Взаимоотношения Казахстана с Китаем

Базой для проведения в Синьцзян-Уйгурский  автономный район (СУАР) эффективных  экономических реформ становится создание благоприятного климата для привлечения  инвестиций, прежде всего - в областях энергетики и добывающей промышленности. Именно развитие этих отраслей – ключевой пункт развития всего района. Однако, из-за экономических особенностей и  характеристик, регион является прямым конкурентом соседей – государств Центральной Азии. Для ускоренного  развития западных регионов правительством КНР разработан ряд мероприятий  для обеспечения реформ «извне» - за счет ресурсов близлежащих регионов. Реализация же некоторых топливно-энергетических проектов на территории СУАР должна обеспечиваться за счет объединения хозяйственных  комплексов СУАР с сопредельными  государствами. Правительство также  заботится и об охране окружающей среды – так, ряд проектов по добыче полезных ископаемых в СУАР был фактически заморожен.

В связи  с этим, необходимо рассмотреть заявленные (не говоря о незаявленных!) планы  и проекты экономической интеграции, теоретические и практические разработки, существующие в КНР и РК, подходы  сторон, а также их осуществление.

Китай в данном случае предлагает собственную  модель интеграции в регионе –  интеграцию как интернационализацию, взаимодополняемость хозяйственных  комплексов приграничных регионов Китая, Монголии, Казахстана и России. Только таким образом государство сможет в короткие сроки осуществить  полномасштабное развитие Синьцзяна. Кстати, сам термин «взаимодополняемость»  был выдвинут также китайской  стороной.

В теоретическом  плане с начала 1980-х и на протяжении 1990-х гг. китайские политологи пересмотрели ряд концептуальных установок и  «табу» по отношению к внешней  среде (к оценке внешнеполитических и внешнеэкономических проблем  и перспектив собственного государства). Так, были выделены две основные тенденции  мирового развития – регионализация и глобализация. Обе тенденции  так или иначе были выгодны  КНР: государство начало искать рычаги и механизмы безболезненного  вхождения в мировое хозяйство, в том числе в рамках ВТО. Одним  из первых практических механизмов стал механизм поставки товаров в ЦА и  далее – в Россию и страны Европы под маркой «сделано в Кыргызстане», после его вступления в ВТО. Существенное теоретическое «открытие» китайских  исследователей состояло в том, что  регионализация в ряде случаев может  иметь форму интернационализации. Для КНР ставилась первоочередная задача - «создание специализированных интернациональных экономических районов», где интеграция должна проходить по принципу «дополняемости  экономик». Говоря о таком явлении, как интеграция, необходимо подчеркнуть, что стороны (в большей степени КНР, в меньшей – Республика Казахстан) в исследованиях широкого доступа склонны переоценивать важность экономической интеграции, тем более в отношении друг друга. Акцент, опять-таки, делается на экономической «взаимодополняемости экономик РК и КНР». Для китайской экономики «дополняемость» на практике значит приобретение и сырья, и рынков сбыта. В рамках такой экономической политики Китай может «законсервировать» политические проблемы в СУАР и продолжать говорить, что «права человека» имеют, главным образом, вид обеспечения экономических прав. Создание специальных экономических зон, а также совместных предприятий преимущественно с китайским капиталом – вот первоначальный этап развития отношений с соседними регионами. На надгосударственном уровне этот процесс должен обеспечиваться политикой в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), что фактически и происходит, когда заявляется о новом, экономическом измерении в функционировании ШОС, а также на двусторонней основе.

Процесс подготовки и реализации планов «интеграционной  открытости» начался еще с  конца 1980-х – начала 1990-х гг., с  момента обретения государствами  Центральной Азии сначала de-facto, а  вскоре и de-jure независимости. К этому  времени в КНР уже отрабатывались варианты «открытости», в том числе  приграничной.

Надо  отметить тот факт, что с китайской  стороны интеграционные проекты  одновременно рассматривались на различных  уровнях – на государственном  и местном. Что касается местного, то уже в 1993 году Комитет науки  и техники СУАР представил проект «совместного межгосударственного  освоения», в качестве главного пункта которого выделялось создание «растянутых» свободных зон в районе казахстанско-китайской  границы «Инин – Джаркент», а  также свободной приграничной зоны «Боро-Тала» в Китае и «Дружба» в РК.

В 1996 г. китайская сторона вновь представила  концепцию создания экономического района в регионе Центральной  Азии в пограничных районах, на этот раз для четырёх стран - Китая, Казахстана, России и Монголии. В  марте 1998 г. к процессу была привлечена российская сторона – руководители комитета по науке и технике СУАР посетили Россию и были проведены  консультации по этому вопросу. Китайцы  представили предложения о сотрудничестве нескольким федеральным министерствам, региональному филиалу РАН, а также регионам - Алтайскому краю и Республике Алтай.

В этот же период (1998 г.) появился и проект «Межгосударственной  зоны ускоренного развития экономики», предложенный сотрудниками Отдела по науке и технике посольства КНР  в РФ. С российской стороны в  проекте должны были принять участие  Республика Алтай, Алтайский край, со стороны Казахстана – Восточно-Казахстанская  область, со стороны Монголии – Баруун аймак. Китай был представлен  Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Предполагалось создать четырёхстороннюю комиссию для определения механизмов функционирования такой зоны (в частности, создание режима наибольшего благоприятствования  в торговле для предприятий данных регионов, снижение таможенных платежей, создание и эффективное функционирование пограничных переходов и т.д.)(5). В КНР эти функции должны были осуществлять технопарки – зоны освоения новых и высоких технологий СУАР, которые становились проводниками и наставниками в трудном деле интеграции.

Идеи  интеграции для КНР «на Западе»  пришли, в том числе и из России. В 1998 г. в обиходе российской прессы и региональных властей появился термин «Большой Алтай» для обозначения  уникального природного комплекса  на стыке границ четырёх государств. Китай быстро включился в процесс, и с 2000 г. начались переговоры на уровне региональных администраций на российском Алтае, поддерживались необходимые  экономико-политические контакты, появились  предложения о хозяйственном  освоении региона. Идея понравилась  всем, и встал практический вопрос о строительстве транспортного  коридора из России (напомним, что у  России на Алтае существует 55-километровая граница с Китаем, так называемый «западный участок»). «Большой Алтай» включал в себя следующие регионы: с российской стороны участниками  такого рода сотрудничества становились  Алтайский край и Республика Алтай, с казахстанской – Восточно-Казахстанская  область, со стороны Монголии – Баян-Улэгэйский и Кобдосский аймаки, со стороны  Китая – Алтайский округ СУАР. В сентябре 1998 г. была принята специализированная программа - Алтайская декларация устойчивого  развития. Участники предлагали принять  более глобальную Алтайскую конвенцию(6). В 2000 г. в Алтайском крае РФ прошел Алтайский горный форум. Именно на нем  проект получил оформление как политико-идеологическая концепция. Затрагивались, в частности, вопросы транспортных коммуникаций. В принципе, можно говорить о том, что проект с небольшими коррективами существует по сей день и развивается.

Параллельно китайская сторона делала ставку на двусторонние переговоры. Так, «первой  китайской ласточкой» стало формирование необходимой приграничной инфраструктуры. Причем китайская сторона должна была в короткие сроки стать лидером  интеграции. По предложению китайской  стороны начал прорабатываться  вопрос о создании казахстанско-китайской  зоны свободной приграничной торговли. По поручению Правительства Казахстана акимат Алматинской области разрабатывал концепцию создания такой зоны на контрольно-пропускном пункте «Хоргос» и дальнейшего распространения  полученного опыта функционирования подобного рода структур.

Для нас  же наиболее интересны именно вопрос интеграции, собственные планы интеграции КНР в мировую экономику и  экономику Центральной Азии (географически  СУАР ближе и доступнее из ЦА, чем из Центрального Китая). Для КНР  «реформы» и «открытость» (даже некий  набор «открытостей») выразились именно в регионализации экономики. В настоящее  время происходит процесс формирования новых принципов «открытости» и  «интеграции», что может перевернуть  все существующие «западные» и «восточные»  теории интеграции.

Итак, основные положения «интеграции по-китайски»  включали следующие теоретические  и практические разработки (рассматриваются  основные положения теории «открытости» и частности – интеграционные моменты функционирования вновь  создаваемых структур и объединений).

Стратегия открытости предполагает не только глобализацию китайской экономики, но и ее регионализацию. Последняя должна проводиться в  двух направлениях – внутреннем и  внешнем. В первом случае Китай делится  на 7 экономических районов, которые  должны специализироваться на определенных видах промышленного производства и интегрироваться в единую народнохозяйственную систему с единым общенациональным рынком.

Стратегия глобализации китайской экономики  подразумевает вхождение китайской  экономики в целом в мировой  рынок вне зависимости от того, где тот или иной сегмент рынка  находится - в Европе или Азии. Стратегия  регионализации имеет конкретную региональную направленность. Теоретическим ее обоснованием стали принципы: «экономика и наука  без границ», «взаимодополняемость экономик».

Суть  концепции «регионализма вовне» заключается в создании региональных интернациональных экономических  районов, в которые входили бы, с одной стороны, приграничные провинции  и районы КНР, с другой – приграничные районы сопредельных государств. Таких  зон вокруг Китая создается шесть. Два региональных интернациональных экономических района создаются на границах СНГ. Один – с центром в г. Харбине. В него должны войти провинции Хэйлунцзян, Цзилинь, северная часть провинции Ляонин и восточная часть Внутренней Монголии, а со стороны России – районы Забайкалья и Приморья. Другой район с центром в г. Урумчи должен включить со стороны Китая провинции Шэньси, Ганьсу, Цинхай, автономные районы Нинся, Синьцзян, западную часть Внутренней Монголии, а со стороны СНГ – Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан и Туркменистан. В совокупности все эти районы должны образовать «Большой Запад» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Стратегическое  партнерство Казахстана и Китая в энергетической сфере.

В последние  годы Китай становится одним из важнейших  экономических игроков на  мировых  и региональных рынках. Казахстан  строит взаимоотношения с крупнейшей экономикой мира на основе взаимопонимания, сопряжения интересов и областей сотрудничества, стратегического партнерства. Китай в силу географического  фактора является для Казахстана естественным и основным партнером. Как заявил президент Н. Назарбаев  в Послании народу Казахстана 1 марта 2006 года: «Казахстан исходит из того, что альтернативы взаимовыгодным связям с динамично развивающимся Китаем не существует». Основные задачи, которые  ставятся правительствами обеих  стран, концентрируются сегодня  в области энергетического сотрудничества, развития торговли и укрепления Шанхайской организации сотрудничества.

Энергетика  является ключевым фактором, влияющим на внутреннюю и внешнюю стратегию  развития каждого суверенного государства. Энергетическая независимость и  безопасность страны находятся в  прямой зависимости от уровня развития топливно-энергетической отрасли.

Экономические интересы Китая в Казахстане тесно  связаны с его энергетической политикой, со стремлением превратить казахстанские нефтеносные зоны в постоянный и надежный источник топлива для растущей китайской  экономики. Это подтверждается тем, что Китай уже в течение  нескольких лет удерживает пятую  позицию в списке крупнейших инвесторов казахстанской экономики, причем подавляющая  их часть целенаправленно идет именно в нефтегазовую отрасль. При этом данные демонстрируют пока ограниченный, несравнимый с реальным инвестиционным потенциалом Китая объем инвестиций.

Таким образом, в лице Казахстана Китай  видит поставщика сырьевых и топливных  ресурсов для своей динамично  развивающейся экономики, требующей  с каждым годом все больше ресурсов.

Нефть. В настоящее время энергетический мир разделился на страны ресурсодостаточные и ресурсодефицитные. К первой группе стран, а их примерно около 20, относятся  государства, экспортирующие на мировые  рынки нефть, газ и продукты их переработки. В основном это страны – члены организации экспортеров  нефти ОПЕК, на территории которых  расположены три четверти мировых  запасов нефти. Большая часть  государств мирового сообщества импортируют  и потребляют углеводородные ресурсы  этих стран, необходимые для развития национальных экономик. Особенно больших  энергетических ресурсов требуют быстроразвивающиеся экономики стран Юго-Восточной Азии, Китая, Индии, Южной Кореи и др.

Главными  потребителями нефти выступают  Китай и Индия, на долю которых  приходится около 79% роста потребления  энергии в мире. Эти страны и  в перспективе в возрастающей мере станут определять основные тенденции  развития энергетических мировых рынков, а также спрос и предложение  на нефть . По прогнозам специалистов, уже к 2011 году Китай станет самым крупным потребителем энергии на планете. К этому времени потребность его в нефти составит 350 млн. т, а производство очищенной нефти – 200 млн. т. Зависимость от импорта составит порядка 40%. К 2020 году ежегодное потребление нефти здесь возрастет до 500 млн. т, причем дефицит составит порядка 240 млн. т в год.

В настоящее  время в Китае внутренний спрос  на нефть на 30% покрывается за счет импорта. При этом следует отметить, что экономика Китая не уязвима, хотя зависит от импорта нефти. Это  объясняется особенностями построения его энергетического сектора. Во-первых, страна одновременно является крупным  производителем и потребителем энергоресурсов. Так, в 2005 году добыча сырой нефти  здесь составила 180 млн. т, а импорт превысил 122 млн.т. Во-вторых, экономика Китая является единственной в мире крупной экономикой, энергетика которой базируется на угле, по запасам которого страна занимает третье место в мире (разведанные запасы – 270 млрд.т). Производство каменного угля в стране превышает 2,2 млрд.т, что определяет доминирование в структуре энергобаланса угля. Это и определяет структуру потребления энергоресурсов, где нефть составляет около четверти, а доля остальных источников сравнительно мала. В частности, в общем объеме источников энергии доля угля составляет 71%, нефти – 22%, природного газа – 3%, гидроэнергии – 4%, ядерной энергетики – 2%.

Поскольку основным поставщиком нефти в  КНР являются страны Среднего Востока  и Африки, особенную озабоченность  у Китая вызывает неоднозначная  геополитическая ситуация в этих регионах мира, способная  повлиять на бесперебойную поставку энергоносителей. Возросла и сохраняется нестабильность на Ближнем Востоке, выступающем  в настоящее время нефтяным донором  Китая. Около 12% нефтяного импорта  КНР приходится на Иран, и в случае осложнения ситуации в Персидском заливе, Китай может быть отрезан от этого  источника энергии. Определенную угрозу энергетической безопасности Китая  несет стремление США установить контроль над морскими коммуникациями, по которым осуществляется доставка нефти в Восточную Азию.

Возрастание в ближайшей перспективе импортных  потребностей в нефти и газе, высокие  мировые цены на углеводороды, а  также бурно растущая экономика  стимулируют выход Китая на арену  мировой энергетической политики в  поисках новых нефтяных и газовых  ресурсов с необходимой инфраструктурой  их доставки. Поиск нефти и природного газа, а также возможностей бесперебойных  поставок этих энергоносителей –  приоритетная задача, определенная страной, для реализации которой  национальные нефтяные компании осуществляют поиск  и выкуп энергетических активов  по всему миру, наращивают объемы добычи. Конечная их цель – обеспечить энергетическую безопасность, закрепиться на новых  рынках, что в перспективе позволит стабильно и экономически выгодно  снабжать углеводородным сырьем бурно  развивающуюся экономику страны.