Эстетическое наследие Хоссе Ортеги-и-Гассет

   Для художественной Европы начала двадцатых годов -  сложное время. Одни течения в искусстве уже не черпали себя, другие только осваивались, третьи – только зарождались и входили в моду. Абстрактно взятый читатель или зритель (а точнее - его собирательный образ) попытавшись разобраться во всем этом "мире искусства", и не получив на него ответа, оказывается в некоторой растерянности. Вот тут-то и появляется  Гассет со своими ответами и размышлениями.

   Так что же такое "Дегуманизация искусства" (или, точнее, феномен "Дегуманизации  искусства") - мальчик-волшебник Гарри Поттер, плод особого рода "рыночного успеха" или честный и вдумчивый анализ, не просто разделяющий, но выделяющий первоосновы искусства авангарда? Попробуем сравнить эти две гипотезы, вооружившись столь любимым Хосе Ортегой "социологическим" методом.

   В своей работе "Дегуманизация искусства" Ортеги-и-Гассета утверждал, что культура и цивилизация внутренне противоположны демократии. Современный век уникален в своем отвержении понятия элитарного общества. Вместо послушного получения ценностей, моделей и целей от аристократии, "суперчеловека" "массовый человек" в настоящее время позволяет навязывать себе конформизм, терпимость и невоспитанность как ведущие социальные принципы. В "Дегуманизации искусства" Ортега показывает, что современное искусство есть антиэгалитарное, недемократическое искусство. Он утверждает, что цель таких "трудных" художников, как Малларме, Стравинский, Пикассо, Джойс, Пиранделло, состоит в том, чтобы целенаправленно исключать массы из культурной жизни, которая во все времена является деятельностью элитарной.

   Здесь и далее мы ограничим наш анализ сферой литературы - прежде всего потому, что именно текст имеет свойство прятать отличия "старого" и "нового" искусства от первого взгляда. Изобразительное искусство (живопись Пикассо, театр Мейерхольда) либо предоставляет зрителю образ сразу целиком, либо (как это подметил Брэдбери в "451") навязывает себя посредством погружения зрителя в непрерывное время, в отсчет секундомера. Отличие книги в том, что книгу можно закрыть и перечитать; для нас важно то, что, закрыв книгу и открыв ее заново, мы свободны перевести взгляд с "предмета" на "стекло" и обратно.

   Это значит, что именно литература должна была стать благоприятной почвой для распространения идей "Дегуманизации" - не разворотом того или иного автора на 180 градусов, а, так сказать, методом компромисса, чередования "старых" тем и задач и "новой" методологии; именно так оно и вышло. Спор между "Что" и "Как" на всех фронтах выигран в пользу "Как"; "Что" оставлено маргинальным жанрам фантастики, фэнтези и социалистического реализма.

   Итак, приведем здесь семь условий, которые  Ортега-и-Гассет считает определяющими для "нового стиля":

1. тенденция к дегуманизации искусства;
2. тенденция избегать живых форм;
3. стремление к тому, чтобы произведение искусства было лишь   произведением искусства;
4. стремление понимать искусство как игру, и только;
5. тяготение к глубокой иронии;
6. тенденцию избегать всякой фальши и в этой связи тщательное исполнительское мастерство;
7. искусство безусловно чуждо какой-либо трансценденции".

   Здесь, пожалуй, можно говорить о трех различных отсчетах в деле примирения "старого" (условно назовем его "реалистическим") искусства с "новым", "дегуманизированным". Назовем их по именам: Франц Кафка, Курт Воннегут, Гарсия Маркес. Забегая вперед, рискнем предположить здесь гегелевскую триаду: тезис, антитезис, синтез (при этом "тезис" и "антитезис" до сих пор почитаются в лучшем случае как классики своих жанров; а "синтез" настолько самодостаточен, что, кажется, совершенно не нуждается в жанровом определении).

   "Новое"  искусство ищет чистых форм; но  где оно находит их в литературе, и более того - в каноне романа, посвященном отношениям "человек-человек", и лишь во вторую очередь "человек-мир"? Конечно, в особом способе письма и, конечно, в особенностях изображаемого мира, непохожего на наш; но в первую очередь - именно в ткани "человеческих отношений" (та самая "нечеловеческая пристальность к микромиру чувств, социальных отношений и характеров").Используя различные примеры и методы "новая" литература ищет маленькому человеку если не смысла жизни, то хотя бы уютного местечка - и не находит.

     Сравнивая Кафку и Воннегута, мы обнаруживаем два взаимно противоположных способа сочетания чистого эстетического произвола с "правдой жизни".

   Франц Кафка пишет "мысленный эксперимент", который ставится учеными в белых халатах над лабораторными кроликами; и пусть кролики никогда не видели цветной капусты, а ученые никогда не влюблялись на берегу моря, это не имеет отношения к делу. Кролики, условно говоря, уничтожают друг друга за кусочек сахара; Кафка заявляет, что такова природа кролика  и мира.

   Мысленный эксперимент Воннегута другой природы.

   Воннегут  не разделяет человека на части (главные  и второстепенные); он берет его  таким, какой он есть, даже более того: он берет в неизменности общество, которое этот человек построил и которое населяет. В это общество помещается нечто новое, дотоле неслыханное - от Общества Гигантских Растений до мировой войны и конца света - нечто, о чем узнают из газет.

   Воннегут  начинает с "правды"; Кафка к  ней приходит. Заметим, что оба  подхода чисто исследовательские: хотя Воннегут иногда считает нужным произнести краткую мораль басни, этическая  оценка только приправляет беспристрастно подсчитанный результат. "Такие дела", - эта фраза из "Бойни номер пять" примиряет со смертью, а значит, со всем, что угодно.

   Роман Габриэля Гарсии Маркеса "Сто лет  одиночества", появившийся на свет в 1967 году, парадоксальным образом соединил оба подхода.

   Во-первых, в нем сходятся все общие черты прозы Кафки и Воннегута.

1. Это "миротворчество", особо характерный для литературы XX века прием конструирования "вторичной реальности" целиком.
2. Это подчеркнутое безразличие к индивидуальной судьбе.
3. Это материализация абстракций, категорий, формул .
4. Это (нехарактерное для фантастов первых поколений своих национальных школ, да и вообще для фантастов) равное внимание к деталям, известным читателю из ежедневной жизни, и деталям того, что автор вводит (а) произволом и (б) без видимой цели.

     Хоссе Ортега-и-Гассета писал: "...новое искусство до сих пор не создало ничего такого, что стоило бы труда понимания... Все возражения  в адрес творчества новых художников могут быть основательны, и, однако, этого недостаточно для осуждения нового искусства. К возражениям следовало бы присовокупить еще  кое-что: указать искусству другую дорогу, на которой  оно не стало бы искусством дегуманизирующим, но и не повторяло бы вконец заезженных путей".⁷

   Мне кажется, что такая дорога в литературе ХХ века указана. Методы "отчуждения", "остраннения", сверхдетализации и сверхабстрагирования, характерные для "чистого авангарда" начала века, использованы писателями середины и второй половины хх века, для решения уже новой задачи - разоблачения мира как принципиально враждебного человеку. Эту задачу уже никак нельзя счесть "дегуманизирующей",т.е. поставленной и решаемой не для человека и помимо человека.

    Заключение

   Философия XХ века представляет собой непростое  переплетение полемически обостренных  направлений экзистенциализма, неопозитивизма, феноменологии, психоанализа. Это связано с интеллектуальными поисками оригинальных концепций, связанных с проблемой человека. Несмотря на существенные различия в методологии и исходных посылках, это оказываются проблемы бытия и небытия, смысла и абсурда, отчаяния и веры, страха и любви, смерти и бессмертия, ответственности, свободы, творчества и т.д. Европейскому мыслительному опыту известны случаи, когда в кризисные периоды (военные потрясения, преследования, изгнания и т.д.) происходило переключение на художественно-эстетическую тематику. Многие из представителей европейской философско-антропологической традиции были писателями, драматургами, литературными критиками, что тем более органично отразилось на их “философском почерке”

   Поскольку существуют традиционная неопределенность и метафоричность понятий разума, воли и чувства, между философским прошлым и современностью сложилось перманентное противостояние, образовавшее то идейное поле, в котором постигаем суть внутреннего мира человека. Существенное воздействие на формирование эстетики и искусства оказала, "философия жизни", гипертрофически развивавшая отдельные стороны учения И.Канта. Мыслители этого направления "жизнь" не ассоциируют ни с духом, ни с материей. Если у А. Шопенгауэра это воля, у Ф.Ницше — воля к власти, то В.Дильтей, О.Шпенглер, Г.Зиммель, Х.Ортега-и-Гассет видели раскрытие "жизни" через исторический опыт в духовной культуре.

   Работа  Хоссе Ортега-и-Гассета "Дегуманизация искусства" представляет собой скорее трактат по социологии, нежели эстетическую теорию в собственном смысле слова. Изложенная здесь концепция имела точки соприкосновения с авангардистскими поисками начала века и оказала известное влияние на творчество ряда испанских писателей и художников. Стоит сказать, что сам Ортега не является большим поклонником авангардизма и уж никак не был выразителем воззрений эстетствующей богемы.

Список использованной литературы

1. Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. - СПб.: 2002.
2. Арнольдов А.И. Человек в мире культуры М.: 2002.
3. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1992.
4. Больнов О. Ф. Филисофия экзистенциализма. С-Пб., 1999.
5. Вдовина И. С.. Феноменолого-герменевтическая методология анализа произведений искуства. Феноменология искуства М., 1996.
6. Гуревич П. С. Философия культуры. М., 1995.
7. Зотов А. Ф., Мельвиль Ю. К. Западная философия XX века. М., 1998
8. Лавриненко В.Н., Ратников В. П., Юдин В.В. Философия в вопросах и ответах.. - М.: 2003
9. Попович М. Разум, воля и чувства. Философская и социологическая мысль.- 1995. № 11-12.
10. Сипин Я. А, Марков Б. В.Очерки феноменологической филисофии.  - С-Пб., 1997.
11. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.
12. Табачковский В. Г. Антропокультурное и социокультурное в человеческом мироотношении. Философская и социологическая мысль. 1996.№ 3-4 с.242.
13. Фрейд З. Неудовлетворенность культурой. Эстетическая мысль XX века. Часть I. М. 1997.
14. Юнг К. Зигмунд Фрейд. Эстетическая мысль XX века. Часть I. М. 1997.