Взгляды древних мыслителей Востока

Костанайский Государственный Педагогический Институт

Взгляды древних  мыслителей Востока

Реферат

 

 

Костанай 2013

 

 

СОДЕРЖАНИЕ 

 

1. Введение

 

2. Взгляды мыслителей Древнего Востока на соотношение права, морали, традиций

 

3. Заключение 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Следует заметить, что мыслители  Древнего Востока в лице Конфуция, Шан Яна, Древней Греции – Платон и Аристотель рассматривали нормы нравственности в едином контексте политического процесса. То есть они считали, что мораль есть неотъемлемая часть политической стратегии императора, экзарха. Эта традиция получила свое подкрепление в теологических учениях средневековья - Августина Блаженного и Фомы Аквинского.

Впервые понятия «политика» и «мораль» развел Н.Макиавелли, который утверждал, что политика имеет свои собственные  законы и правила, что ей присущ особый тип взаимодействия с моралью. Он сделал вывод о том, что политическое поведение основывается не на морали, а на силе и выгоде. Господин, подчеркивал  он, должен стремиться к тому, чтобы  его считали добропорядочным, честным, откровенным. Милостивым, а не жестоким, скупым, вероломным и злым. При этом он не должен бояться быть лицемерным и хитрым в условиях, когда этого  требуют обстоятельства и ему  необходимо сохранить целостность  государства преданность подчиненных. Н.Макиавелли высоко оценивал только принципы политики, которые связаны с диктатурой как способа революционного преобразования страны с целью установления республиканской  формы правления. Он считал, что демократизм  проявляется как всеобщее благополучие и достойная жизнь членов общества.

Совсем по другому на соотношение  политики и морали смотрел Ф.Ницше. На место нравственных ценностей  он ставил исключительно «естественные  ценности». Вообще, считал Ф.Ницше, политика, которую проводит государство и  его институты – это только служебные средства, способ существования  «воли к власти». В его взглядах на политику мораль исчезла с политического  процесса. Сам этот процесс рассматривается  как борьба за власть двух сил –  могучей – аристократов и слабой – массы, народа, чернь. Аристократическое  стремление к власти – это инстинкт утверждения, воля к жизни. Господство толпы приводит к вырождению культуры. С этой точки зрения мораль является орудием рабов против господ, моральные  суждения и принципы – это оправдание господства толпы над высшими  видами.

Эммануил Кант в отличие от Ницше  абсолютизировал 

Петр Кропоткин рассматривал политическую деятельность как

Выбранная мною тема «Взгляды мыслителей Древнего Востока на соотношение  права, морали, традиций», является, несомненно, актуальной, теоретически и практически  значимой.

Цель работы – рассмотреть особенности  взглядов мыслителей Древнего Востока  на соотношение права, морали, традиций.

Работа состоит из введения, одного раздела, заключения и списка литературы.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Взгляды мыслителей Древнего Востока на соотношение права, морали, традиций

Сегодняшние представления на соотношение  политики и морали характеризуется  двумя подходами, Согласно одного, мораль и политика отрицают друг друга и  они несовместимы, Поэтому, проблема не может быть решена.

Согласно другого подхода – политика и мораль есть многоплановое явление, внутри которого могут быть различные противоречия, которые снимаются в процессе разумных социальных компромиссов. Их взаимодействие обусловлено тем, что они призваны обеспечить нормальное функционирование и развитие общества.

Фактически, в политической жизни  современного общества имеет место  морализация власти. Это означает, что система демократических  отношений на основе господства и  подчинения все больше формируется  на основе морали и права. Всякие циничные заявления о том, что политическая власть в принципе аморальна и  не может быть не грязной по своей  сути, опровергаются, например, тем, что  по мере реформирования политической системы Украины, прослеживается все  более ее социальная направленность ее деятельности - забота о незащищенных слоях населения.

Мо Цзы, которому был чужд моральный подход Конфуция, восстановил значение наказаний как одного из основных методов управления. Вкупе с наградами они позволяют манипулировать людьми, используя присущие им страсти: стремление к наслаждению, с одной стороны, и страх с другой. Как и в других пунктах своей программы, легисты оказались здесь наследниками Мо Цзы. Метод наград и наказаний был принят ими на вооружение как доминирующий способ управления и получил название фа (закон). Термин фа, фигурировавший в некоторых древних источниках в этом смысле, к IV в. до н.э. большей частью выступал в другом значении - "модель, стандарт". Избрание легистами именно этого термина в качестве обозначения системы наград и наказаний не случайно: в этом проявилась их претензия на то, чтобы отныне единственной нормой поведения стал государственный закон, фиксирующий наказания и награды. Закон должен был стать регулятором человеческих действий, заменяющим все традиции морали и культуры.

Легистский закон не имел отношения и к религии. Отмечая, что он представлял собой свод правил, пригодный для централизаторских и захватнических целей правительства, Дайвендак пишет: "Это было выражением растущего самосознания государства. Замечательно, что когда мы слышим о необходимости публикации законов, то это, в отличие от других стран, не является выражением стремления народа обеспечить свои права и привилегии на будущее. Наоборот, само правительство хочет опубликовать законы в качестве гарантии своей власти, ибо считает, что народ будет лучше соблюдать их, если узнает, какие наказания влечет за собой их нарушение". Закон, полностью лишенный моральной и религиозной санкции, - нечто исключительное в мировой истории. Как в древней Греции, так и в древней Иудее и в странах ислама закону предписывали божественное происхождение. Религиозная основа закона была непререкаемой догмой и на протяжении почти всей истории Индии, за исключением краткого периода власти Ашоки. "Все это представляет разительный контраст с подходом к закону китайцев, ибо никто в Китае никогда не говорил, что какой-либо писаный закон - даже наилучший - мог быть божественного происхождения".

Развивая высказанную уже Мо Цзы мысль о государстве как машине, легисты используют термины, взятые из сферы техники. Награды и наказания представляются им двумя рукоятками, при помощи которых правитель может эффективно управлять и добиваться мощи и авторитета. Но роль этих рукояток далеко не одинакова. Легисты многократно подчеркивают, что наказание -основная рукоятка, а награды - вспомогательная.

Кроме доносов, наградами поощрялись военные заслуги. В гл. XVII "Шан-цзюнь-шу", названной "Награды и наказания", подчеркивается эта сторона дела и говорится, что "ворота к богатствам и почестям должны быть в войне и больше ни в чем". В этом случае "взрослые здоровые мужчины занимаются наступлением, а старые и слабые - обороной, о мертвых не печалятся, а живые отдают себя целиком работе... Стремление народа к богатству и знатности прекращается лишь со смертью, и если приблизиться к воротам богатства и знатности можно только путем военной службы, то стоит людям услышать о войне, как они начинают поздравлять друг друга, и будь они на работе или на отдыхе, едят или пьют, они запевают радостные песни - ведь началась война" . Дополнительные сведения об этом пункте программы Шан Яна дает "Хань Фэй-цзы", где говорится, что по законам Шан Яна с каждой отрубленной головой происходило продвижение на одну ступень вверх по служебной лестнице. Несмотря на то что Хань Фэй, вообще говоря, был восторженным поклонником Шан Яна, эту меру он подвергает критике. "Повышение по службе, - пишет он, - соответствует, таким образом, заслугам в отрубании голов. Теперь представьте себе, что был издан закон, гласящий: "Кто отрубил голову - делается врачом или плотником". Ведь тогда не строились бы дома и не излечивались бы болезни. Плотник должен владеть своим мастерством, а врач - уметь готовить лекарства. Если поручать это тем, кто отрубает головы, они не сумеют это делать. Для управления нужны знания и умение, а для отрубания голов - смелость и сила. Поручать смелым и сильным дело, которое требует знаний и умения, это все равно, что превращать тех, кто отрубает головы, во врачей и плотников". Так умеренный легист, исходя из деловых соображений, поправляет легиста крайнего.

Некоторые исследователи доказывают, что легистский закон имел нечто общее законностью в современном понимании этого слова, что он был обязателен для правителя в той мере, что и для подданных, и в этом смысле мог до некоторой пени препятствовать произволу. Такого мнения придерживается, в частности, Я. Дайвендак, связывающий общеобязательность закона с тем, что он публиковался для всеобщего сведения. Исследование легистских трактатов, как и истории правления легистски настроенных царей и императоров, показывает ошибочность такого взгляда. Предназначение легистского закона в том, чтобы служить деспоту, а вовсе не в том, чтобы деспота ограничивать. Выдвинутая легистами в полемике с конфуцианцами мысль о том, что законы меняются вместе с эпохой, предоставляла великолепную теоретическую базу для отмены стеснявшего деспота закона и введения нового. Л.Вандермерш, подметивший эту особенность легистского закона, так объясняет тот факт, что легисты не поставили закон над правителем: "Государство - машина, которая сама по себе не имеет никакого смысла. Ее смысл проистекает из того, что она функционирует ради какой-то высшей цели. Не поняв, что общее дело или отечество может быть такой целью, легисты продолжали поляризовать государство на правителе. А не поняли легисты, что такое отечество или общее дело, потому что прогресс политических идей в Китае... не был плодом какого-либо освободительного движения, способного создать высшие политические ценности... Легизм упирается в своего рода чистый этатизм, в котором не было бы никакого смысла, если бы его не поддерживал минимум ценностей, который легисты... сохранили от традиции, не сумев создать в этом плане ничего нового. Это честность и верность правителю, и в силу этого они остаются конфуцианцами вопреки себе. Именно поэтому они ни в коем случае не позволяют себе его свергать, каким бы он ни был неподходящим и даже гибельным для государства".

Закон как основное орудие правителя  в понимании легистов направлен  на достижение им абсолютной власти и  на создание централизованного и  мощного государства, обладающего  армией, готовой к агрессии и борьбе за гегемонию в Поднебесной

Свои надежды на восстановление естественной простоты человеческих отношений  Лао-цзы связывал с умными вождями из числа наследственной знати, которые смогли бы увидеть "чудесную тайну дао" и повести за собой народ. "Если знать и государи могут его (дао) соблюдать, то все существа сами становятся спокойными. Тогда небо и земля сольются в гармонии, наступят счастье и благополучие, а народ без приказания успокоится".

Мудрый государь, поучали даосы, правит страной при помощи метода недеяния, т.е. воздерживаясь от активного вмешательства в дела членов общества Лао-цзы порицал современных ему правителей за то, что они слишком деятельны, устанавливают много налогов и запретительных законов, ведут бесконечные воины. "Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует".

Лао-цзы призывал знать и правителей "селиться ближе к земле", восстановить порядки, существовавшие в древности, когда люди жили небольшими разрозненными селениями, отказаться от использования орудии труда и отучить народ от знании "В древности те, кто следовал дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний".

Социально-политическая концепция  даосизма представляла собой реакционную  утопию. Ее питали умонастроения тех  слоев родовитой знати и общинной верхушки, положение которых было подорвано растущим имущественным  и социальным расслоением. Не обладая  реальной силой для борьбы с новой  аристократией, эти слои претендовали на роль хранителей священной мудрости, не доступной другим. Одновременно они стремились поправить и свои имущественные дела, сравняться с  аристократией богатства, используя  для этого и общинные традиции взаимопомощи.

Мистицизм и таинственность даосизма породили интерес к нему со стороны  самых разных социальных групп, начиная  от ближайшего окружения царей и  кончая различными заговорщицкими организациями. Использование даосами традиций и норм общинной жизни облегчало восприятие учения крестьянскими массами.

Наиболее влиятельной доктриной  в истории политической мысли  Китая являлось конфуцианство. Родоначальник  этого направления Конфуций (551—479 гг. до н.э.). защищал интересы слоев, стремившихся примирить имущественную и наследственную знать. Изречения мыслителя собраны его учениками в книге "Лунь юй" ("Суждения и беседы").

Идеальной организацией власти Мо-цзы считал государство с мудрым правителем во главе и отлаженной исполнительской службой. В единообразном исполнении чиновниками воли государя он видел залог и основу прочности власти. Для установления же полного единства государства предлагалось насаждать единомыслие, искоренять вредные учения и поощрять доносы. "Услышав о хорошем или плохом, каждый должен сообщить об этом вышестоящему, и то, что вышестоящий находит правильным, все должны признать правильным, а то, что вышестоящий находит неправильным, все должны признать неправильным". Поддерживать данный порядок следовало при помощи наказаний и наград, соразмерных совершаемым поступкам.

Таким образом, в концепции моизма идеи равенства были фактически отброшены; концепция завершалась восхвалением деспотически-бюрократического государства, исключавшего всякую возможность не только участия народа в управлении, но и обсуждения им государственных дел. Взгляды Мо-цзы на государственное единство приближались к идее централизации власти.