Теория текста. Ее предмет и объект

 

Ср.: «Ритор (греч. rhetor), оратор в Др. Греции и Риме, с 3 в. до н. э. также  преподаватель или ученик риторской  школы»(СЭС).

 

В рамках текста «рассуждение»  можно выделить и разновидность  «выводного сообщения», резюмирующего  ход рассуждений, аргументаций автора.

 

Например: «В заключение следует заметить, что рассмотрение такого частного явления, как употребление средств выражения категории  количества в различных функциональных стилях английского языка, дает возможность  сделать выводы по более широкому кругу вопросов, а именно: о едином для всех языков взаимопроникновении  абстрактного и чувственного компонентов  мышления, а также о возможности  зависимости употребления тех или  иных средств выражения категории  количества от общей эмоциональности  высказывания и социального статуса  говорящего» (И.С. Курахтанова. О некоторых  средствах выражения категории  количества в различных функциональных стилях // Стилистика текста в коммуникативном  аспекте. - Пермь, 1987. - С. 96).

 

Ясно, что подобная разновидность  функционально-смыслового типа речи более  приемлема в тексте научном, нежели художественном.

 

Нельзя не сказать  еще об одном типе речи, порожденном  особой целевой установкой текста и  особым его назначением. Это тексты инструктивного плана, своеобразие  строения высказываний которых заключается  в использовании побудительных  форм предикатов. Такие типы речевой  организации выпадают из трехчастной  классификации, не укладываясь в  ее рамки (тексты инструкций, методических разработок, «добрых» советов, рекомендаций, руководств медицинских и кулинарных рецептов и др.).

 

Например: Гусь или утка горячего копчения с ореховым соусом (сациви). С гуся или утки снять  мякоть и нарезать ее тонкими ломтиками; салатный сельдерей, салат зеленый  нарезать соломкой, печеные баклажаны - ломтиками; все перемешать, заправить  ореховым соусом (сациви) и положить в салатник, сверху оформить ломтиками  птицы, зеленью сельдерея и зеленым  салатом, посыпать укропом (Кулинария. - М., 1995).

 

Возможны варианты в  выражении предикатов:

 

Рыбу, вынутую из тары, кладут в ванну и заливают холодной водой… В теплой воде оттаивать  рыбу не рекомендуется, так как при  этом происходит потеря ценных веществ  и готовые изделия из такой  рыбы получаются невкусными. При оттаивании в воду нужно добавить соль (7-10 г  соли на 1 л воды) для уменьшения потери минеральных веществ…

 

Необходимо следить, чтобы размороженная рыба не подвергалась сильным механическим воздействиям (там же).

 

Итак, рассмотрение способов изложения, или функционально-смысловых  типов речи, приводит к выводу о  том, что эти типы различаются  своей речевой организацией, основанием для такого различия надо считать  прежде всего прагматическую установку  текста, особенно для текстов более  или менее стандартного типа, с  четкой коммуникативной моделью. Тексты с нестандартной речевой структурой (более всего художественные) к  тому же еще учитывают прагматическую установку автора, его личностную манеру письма.

 

Чем более стандартны тексты, тем более предсказуемы способы  текстообразования. По традиции выделяются три ФСТР - описание, повествование  и рассуждение. Однако анализ разных текстов приводит к выводу о недостаточности  такого чрезмерно обобщенного деления. В частности, когда выходим за пределы текста художественного (условно  здесь можно ориентироваться  на эти три типа, хотя диалогический  текст несколько не укладывается в эти рамки), то такое деление  оказывается явно недостаточным. Особенно сложно «уложиться» в рамки рассуждения, где наряду с собственно рассуждением можно обнаружить и определение, и объяснение, и выводное сообщение  и др. Методическая и инструктивная  литература тоже в этом смысле нуждается  в корректировке в применении такой типологии, так как ориентируется  на специфический тип высказывания, тип текстового сообщения рекомендательного  плана.

 

В целом же, при характеристиках  обобщенного плана, когда выявляются преимущественные типы речи, можно  с некоторой степенью допущения  утверждать, что для художественного  текста характерно описание при характеристике предмета, портрета, пейзажа, окружающей обстановки; повествование - при перечислении активных действий, их смене во времени; рассуждение - при отступлениях автора, объясняющих поведение персонажей, при выражении позиций морально-нравственного, психологического порядка и др.

 

Для научного текста характерны все типы речи, но избирательность  их определяется опять-таки характером контекста: рассуждение - при изложении  концептуальной информации; описание - при характеристике изучаемого объекта; повествование - при рассказе о становлении  научного знания, истории открытия и т.д. Более того, можно, видимо, отметить, что сам предмет науки «настраивает» на преимущественный тип речи: точные науки тяготеют к описанию и рассуждению; социологические и философские - к рассуждению; естественные - к описанию, исторические - к повествованию и т.д. Справочная литература ориентируется на описание; учебно-методическая и инструктивная - на описание и инструктирование.

 

Разумеется, во всех этих случаях речь идет лишь о преимущественном типе изложения. В реальных текстах  дело обстоит гораздо сложнее  и подчас менее предсказуемо.

 

Вообще выделение  типов речи внутри разных текстообразований  дело условное, в «чистом» виде они  присутствуют крайне редко, и объем  таких кусков текста непредсказуем: это может быть отдельное высказывание, построенное по тому или иному  типу; межфразовое единство или абзац; некоторый фрагмент текста, т.е. границы  типов не обусловлены границами  текстовых единиц. Это еще раз  свидетельствует о том, что функционально-смысловой  тип речи - это не отрывок текста, не составляющая единица текста, а  способ организации сообщения, способ изложения.

 

Анализ речевой организации  текста свидетельствует о том, что  реально разные типы речи перемежаются, образуя некоторые сложные смешанные  типы, где контекстуально сочетаются и описание, и повествование, и  рассуждение. Разные типы изложения  могут по-разному комбинироваться, переходить из одного в другой на разной протяженности текста.

 

Возьмем следующий отрывок (из мемуарной литературы):

 

Зинаида Николаевна, Леня и еще двое каких-то людей смотрели в темной столовой телевизор. Я поздоровалась  и прошла на веранду. Я переставила  станки, но портрет был еще закрыт, когда на веранду внезапно вошел  низкорослый хромой старик с густой копной белых прямых волос на крупной  голове. Черты его были мелкие, но правильные, голубые глаза под  седыми кустистыми бровями смотрели одновременно пронзительно и уклончиво, приглашая к контакту и ускользая. Он церемонно поклонился и, не представившись, стал несколько косноязычно и  невнятно хвалить портрет…

 

Я положила на стол четыре переплетенных машинописных томика стихов и пятый - экземпляр Пастернака. Один был в особенно изящной обложке: я сама выбирала для него полотно  с черными мазками по голубому полю. Вошел хмурый Борис Леонидович (З. Масленникова. Портрет Бориса Пастернака. - М., 1995. - С. 110-111).

 

В этом фрагменте текста переплетены описание и повествование, об этом свидетельствуют структурные  черты высказываний с разными  рематическими доминантами: глаголы  активного действия в повествовательных  контекстах и качественная рема - в  описательных контекстах; все это  совмещается в рамках одного фрагмента, переходы осуществляются часто от одного предложения к другому.

 

В следующем отрывке (в тексте это один абзац) совмещаются  описание, повествование и рассуждение:

 

Жизнь не стоит на месте, - старое уходит, и мы провожаем его  часто с великой грустью. Да, но не тем ли и хороша жизнь, что она  пребывает в неустанном обновлении? Детство миновало. Потянуло нас заглянуть  дальше того, что мы видели за околицей деревни, тем сильнее потянуло, что  и деревня становилась все  скучней, и береза уже не так густо  зеленела весной, и крест у дороги ветшал, и люди истощили поле, которое  охранял он. И так как беда не ходит одна, то само небо, казалось, стало гневаться на людей. Знойные  и сухие ветры разгоняли тучи, подымая вихри на дороге, солнце нещадно палило хлеба и травы. Подсыхали до срока тощие ржи  и овсы. Было больно смотреть на них, потому что нет ничего печальнее  и смиреннее тощей ржи. Как  беспомощно склоняется она от горячего ветра легкими пустыми колосьями, как сиротливо шелестит! Сухая пашня сквозит между ее стеблями, видны среди них сухие васильки… И дикая серебристая лебеда, предвестница запустения и голода, заступает место тучных хлебов у старой проселочной дороги. Нищие и слепые все чаще стали с жалобными припевами обходить деревню. А деревня безмолвно стояла на припеке - равнодушная, печальная (И. Бунин. Эпитафия).

 

Разные типы речи совмещены  и в следующем отрывке:

 

Огонь в камельке погас. В юрте стало тепло, как в нагретой печи. Льдины на окнах начали таять, и из этого можно было заключить, что на дворе мороз стал меньше, так как в сильные морозы льдины не тают и с внутренней стороны, как  бы ни было тепло в юрте. Ввиду  этого мы перестали подбавлять в  камелек дрова, и я вышел наружу, чтобы закрыть трубу.

 

Действительно, туман  совершенно рассеялся, воздух стал прозрачнее и несколько мягче. На севере из-за гребня холмов, покрытых черною массой лесов, слабо мерцая, подымались какие-то белесоватые облака, быстро пробегающие  по небу (В. Короленко. Соколинец).

 

Подобные примеры  свидетельствуют о сложности  поставленных здесь вопросов и об условности трехчастной классификации  способов изложения. «Принципиальные  трудности, стоящие на пути такого описания, объясняются прежде всего тем, что  структура текста интегрирует содержательно-логические и формально-грамматические (шире - языковые) элементы».

 

Чтобы дать адекватное описание речевой структуры текста, необходим  учет разноаспектных критериев - экстра- и интралингвистических.

 

Прежде всего текстообразование  реагирует на виды содержательной информации. В зависимости от этого избирается и способ изложения. Описательный контекст обычно привязан к лицу, месту, обстановке, условиям, в которых протекает  действие; повествовательный контекст развертывается во времени и пространстве. Авторские рассуждения сопровождают части текста, передающие концептуальную информацию, и выражаются в виде суждений, умозаключений, философских  и психологических обобщений, в  форме заключений и выводов.

 

Сменность видов контекста, их взаимосвязанность и взаимозависимость, ориентирующиеся на прагматические установки текста и автора, определяют общую композиционную структуру  текста.

Авторская модальность. Образ автора

 

 

Как ни важно изучение речевой организации текста (выявление  основных единиц текста, способов изложения), это изучение не может оказаться  полным и адекватным, если оставить без внимания такое важное для  текстообразования и текстовосприятия понятие, как авторская модальность, скрепляющая все единицы текста в единое смысловое и структурное  целое.

 

Восприятие личности автора через формы ее воплощения в тексте - процесс двунаправленный. Он сориентирован на взаимоотношения  автора и читателя. Модальность - это  выражение в тексте отношения  автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения, позиции, его ценностных ориентаций.

 

Это авторская оценка изображаемого. Способы выражения  этого отношения могут быть различными, избирательными для каждого автора и разновидности текста, они мотивированы и целенаправленны. Над выбором  этих способов всегда, таким образом, стоит какая-то неречевая задача, реализация которой и создает  свою модальность текста. Общая модальность  как выражение отношения автора к сообщаемому заставляет воспринимать текст не как сумму отдельных  единиц, а как цельное произведение. Такое восприятие основывается не на рассмотрении качеств отдельных  речевых единиц, а на установлении их функций в составе целого. В таком случае личностное отношение автора воспринимается как «концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур…» (В.В. Виноградов). Таким образом, текст нельзя понимать узко, только как формальную организацию тема-рематических последовательностей (сочетание высказываний). Текст действительно состоит из этих последовательностей, но он есть нечто большее: текст есть единство формальных и содержательных элементов с учетом целевой установки, интенции автора, условий общения и личностных ориентаций автора - научных, интеллектуальных, общественных, нравственных, эстетических и др.

 

С категорией модальности  тесно связано понятие «образа  автора» - конструктивного признака текста.

 

Понятие «образа автора»  давно известно филологической науке. Особенно много внимания уделил его  раскрытию В.В. Виноградов еще в 30-е  годы XX в. Многие обращались к этому  понятию, однако до сих пор полной ясности здесь нет.

 

Понятие «образ автора»  высвечивается при выявлении  и вычленении других понятий, более  определенных и конкретных - производитель  речи, субъект повествования. Вершиной этого восхождения и оказывается  образ автора. Производитель речи - субъект повествования - образ автора - такая иерархическая расчлененность помогает постижению сущности искомого понятия, т.е. образа автора. Первое понятие  в этом ряду - производитель речи (реальный производитель речи) - вряд ли вызывает разные толкования. Это  очевидно: каждый текст, литературное произведение создается, «творится» конкретной личностью. Любая статья в газете, очерк, фельетон; любое научное сочинение, так же как и художественное произведение, кем-то пишется, иногда в соавторстве (например, И. Ильф и Е. Петров и др.).

 

Однако реальный автор (производитель речи), приступая  к написанию, имеет определенную цель или задание: либо сам себе ставит эту задачу, либо получает ее извне (например, корреспондент газеты). С  этого момента начинается творчество: под давлением жизненного материала (идеи, содержания, которые уже сложились  в сознании, в воображении) автор  ищет, нащупывает соответствующую ему  форму, т.е. форму представления этого  материала. Как писать? Выявляя свое личностное начало или скрывая его, отстраняясь от написанного, будто  бы это вовсе и не его, автора, создание. Журналисту, пишущему передовую, например, забот в этом смысле мало - он должен так организовать свое писание, чтобы создалось впечатление, что  не он и писал: это представление  мнения редакции (избираются соответствующие  речевые формы отстраненности от своего текста). Автор научного сочинения  часто прячется за скромное «мы» (мы полагаем; нам представляется и т.д.), либо вообще избегает какого-либо указания на связь со своей личностью, используя  безличностную форму представления  материала. Так, с точки зрения автора, создателя текста, усиливается степень  объективности излагаемого мнения. Третья категория ученых не прячет своего «я» и часто в таком  случае словно ищет оппонента своему мнению. Даже любой официальный документ имеет своего непосредственного  создателя, однако он, в смысле формы  представления, полностью отстранен  от своего текста. Так через форму  представления создается субъект  повествования (непосредственное «я», коллективный автор, отстраненный и  т.д.).