Воспитание, его природа и poль

Факт, на который ссылаются, чтобы отказать педагогике во всяком доверии, сам по себе неоспоримый. Очевидно, что нужно создавать науку  о воспитании, и в то же время очевидно, что социология и психология еще слишком мало развиты. Стало быть, если бы нам было позволено подождать, то с методологической точки зрения, благоразумнее было бы потерпеть до тех пор, пока эти науки не добьются успехов и смогут быть использованы с большей надежностью. Но как раз это терпение непозволительно. Мы не свободны в своем выборе поставить или отложить проблему: она перед нами поставлена и, более того, навязана самими вещами, фактами, жизненной необходимостью. Вопрос надо решать. Мы пустились в плавание - нужно плыть. По многим пунктам наша традиционная система воспитания больше не соответствует нашим взглядам и потребностям. Следовательно, у нас есть выбор только между двумя следующими решениями: или все-таки попытаться поддержать приемы, завещанные нам прошлым, хотя они больше не отвечают требованиям ситуации, или решительно взяться за восстановление нарушенной гармонии, изыскивая необходимые изменения. Из этих двух решений первое неосуществимо и ни к чему не приведет. Нет ничего более тщетного, чем эти попытки дать искусственную жизнь и мнимую власть устаревшим и дискредитировавшим себя институтам. Провал в этом случае неизбежен. Нельзя задушить идеи, с которыми эти институты вступают в противоречие, нельзя заставить замолчать потребности, которые они не удовлетворяют. Следовательно, силы, против которых предпринимается эта борьба, обязательно победят.

Значит, следует лишь смело взяться за дело, искать соответствующие  изменения и проводить их в  жизнь. Но как их обнаружить, если не с помощью размышления? Только продуманное осознание может восполнить пробелы в традициях, когда последние начинают изменять. Итак, что же такое педагогика, если не размышление, методично применяемое к вопросам воспитания с целью осмысления законов их развития? Возможно, у нас в руках не все элементы, которые были бы желательны для решения данной проблемы, но это не основание, чтобы не постараться ее решить, так как надо, чтобы она была решена. Следовательно, нам не остается ничего иного, и здесь нет иного пути, помимо сбора большого числа фундаментальных фактов и попытки их интерпретировать настолько системно, насколько возможно для того, чтобы свести к минимуму вероятность ошибки. Такова роль педагога. Нет ничего более тщетного и бесплодного, чем распространенный научный пуританизм, который под предлогом, что наука еще не сложилась, советует воздержание и рекомендует людям быть безразличными или, по крайней мере, покорными свидетелями хода событий. Наряду с софизмом о незнании есть не менее опасный софизм о науке, Вероятно, если мы будем действовать в этих условиях, мы подвергнемся риску. Но деятельность всегда сопряжена с риском, и наука, какой бы продвинутой она ни была, по-видимому, не сможет ликвидировать этот риск. Все, что от нас требуется, - это употребить все наши знания, какими бы несовершенными они ни были, и все наше сознание на то, чтобы предотвратить, насколько это зависит от нас, подобный риск. И именно в этом состоит роль педагогики.

Но педагогика эффективна не только в конкретные периоды, когда в порядке особой необходимости нужно привести в соответствие с нуждами времени школьную систему. По крайней мере сегодня она стала повседневно необходимой помощницей для воспитания.

Действительно, если искусство  воспитателя состоит прежде всего  из его действий и навыков, ставших почти инстинктивными, все же необходимо их осмысление. Само это осмысление не сможет заменить конкретных педагогических действий, но и воспитательные действия не могут обойтись без своего осмысления, по крайней мере это становится очевидным с того момента, когда народы достигли определенной ступени цивилизации. В самом деле, как только индивид стал основным элементом интеллектуальной и нравственной культуры человечества, воспитатель должен учитывать зародыш индивидуальности, который присутствует в каждом ребенке. Он должен всеми возможными средствами стараться содействовать их развитию. Вместо того чтобы одинаково применять ко всем безликую и единую регламентацию, он будет, напротив, варьировать и стараться разнообразить методы в зависимости от темперамента и склада ума каждого ребенка. Но чтобы быть в силах сознательно приспособить воспитательную практику к разнообразию частных случаев, надо знать, к чему она ведет, каковы основы личных приемов, составляющих ее, каковы действия, производимые ею в различных обстоятельствах; одним словом, ее надо осмыслить с педагогической точки зрения. Механическое и эмпирическое воспитание обязательно будет прессующим и нивелирующим индивидуальность. С другой стороны, по мере исторического развития, социальная эволюция все более ускоряется, любая историческая эпоха не похожа на предшествующую; каждое время имеет свое лицо. Постоянно возникают новые потребности и идеи, и, чтобы иметь возможность отвечать на бесконечные изменения, происходящие в общественном сознании и в обычаях, нужно, чтобы воспитание само изменялось, а следовательно, находилось в податливом и гибком состоянии, которое позволило бы ему изменяться. Итак, единственный способ помешать воспитанию попасть под иго привычки и превратиться в машинальный и неизменяемый автоматизм - это с помощью размышления постоянно держать его в напряжении. Когда воспитатель отдает себе отчет в используемых им методах, их целях и их обоснованности, он в состоянии их оценить и, как следствие, он готов их изменить, если ему удастся убедить себя, что преследуемая цель уже не та или применяемые средства должны быть другими. Размышление представляет собой преимущественно силу антагонистическую рутине, а рутина - это препятствие для необходимого прогресса.

Вот почему, если справедливо то, о чем мы говорили вначале, что педагогика появляется в истории лишь в определенные моменты и с перерывами, то теперь нужно добавить, что она все более и более стремится стать постоянной функцией социальной жизни. Средневековье в ней не нуждалось. Это была эпоха конформизма, когда все думали и чувствовали одинаково, когда все умы как бы отливались в одну форму, когда индивидуальное инакомыслие было редким и запрещалось. Вот почему воспитание было безликим, учитель в средневековой школе обращался коллективно ко всем своим ученикам, и у него не возникало мысли приспособить свою деятельность к природе каждого. Одновременно незыблемость основных верований противостояла тому, чтобы система просвещения развивалась очень быстро. Таким образом, по этим двум причинам она не очень нуждалась в педагогической мысли. Но в эпоху Возрождения все меняется: личности начинают выделяться из той социальной массы, которой они были поглощены и с которой смешивались до сих пор. Умы становятся все более разнообразными, одновременно ускоряется историческое развитие и складывается новая цивилизация. Чтобы ответить на все эти изменения, пробуждается педагогическая мысль, и, хотя ее свет не всегда был одинаков, она больше никогда не исчезала полностью.

IV. Но чтобы педагогическая мысль смогла произвести полезные действия, которые мы вправе от нее ожидать, нужно подчинить ее соответствующей культуре.

1. Мы показали, что  педагогика не есть воспитание  и не может его заменить. Ее  роль не в том, чтобы подменить  собой практику, но в том, чтобы вести ее, освещать ее, в случае необходимости помогать ей, восполнять пробелы, образующиеся в ней, и устранять недостатки. Таким образом, педагогу не надо создавать заново систему образования, как если бы она до него не существовала; но, напротив, надо, чтобы он прежде всего постарался узнать и понять существующую систему, и только при этом условии он будет в состоянии сознательно ею воспользоваться и оценить, что в ней может быть неправильного.

Но чтобы суметь ее понять, недостаточно рассматривать ее такой, какой она сложилась сегодня, так как эта система воспитания является продуктом истории; продуктом, который может объяснить только история. Это реальный социальный институт. И подобного, где в такой полноте сохранилась история страны, не существует. Французские школы передают и выражают дух Франции. Следовательно, нельзя понять, что они собой представляют, какую цель преследуют, если не знаешь, что составляет наш национальный дух, каковы его элементы, какие из них зависят от постоянных и глубинных причин и, наоборот, какие вызваны действием факторов более или менее случайных и временных. Все эти вопросы может решить только исторический анализ. Часто ведутся дискуссии о месте, которое должно принадлежать начальной школе во всей нашей системе школьного образования и в жизни общества. Но эта проблема неразрешима, если мы не знаем, как сложилась наша система школьного образования, откуда берутся ее отличительные черты, что в прошлом определяло место начальной школы в этой системе, какие причины ускоряли или замедляли ее развитие и т.д.

Таким образом, история  образования, по крайней мере национального  образования, есть первая из пропедевтик (подготовительных курсов) в формировании педагогической культуры. Естественно, если речь идет о начальной педагогике, то стараются познакомиться преимущественно с историей начального образования. Но по только что упомянутой причине оно, вероятно, не может быть полностью оторванным от более широкой системы школьного образования, лишь частью которой оно является.

2. Современная школьная  система состоит не только  из разработанных практик и  методов, освященных наследием  прошлого. В ней также обнаруживаются  стремления к будущему, к более  или менее ясно осознаваемому  новому идеалу. Важно хорошо разобраться в этих стремлениях для того, чтобы оценить, какое место следует отвести им в школьной действительности. Стремления отражаются в педагогических учениях; следовательно, история этих учений должна дополнить историю образования.

Правда, возможно возражение, что для выполнения своей непосредственной задачи знание этой истории не столь обязательно, не стоит возвращаться в слишком далекое прошлое, и история педагогических учений беспрепятственно может быть укорочена. Разве недостаточно знать теории, разделившие умы современников? Все остальные, то есть теории предшествующих веков, сегодня устарели и, кажется, представляют лишь узкий научный интерес. Но этот модернизм, считаем мы, может только разжижить один из основных источников, из которых должна подпитывать себя педагогическая мысль.

Действительно, самые  новые учения возникли не вчера, они  являются продолжением предшествующих учений, без которых они не могут  быть поняты. Таким образом, нужно  постепенно возвращаться обычно довольно далеко назад, чтобы обнаружить причины, обусловливающие педагогическое направление, представляющее научную ценность. Именно при этом условии у нас будет некоторая уверенность в том, что новые взгляды, все больше захватывающие умы, не есть блестящие импровизации, предназначенные для быстрого забвения. Например, чтобы суметь понять современную тенденцию в обучении с помощью практических действий, то, что можно назвать педагогическим реализмом, не следует ограничиваться только работами современников; нужно вернуться к тому моменту, когда она появилась, то есть к концу XVIII века во Франции и к концу XVII века в некоторых протестантских странах. И только благодаря тому, что она таким образом окажется связанной со своими истоками, педагогический реализм предстанет совсем в ином виде. Мы лучше будем отдавать себе отчет в том, что эта тенденция зависит от глубоких объективных причин, действующих у всех народов Европы. И одновременно мы будем в лучших условиях, чтобы заметить, каковы эти причины и, следовательно, чтобы судить о подлинном значении этого движения. Но, с другой стороны, это педагогическое направление сложилось как оппозиция противоположному направлению, т.е. гуманистическому и книжному образованию.

Но ведь это означает, что мы сможем здраво оценить первое только при условии, что знакомы также со вторым, а поэтому мы вынуждены вернуться еще глубже в историю. Впрочем, история педагогики, чтобы принести свои плоды, не должна отделяться от истории образования, самой образовательной практики. Хотя в данном изложении мы разделили их, в действительности они объединяются. Ибо в каждый момент времени педагогические учения зависят от состояния образования, которое они отражают даже тогда, когда действуют против него. И, с другой стороны, по мере того как они осуществляют эффективное воздействие на образование, они способствуют его стабилизации.

Следовательно, педагогическая культура должна опираться на широкую  историческую базу. Именно при этом условии педагогика сможет избежать упрека, который ей часто адресован, и который навредил доверию к ней. Слишком много педагогов, даже среди самых известных, принялись за построение своих систем без учета того, что существовало до них. В этом отношении очень показательно лечение, которому Панург подвергает Гаргантюа прежде, чем приобщить его к новым методам: он очищает ему мозги “с помощью Ahticyre”, чтобы заставить его забыть “все, что он узнал от античных наставников”. Это означало в аллегорической форме, что новая педагогика не должна была иметь ничего общего с предшествующей педагогикой. Но заодно это означало поставить себя вне условий реальности. Будущее не может возникнуть из небытия: мы можем его построить лишь на материале, завещанном нам прошлым. Идеал, который создают, опровергая существующее состояние вещей, неосуществим, так как у него нет корней в реальности. Впрочем, ясно, что прошлое имеет свои причины на существование; оно не могло бы существовать, если бы не отвечало фундаментальным потребностям, которые не могут исчезнуть полностью на следующий день. Таким образом, нельзя столь радикально отказываться от него, не учитывая реальные жизненные потребности.

Это одна из причин того, что педагогика слишком часто  была только формой утопической литературы. Действительно, нам было бы жалко  детей, к которым строго применяли  бы метод Руссо или Песталоцци. Однако, без сомнения, эти утопии смогли сыграть в истории полезную роль. Само их упрощенчество позволило им глубоко поразить умы и преобразовать педагогическую практику. Но с самого начала эти сильные стороны были не без пробелов; кроме того, для повседневной педагогики, в которой нуждается каждый учитель для освещения и осуществления своей повседневной практики, нужно меньше одностороннего и личного подхода, а, напротив, больше разработанной методики, более тесной связи с действительностью и теми многочисленными трудностями, которым необходимо противостоять. Все это даст правильно понятая историческая культура.

3. Только история образования  и педагогики позволяет определить  цели, которые должно преследовать  воспитание в каждый момент  времени. Но в том, что касается самих средств, необходимых для осуществления этих целей, здесь нужно обращаться к психологии.

Действительно, педагогический идеал каждой эпохи выражает прежде всего соответствующее ему состояние  общества. Но для того, чтобы этот идеал стал реальностью, надо еще сообразовать с ним сознание ребенка. Однако сознание имеет свои собственные законы, которые нужно знать, чтобы его изменять, если мы хотим избавить себя от эмпирических изысканий, которые педагогика пытается свести к минимуму. Чтобы побудить деятельность развиваться в определенном направлении, необходимо также знать, какие силы приводят ее в движение и какова их природа; только при этом условии будет возможно со знанием дела применить к ней надлежащие средства. Как действовать, если речь идет, например, о пробуждении чувства любви к родине или чувства причастности к человечеству? Мы сможем тем лучше повернуть нравственное чувство учеников в том или ином направлении, чем более полные и точные понятия будут у нас о совокупности явлений, которые называют наклонностями, привычками, желаниями, эмоциями и т.д., о различных условиях, от которых они зависят, о форме, которую они принимают у ребенка. В зависимости от того, как мы усматриваем в соответствующих наклонностях результат позитивного или негативного опыта, влияние, которое смог оказать тот или иной факт, предшествующий аффективным состояниям, мы должны будем по-разному подойти к этому, чтобы регулировать деятельность. Итак, именно психологии, а точнее, детской психологии надлежит решать эти вопросы. Если же она некомпетентна в постановке цели, так как педагогическая цель меняется в зависимости от социальных состояний, то нет сомнения, что она призвана сыграть полезную роль в разработке методов. Но, поскольку никакой метод не может применяться одинаково к разным детям, опять же психология должна, по-видимому, помочь нам узнавать и определять разнообразие умов и характеров, К несчастью, известно, что мы еще далеки от того момента, когда она будет в действительности в состоянии удовлетворить этому desideratum.