Франция

Как уже упоминалось, юный Бонапарт, будучи последователем просветителей,  «другом равенства и свободы», как говорили в XVIII веке, в то же время оставался пылким корсиканским патриотом. И здесь одно другому не противоречило, напротив, дополняло. Корсика была порабощена и угнетена, а значит - восстановление независимости его родины было невозможно без освободительной борьбы. Сразу же после начала революции он принимает решение ехать на Корсику.

Но здесь его встречает некое  «сонное царство». Жизнь здесь  текла по-прежнему вяло. Он решил  разжечь в этом месте революцию  вместе со своим братом Жозефом, которого тоже затронул «электрический разряд близившейся революционной грозы». Наполеону хватило широты взглядов, чтобы понять, что теперь Корсика  не должна быть противопоставляема Франции, напротив, ее собственные интересы и будущность требуют слияния  со страной пробуждающейся свободы.

 

«Так началась идейная эволюция Бонапарта. Он оказался на деле не таким уж «корсиканцем с головы до ног», каким его представляли в свое время»¹².

 

Паскуале ди Паоли – любимый герой юношеских мечтаний Наполеона. Бывший глава корсиканской республики, главнокомандующий ее вооруженных сил, сражавшийся сначала против генуэзцев, затем против французов, так и не склонил головы перед победителями и ушел в добровольное изгнание. Для Наполеона он - сочетание всех совершенств. Именно к нему первым делом направился Наполеон, решившись с братом распространить революцию и на Корсику. Но Паоли оказал очень холодный прием сыновьям Карло Буонапарте, изменившему его знамени и вставшему на службу к французам (дабы получить возможность дать детям образование во Франции). Наполеон всячески старался завоевать расположение Паоли но натыкался на его штыки.

Позднее партия Паоли, корсиканский сепаратизм, в 1793 году должен был сражаться против революционной Франции, следовательно это была контрреволюция. Вскоре все перешло в открытое столкновение. Бонапарт прислал матери записку на итальянском «приготовься, эта страна не для нас», что собой являло призыв к отъезду. Она правильно поняла смысл и бежала с детьми. Через пару часов после бегства дом был разнесен в щепки сторонниками Паоли.

 

1793 год. Капитан Бонапарт снова  во Франции. Подведем итоги.

Земля, являвшаяся его Родиной, оказалась  вдалеке за морем, охваченная огнем  мятежа. Обратно к ней пути уже  нет – Наполеон и его семья  оказались изгнанниками, беженцами  из этого края. За спиной Бонапарта  остались пять лет бессмысленной  борьбы, иллюзий и надежд. Все  окончилось полным поражением и побегом.

 

«Молодость Бонапарта начиналась с поражения – оглушительного, беспощадного в своей неумолимости. Вся корсиканская глава его жизни, а она начиналась с детских лет, оказалась напрасной; все било мимо цели; он был разбит наголову, он спасался бегством от преследовавших его противников, он увлек за собой в падении и подставил под удары мать, братьев, сестер, лишившихся крова; он обрек их на нищету, скитания в чужой стране»¹³.

 

Революцию творили молодые, немало его ровесников уже играли в революции  важную роль, заставляя с уважением  произносить их имена.

 

«Революцию творили молодые.

…

А сколько его ровесников давно  уже играли в революции важную роль, заставляя с уважением произносить  их имена!

А он, Наполеон Буонапарте, спустя восемь лет после окончания Парижского военного училища, все еще имел третий офицерский чин… Кто его знал? Кто о нем слышал? Все надо было начинать сначала»¹⁴.

 

Вдобавок к крушению честолюбивых надежд Наполеон получил самые жестокие удары именно от тех, кого боготворил. Испытания судьбы сделали его  другим человеком, потому с этой поры можно выделить начало нового этапа  развития Бонапарта. Его идеализм, юношеская  восторженность, наивные надежды  исчезли. Он стал, как указывает А.З. Манфред, трезв, сух, расчетлив, практичен; он больше никому и ничему не верил на слово; он стал подозрителен, недоверчив к людям.

С этой же поры он стал пересматривать свое отношение к учителям. Наполеон еще раз перечел и сделал пространные  выписки из трактата о неравенстве  Жан-Жака Руссо, сопровождая их почти  повсеместно короткой ремаркой: «Я в это не верю», «Я так не думаю». По-видимому, целью возвращения к  сочинениям Руссо было желание подчеркнуть  свое несогласие с тем, кого он еще  недавно называл своим первым учителем.

Отмечу, что поражение не сломило  Бонапарта, но наоборот закалило; он остался  солдатом революции, воспринявшим ее уроки.

 

9 термидора (27 июля) 1794 года в  результате термидоиранского переворота была свергнута якобинская диктатура. Наполеон Бонапарт из-за своих связей с Огюстеном Робеспьером сначала был арестован (10 августа) на две недели. После освобождения из-за конфликта с командованием он ушел в отставку. В критический для термидорианцев момент он был назначен Баррасом, игравшим главную роль в директории, своим помощником и отличился при разгоне роялистского мятежа в Париже (13 вандемьера 1795), после чего был произведён в чин дивизионного генерала и назначен командующим войск тыла.

Бонапарт в это время оставался  республиканцем и врагом монархии по убеждениям, но его «якобинизм» был уже в прошлом. Такова характеристика второго этапа эволюции его взглядов. Это же применимо и к годам итальянской кампании (1796 – 1797).

 

«Приказы главнокомандующего, его обращения к итальянцам, его переписка, официальная и частная, наконец, его практическая деятельность в Италии – все подтверждает это. Иначе, впрочем, и быть не могло. Вчерашний последователь Жан-Жака Руссо, якобинец, автор «Ужина в Бокере» не мог сразу стать совсем иным»¹⁵.

 

На Итальянскую землю войска Бонапарта ступали как освободители. Здесь Наполеон выполнял исторически  прогрессивное дело, нанося непоправимые удары феодализму Габсбургов. Вместе с тем он подчеркивал свое уважение к собственности, оставаясь поборником буржуазной демократии. В воззвании 19 октября 1796 года к народу Болоньи он заявил: «Я враг тиранов, но прежде всего враг злодеев, разбойников, анархистов».

Его политика, как показала итальянская  кампания, содержала и прогрессивные  и завоевательные тенденции, противоречиво  переплетавшиеся между собой.

Нечто совершенно иное представлял  собой Египетский поход. В Египте, как вскоре убедился Бонапарт, он оказался в состоянии полной изоляции от населения. Он провел ряд смелых реформ антифеодального  характера, но не приобрел поддержки  арабов.

В отличие от Италии армия Бонапарта  в Египте могла рассчитывать только на узковоенные средства достижения успеха. Социальный аспект войны оказался почти полностью исключенным. Это имело трагические последствия для французской армии: превратившись из армии освободительной, какой она все-таки была в Италии, в армию завоевателей, она стала неизмеримо слабее; при своей малочисленности и большой удаленности от основных баз она была обречена рано или поздно на поражение.

 

«Завоевательный характер войны в Египте пагубно влиял и на французских солдат, и на самого Бонапарта. Под палящими лучами африканского солнца, в изнуряющих походах по раскаленным пескам пустыни – во имя чего? ради чего? – блекли или, может, даже испарялись революционные чувства, верность республиканским принципам, революционный патриотизм, воодушевлявшие еще недавно тех же солдат в итальянской кампании»¹⁶.

 

На первый взгляд незначительный, но в то же время весьма симптоматичный пример: во время итальянской кампании большие революционные праздники  – 14 июля, 10 августа, 21 сентября – отмечались приказами командующего, и вся  армия их праздновала. В египетском походе о них перестали вспоминать; даже десятилетний юбилей взятия Бастилии, 14 июля 1799 года среди многих приказов, изданных командующим, оказался забытым.

Египетский поход оказался очередной  вехой в идейной эволюции Бонапарта.

В 1798-1799 годах  Бонапарт уже видел  в восточной революции прежде средство сокрушить непримиримого  противника Франции – Англию. Поход  в Египет и Сирию, воззвание к  друзьям, переговоры с Типу Султаном – все это были попытки поразить Британию в ее ахиллесову пяту – Индию¹⁷.

Результаты  похода оказались окончательным  переломом во взглядах тридцатилетнего  генерала, после чего им овладело стремление к захвату власти. Хотя, согласно монографии Е.В. Тарле предпосылки к этому начали закладываться еще во время итальянского похода.

 

«…мы знаем, что за время этой блестящей первой итальянской войны  с ее непрерывными победами над большими могущественными армиями грозной  тогда Австрийской империи у  молодого генерала была одна такая  бессонная ночь, которую он всю  прошагал перед своей палаткой, впервые  задавая себе вопрос, который раньше не приходил ему в голову: неужели  всегда ему и впредь придется побеждать  и завоевывать новые страны для Директории, «для этих адвокатов»?

Много лет должно было пройти и много воды и крови должно было утечь, пока Бонапарт рассказал об этом в своем уединенном ночном размышлении»¹⁸.

 

После неудавшегося похода в Сирию, поражения и последовавшего отступления  обратно в Египет, Наполеон оставил  умирающую армию и отплыл во Францию. А.З. Манфред расценил это как  бегство с целью избежать позора и скинуть с себя ответственность.

 

Е.В. Тарле объясняет это следующим  образом:

 

«Он узнал, что пока он завоевывал Египет, Австрия, Англия, Россия и Неаполитанское королевство возобновили войну  против Франции, что Суворов появился в Италии, разбил французов, уничтожил  Цизальпинскую республику, движется к Альпам, угрожает вторжением во Францию, в самой Франции – разбои, смуты, полное расстройство; Директория ненавистна большинству, слаба и растерянна. «Негодяи! Италия потеряна! Все плоды моих побед потеряны! Мне нужно ехать!» - сказал он, как только прочел газету

Решение было принято сразу. Он передал верховное командование армией генералу Клеберу, приказал в спешном порядке и строжайшей тайне снарядить четыре судна, посадил на них около 500 отобранных им людей и 23 августа 1799 г. выехал во Францию, оставив Клеберу большую хорошо снабженную армию, исправно действующий (им самим созданный) административный и налоговый аппарат и безгласное, покорное, запуганное население огромной завоеванной страны»¹⁹.

 

Далее и Манфред, и Тарле уже  едины в том, что Наполеоном овладела твердая и непоколебимая решимость свергнуть Директорию и овладеть верховной властью в государстве. Несмотря на все его заслуги, это была очень смелое намерение с его стороны. Он понимал, что даже его немалая популярность в народе не придает прочности его положению.

 

«В душе он никогда особой цены восторгам народных толп не придавал: «Народ с такой же поспешностью бежал  бы вокруг меня, если бы меня вели на эшафот», - сказал он после этих оваций (конечно, не во всеуслышание)»²⁰.

 

Намерению Наполеона суждено было сбыться: 18 брюмера (9 ноября) 1799 года был  произведен переворот Сиейеса, 19 брюмера – узурпирован Наполеоном; установлена военная диктатура.

В конце декабря 1799 года была принята  новая конституция. «Пишите конституцию  кратко и… неясно» - таковым было распоряжение Наполеона. Что в итоге получилось?

Исполнительная власть по конституции  была доверена трем консулам, министрам  и государственному совету. Три консула  были неравноправны; первую и решающую роль среди них играл первый консул (т.е. Наполеон). Два других консула  располагали только совещательной  властью, в случае своего несогласия они записывали личное мнение в «регистр актов» - но «решения первого консула  уже достаточно»²¹. Представительные органы конституция сталкивала между собой, делая их абсолютно беспомощными. В итоге всю власть сосредоточил в своих руках Наполеон.

Новый порядок защищал интересы крупной финансовой буржуазии, а  также всех собственников вообще (в т.ч. крестьян-собственников). Революционный лозунг «свобода, равенство и братство!» был заменен на «собственность, свобода, равенство!».

При первом же беглом анализе в  глаза бросается сходство бонапартистского режима и протектората Кромвеля. Бонапартистский  режим, как и протекторат Кромвеля, возник в итоге буржуазной революции. Они как бы вырастают из нее, венчают  ее и в то же время означают конец  революции. В том и другом случае эти режимы приходят на смену буржуазной республике и республиканским свободам. Эти режимы роднит их главная черта: военная диктатура, диктатура правого  буржуазного типа, авторитаризм власти.

 

«Следовательно, речь идет не о какой-то случайности, не о «зигзаге истории», вызванном, например, внешними обстоятельствами, а о своеобразной закономерности развития буржуазных революций. И что  интересно, закономерности, отмеченные самими участниками событий»²².

 

Установленный Наполеоном режим характерен отказом от политики крайностей, от поддержки якобинизма и роялизма во имя установления стабильности в стране. Новая власть желала быть не только вне партий, но и над партиями.

Через две недели после переворота Наполеон сформулировал новый лозунг:

«Присоединяйтесь все к народу. Простое звание французского гражданина стоит, несомненно, много больше, чем  прозвища роялиста, приверженца Клиши, якобинца, фельяна и еще тысячи и одного наименования, которые убаюкивают дух клик и в течение десяти лет ускоряют путь нации к пропасти, отчего пришло врем ее навсегда спасти».