Визуальность в романе Толстого "Анна Каренина"

3)     Глаза как отражение внутреннего состояния героя

Уже в  первой главе мы встречаем описание глаз одного из персонажей: это глаза Стивы. 

  «На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич  Облонский  -  Стива,

как его звали в свете, - в обычный час, то есть  в  восемь  часов  утра,

проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на  сафьянном  диване..

Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы  желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку и  прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза.

  "Да, да, как это было? - думал он, вспоминая сон. - Да, как это  было?

Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то  американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин давал обед  на стеклянных столах, да, - и столы пели:  Il  mio  tesoro,  и  не  Il  mio

tesoro, а что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же женщины", - вспоминал он.

Описание персонажа связано с  моментом пробуждения героя: переход из состояния внутреннего видения (сон) к внешнему (зрительное восприятие мира) связан с мотивом воспоминания (вспоминая сон), и далее отражено во внешних характеристиках персонажа:  «Глаза Степана Аркадьича весело заблестели, и он  задумался,  улыбаясь». Блеск глаз и улыбка Стивы демонстрируют хорошее расположение духа и полное душевное равновесие.

"Да, хорошо было, очень хорошо. Много еще там было отличного, да не скажешь словами и мыслями даже наяву не выразишь". Изменение состояния героя связано с семантикой видения и света: «И, заметив полосу света, пробившуюся сбоку одной из суконных штор, он весело скинул ноги с  дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения  в  прошлом  году), обделанные в золотистый сафьян туфли и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат. И тут он вспомнил вдруг, как и почему он спит не в спальне жены,  а в кабинете; улыбка исчезла с его лица, он сморщил лоб». Шторы и полоска света, пробивающаяся сквозь одну из них, могут быть истолкованы как некая завеса, закрывающая глаза Стива, создающая иллюзию реальности, как в  театре. Свет, проникающий сквозь шторы, разрушает иллюзию, возвращает героя к реальному видению и восприятию мира: Стива вспоминает все произошедшее в доме. Образ глаз как инструмента зрения в этом фрагменте выполняет сразу несколько функций: вводят героя в  текст романа (через семантику пробуждения), задают мотив перехода героя из ирреального (пространство сна)   в реальное пространство. Кроме этого, зрительное восприятие и  непосредственно глаза Стива связываются с иллюзией закрытого глаза (штора) и мотивом прозрения (полоска света). Вспомним,  что глаз связан с солнцем и луной: зрительное восприятие Стива, вероятно, уместнее отождествлять с  солнцем, тогда как визуальное восприятие женских персонажей  - с луной.

              Глаза персонажей    как бы преследуют Степана,  их описание дано как результат внешнего или внутреннего восприятия героя: ему кажется, что все смотрят на него   с насмешкой или осуждением: «Есть  что-то тривиальное, пошлое в ухаживанье за своею гувернанткой. Но какая  гувернантка! (Он живо вспомнил черные плутовские  глаза  m-lle  Roland  и  ее улыбку.) Но ведь пока она была у нас в доме, я не позволял себе ничего... И хуже всего то, что она уже... Надо же это все как нарочно! Ай, ай, ай! Аяяй! Но что же, что же делать?"

       - Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай  делают, как им, вам то есть, угодно, - сказал он, смеясь  только  глазами,

и, положив руки в карманы и склонив голову набок, уставился на барина.

Состояние Анны, данное через восприятие Долли, также отражает внутреннее состояние героини: «Но теперь Долли была поражена тою временною красотой, которая только в минуты любви бывает на женщинах и которую она застала теперь на лице Анны. Все в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка, которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков голоса, даже манера, с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему у нее позволения сесть на ее коба, чтобы выучить его галопу с правой ноги, - все было особенно привлекательно…».

              Тот же самый блеск при описании глаз мы встретим  при создании портрета Вронского: «Вронский, стоя рядом с Облонским, оглядывал вагоны и выходивших и  совершенно забыл о матери. То, что он сейчас узнал про Кити, возбуждало  и радовало его. Грудь его невольно  выпрямлялась,  и  глаза  блестели.  Он чувствовал себя победителем». Совокупность признаков определенного внутреннего состояния (чувствовал себя победителем) выражается через внешние проявления – блеск глаз, выпрямившуюся грудь. Состояние героя требует визуальной идентификации, для чего, собственно и используются внешние визуальные характеристики.

4) Глаза как средство создания психологического портрета персонажа.

Деление типов портретов персонажей на статические и психологические, предложенное в работе О.В. Барабаш,  можно считать  весьма условным, так как в статическом портрете практически всегда  встречаются элементы психологизма. Например, при описании купца Рябинина статичность разрушается целым рядом деталей: «Рябинин был высокий, худощавый человек средних лет, с  усами и бритым выдающимся подбородком и выпуклыми мутными глазами. Он был одет в длиннополый синий сюртук с пуговицами ниже зада и высоких, сморщенных на щиколотках и прямых на икрах сапогах, сверх которых были надеты большие калоши. Он округло вытер платком свое лицо и, запахнув  сюртук, который   без того держался очень хорошо, с улыбкой приветствовал вошедших, протягивая Степану Аркадьичу руку, как бы желая  поймать что-то». Портрет выполняет несколько функций: знакомит читателя  с новым персонажем, несет в себе элемент  авторской оценки: эпитет «мутные глаза» и движение протянутой руки создают образ человека себе на уме, который не упустит свои возможности.

Психологический портрет создается при помощи совокупности средств, отражающих не только  описание его внешности, но и динамику развития его личности. В этом плане глаза – идеальный образ для передачи эмоционального состояния или психологического  типа персонажа (Левин, Анна).

При создании психологического портрета Л.Н. Толстой часто, по замечанию О.В. Барабаш, использует прием укрупнения детали портрета. Причем, при создании психологического портрета чаще всего укрупняются глаза и улыбка, при создании статического – деталь костюма, что является своеобразной меткой персонажа и средством обозначения его роли в структуре произведения. Например, при создании портрета Левина, данного глазами Стивы Облонского, отмечены такие детали как широкоплечесть, наличие курчавой бороды, а через несколько строк появляется «самолюбивая и озлобленная застенчивость» приятеля Степана Аркадьича. Дав однажды портрет Левина, Толстой больше  к нему не возвращается, но использует прием укрупнения деталей, в  частности, при описании состояния ревности Левина: «…Стоял перед ней с  страшно блестевшими из-под насупленных бровей глазами и прижимал к  груди сильные руки, как будто напрягая все силы, чтобы удержать себя…».

Психологизм портрета Алексея Александровича Каренина достигается опять же за счет укрупнения деталей, в  частности, глаз персонажа: «усталые мутные глаза». Мутные глаза сближают психологические характеристики  Каренина с характеристиками купца Рябинина: те же мутные глаза, та же закрытость и непроницаемость для внешнего мира.

Психологическое состояние Долли, глубоко и сильно страдающей от измены мужа, также передано через описание ее глаз: «Она опустила глаза и слушала, ожидая, что он скажет, как будто  умоляя его о том, чтобы он как-нибудь разуверил ее. Она хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку стула,  чтоб  опереться». Желание разувериться в  измене мужа выражено через описание опущенных глаз: глядя в глаза Стиве, Долли непременно  поймет, что он лжет, опуская глаза, она дает ему возможность оправдаться. С другой стороны, опущенные глаза и отсутствие возможности видеть собеседника создает образ покорной и даже обреченной Долли, каковой она и является   в этот момент. Ее нравственные страдания, ее разочарования в   любви делают из нее жертву, опустившую взор. Неумение встречаться с преградами и «глядеть им в  глаза» - еще одна черта ее характера; Долли связано с  семьей слишком сильно, чтобы быть независимой. Опущенные глаза и мольба во всем ее виде – один из способов невербальной демонстрации своего состояния. Заметим, что состояние Долли передается Стиве: особенно болезненны для него слова  о детях; его внешний облик меняется, отражая  внутреннее состояние:    «… лицо его расширилось, губы распухли, глаза налились слезами».

Для образа Стивы блестящие глаза – характерное явление, а  вот налившиеся слезами  - не типичны. Сравните с  другим эпизодом описания глаз Стивы: «…глаза Степана Аркадьича блестели больше обыкновенного», - связанным с ситуацией общения Стивы с Левиным.

              Внутреннее состояние Левина, вызванное его отношениями с Кити, передано через мигающие глаза и нервное перемещение персонажа в пространстве, дополняющее внутренние характеристики образа: «Но Левин не мог сидеть. Он прошелся два раза своими твердыми шагами по клеточке-комнате, помигал глазами, чтобы не видно  было  слез,  и  тогда только сел опять за стол». Визуальный образ Левина становится более ярким именно за счет описания сдерживаемых слез: образ Левина в большей степени создан как совокупность   внутренних, глубоко личных многозначных переживаний, тогда как переживания Стивы практически всегда однозначны и описаны одним ярким пятном, одной деталью внешности.

5) Глаза персонажа как результат его восприятия другим персонажем или автором, что позволяет создать целостный и  глубокий образ.

Толстой часто совмещает два плана восприятия – персонажа и автора. Так, например, при описании светской знаменитости Сафо Штольц совмещены два плана восприятия: «Сафо Штольц была блондинка с черными глазами. Она вошла маленькими, бойкими, на крутых каблучках туфель, шажками и крепко, по-мужски пожала дамам руки.

Анна ни разу не встречала еще этой новой знаменитости и была поражена и ее красотою, и крайностью, до которой был доведен ее туалет, и смелостью ее манер…» Совмещение плана восприятия Анны (первый абзац) и авторского восприятия, содержащего описание реакции самой Анны  на Сафо, позволяют создать глубокий образ персонажа, противоречивый, состоящий из противоположностей. Так, черные глаза и светлые волосы, отмеченные Анной, задают контрастность образа. Черные глаза содержат минимум света, что создает некую таинственность, закрытость образа от внешнего проникновения в его сущность.  Открытость наряда  и внутренняя закрытость персонажа образуют антиномию «внешнее – внутреннее», значимую для общей концепции романа Толстого.

Внешность Анны в  романе, ее портрет впервые передан через восприятие Вронского: «Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза дружелюбно, внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его, и тотчас же перенеслись на подходившую толпу, как бы ища кого-то. В этом коротком взгляде Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшей ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо ее воли выражался то в  блеске взгляда, то в  улыбке. Она потушила умышленно свет в  глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке». Толстой мастерски использует возможности психологического портрета, выделяя и укрупняя одну деталь – оживление, порхающее между глазами и улыбкой. Это оживление появляется на лице Анны только при общении с  Вронским, при встрече с  мужем оно исчезает: «…на лице ее не только не было того оживления, которое в  бытность ее  в  Москве так и брызгало из ее глаз и улыбки: напротив, теперь огонь казался потушенным в ней или  где-то далеко припрятанным» [Толстой, 1985, 79].

Восприятие Кити Левиным также дается через описание ее глаз: «…это было выражение ее  глаз,  кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее  улыбка,  всегда  переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным  и  смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства»; «Когда Левин опять подбежал к Кити, лицо ее уже было не  строго,  глаза смотрели так же правдиво и ласково, но Левину показалось, что  в  ласковости ее был особенный, умышленно спокойный тон. И  ему  стало  грустно». Изменение состояния глаз Кити свидетельствует об изменении ее отношения к  Левину, о динамике ее эмоционального состояния, которое Левин чувствует лучше всех других. Особенно ярко это видно при описании появления Вронского: «Это должен быть Вронский", - подумал Левин и, чтоб убедиться в  этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась  на Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин  понял, что она любила этого человека, понял так же верно, как если  б  она сказала ему это словами».  Вербальное восприятие заменяется визуальным, Левин настолько тонко чувствует Кити, что именно ему, а не другому персонажу и не самому автору поручается описание динамики ее состояния. Более того, восприятие Левина – проекция внешнего на внутреннее: именно по внешним характеристикам Кити Левин составляет мнение о ее внутреннем состоянии.

Интересно и восприятие Вронского Левиным: Левин не смотрит на Вронского через призму  ревности или неприязни, он вполне объективно характеризует  внешность  этого героя и его глаза: «Но ему нетрудно было отыскать хорошее и привлекательное во Вронском. Оно сразу бросилось ему в глаза.  Вронский  был невысокий, плотно сложенный брюнет, с  добродушно-красивым,  чрезвычайно спокойным и твердым лицом. В его лице и фигуре, от коротко  обстриженных черных волос и свежевыбритого подбородка до широкого с  иголочки  нового мундира, все было просто и вместе изящно.  Дав  дорогу  входившей  даме, Вронский подошел к княгине и потом к Кити.   В то время как он подходил к ней, красивые глаза  его  особенно  нежно заблестели, и с чуть заметною счастливою и скромно-торжествующею улыбкой (так показалось Левину), почтительно и осторожно наклонясь над  нею,  он протянул ей свою небольшую, но широкую руку». Бросающаяся в  глаза привлекательность Вронского контрастирует с  внутренней красотой Левина, но не мешают Левину давать объективные характеристики «укрупненным» деталям  портрета.

              6) Глаза как субъект действия (в составе синекдохи) при создании скрытого портрета

Использование «сужающейся» [Бореев, 2003, 407] синекдохи при описании персонажа заключается  в использовании в  качестве субъекта действия слов, традиционно обозначающих «органы духовных чувств» [Арутюнова, 1976, 96]: глаза, грудь, лицо, душа, сердце. В частности, описание глаз героя позволяет подчеркнуть общий «тон» его чувств, рассматриваемый в световом ракурсе, с  помощью синонимических глаголов «засветиться», «заблестеть», «зажечься»: «…и глаза его (Степана Аркадьича) заблестели слезами»; «Степан Аркадьич, знавший уже давно, что Левин был влюблен в его свояченицу Кити, чуть заметно улыбнулся, и глаза его весело заблестели»; «Опять ненавистью зажглись ее (Долли) глаза»; «…и глаза его засветились радостью (о Левине)» и т.д.