иван Дмитрич, Михаил Аверьяныч и миллионы людей верят  в бессмертие. А вдруг оно есть? Но бессмертия ему не хотелось, и  он думал о нем только одно мгновение. Стадо оленей,

___________________________

¹ Чехов А.П. «Рассказы. Сценки. Повести», изд. «Советская Россия» 1978г., рассказ «Дуэль.

необыкновенно красивых и грациозных, о которых  он читал вчера, пробежало мимо него; потом баба протянула к нему руку с заказным письмом... Сказал что-то Михаил Аверьяныч. Потом все исчезло, и 

Андрей Ефимыч забылся навеки»¹.

В мысли героя  о бессмертии вторгается стадо оленей, о которых он читал накануне, баба с письмом, Михаил Аверьяныч -- от этих видений он не освобожден и у предела.

У Чехова нет  такой ситуации, ради которой был  бы забыт окружающий человека предметный мир. Человек Чехова не может быть выключен из этого конкретного случайностного мира предметов ни за столом, ни в  момент философского размышления или  диспута, ни во время любовного объяснения, ни перед лицом смерти.

II.4) Детали в пейзаже

У Чехова временные, неожиданные детали пейзажа. Это -- собственно случайное. То, что клочья тумана были похожи на «руки с широкими поповскими рукавами», явление случайное в  полном смысле, возникшее в этот вечер -- и никогда больше. Это  наблюдение, не поддающееся никакой  систематике.

В сложившейся  чеховской художественной системе  природный мир не может быть изображен  без реального наблюдателя, положение  которого в пространстве точно определено. Во второй период творчества Чехова это -- персонаж, в третий -- персонаж и  повествователь.

Перед наблюдателем картины природы на первый план выступают  детали не всегда главные; все зависит  от расположения наблюдательного пункта, настроения наблюдающего.

______________________

¹ Чехов А.П. «Повести и рассказы», куйбышевское изд. 1984г., рассказ

«Палата № 6»

Герой рассказа «Верочка», городской житель, видящий  лунный летний вечер «чуть ли не в первый раз в жизни», замечает в нем прежде всего необычное, фантастическое:

«Промежутки между  кустами и стволами деревьев были полны тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом и, что надолго  осталось в памяти Огнева, клочья тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно  для глаза ходили друг за дружкой  поперек аллей. Луна стояла высоко над  садом, а ниже ее куда-то на восток неслись  прозрачные туманные пятна. Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней, а  Огнев, наблюдавший туман в лунный августовский вечер чуть ли не в  первый раз в жизни, думал, что  он видит не природу, а декорацию, где неумелые пиротехники, желая  осветить сад бенгальским огнем, засели под кусты и вместе со светом напустили в воздух и белого дыма»¹.

В первой главе  «Убийства» о лесе сказано только, что он едва освещен луной и  издает «суровый, протяжный шум» - лишь это замечает герой, полный страшных предчувствий. Мрачные детали делают наше восприятие более реалистичным. Герой «Дома с мезонином» о доме Волчаниновых скажет, что он «белый и с террасой».

Пейзаж производит ощущение легкого наброска, сделанного сразу, по первому мгновенному впечатлению. В дочеховской литературе это  могло бы служить не более чем  натурным этюдом, который должен быть в мастерской переписан и обобщен.

Природа у Чехова дана во временных, постоянно новых  состояниях, которые она сама ежесекундно  творит: облачко, которое скоро уйдет, лунный свет, отражающийся в лампадке или бутылочном осколке, ярко-желтая полоса света, ползущая по земле, блики  солнца на крестах и куполах, непонятный звук, пронесшийся по степи. Пейзаж Чехова запечатлевает трепетный, меняющийся облик мира.

Предметное построение пейзажа подчиняется общим принципам  использования вещи в художественной системе Чехова.

____________________

¹ Чехов А.П. «Повести и рассказы», изд. «Художественная литература» Москва 1983г., рассказ «Верочка»

 

III. Заключение

Творчество Чехова отличается от произведений других русских  писателей. Он внимательно относится  к изображаемому: быту, поступкам, характерам героев, художественным деталям.

Чеховское случайное -- не проявление характерного, как было в предшествующей литературной традиции, -- это собственно случайное, имеющее  самостоятельную бытийную ценность и равное право на художественное воплощение со всем остальным. Особо  можно подчеркнуть: равное, но не преимущественное. Нельзя сказать: все внимание автора направлено на случайное. Дело именно в равнораспределенности авторского внимания, в свободном, непредугаданном  и нерегламентированном сочетании  существенного и случайного.

И когда Чехова называют художником «мелочей жизни» -- в противовес живописцам «крупных»  явлений, «певцом обыденного» -- в  противовес художникам, изображающим экстраординарное и высокое, тем  самым всего лишь приносится дань традиции.

У Чехова нет  преимущественного внимания ни к  мелочам, ни к вещам, ни к быту. По законам его художественной системы  не может быть отдано предпочтение мелкому или крупному, случайному или существенному, материальному  или духовно-идеальному. Великое  и малое, вневременное и сиюминутное, высокое и низкое -- все рассматривается  не как пригодное для изображения  в разной степени, а как равнодостойное его. Все слито в вечном единстве и не может быть разделено.

 

IV. Список используемой литературы.

1. Бердников  Г. «А.П.Чехов», изд. художественной  литературы Москва 1961г.

2. Вермилов В.  «А.П.Чехов», изд. «Советский писатель»  Москва 1959г.

3. Петров С.М.  «История русской литературы XIX века»,  изд. «Просвещение» Москва 1978г.

4. Ревякин А.И.  «О драматургии Чехова», изд.  «Знание» Москва 1959г

5. .

6. Чехов А.П.  «Повести и рассказы», куйбышевское  изд. 1984г.

7. Чудаков А.П.  «Антон Павлович Чехов», изд. «Просвещение»  Москва 1987г.

8. Чудаков А.П.  «Поэтика Чехова», изд. «Наука»  Москва 1971г.

9. Чехов А.П.  «Повести и рассказы», изд.  «Художественная литература» Москва 1983г.

10. Чехов А.П.  «Рассказы. Сценки. Повести», изд.  «Советская Россия» 1978г.

11. Тэн И. «  О методе критики и об истории  литературы». СПб., 1896г.

12. «Литературное  наследство», т. 68. «Чехов». М., изд  АН СССР,