Англо-американская школа геополитики

     1. Английская классическая  геополитика

     Хелфорд Маккиндер (1861— 1947)

     Вслед за Ф. Ратцелем после Первой мировой  войны появились новые геополитические представления. Дальнейшее развитие геополитики было связано с именем английского ученого X. Маккиндера, которого иногда называют отцом-основателем геополитики, хотя сам он этого понятия не употреблял. Маккиндер — один из признанных и ведущих представителей англосаксонской школы. Он является автором многих терминов понятийного аппарата геополитики:

     •       Heartland — «Хартленд»;

     •       Pivot Area — «осевой регион»;

     •       Outer Crescent — страны «внешнего полумесяца»;

     •       Midland Ocean Area — зоны «внутреннего океана».

     Идеи  Маккиндера сначала воспринимались как некие абстрактные схемы, не имеющие, на первый взгляд, практического значения. Однако с течением времени они были положены в основание многих геополитических теорий.

     Маккиндер жил в то время, когда могущество Великобритании достигло своего апогея. Англия была владычицей морей и обладательницей империи, сравнимой с Римской империей, раскинувшейся от Суэца до Гонконга и от Канады до Индии. Следует сказать, что основная стратегическая цель геополитической конструкции Маккиндера состояла в том, что Великобритания не должна допустить объединения России и Германии и что ей следует пересмотреть свою политику, чтобы воспрепятствовать консолидации «Суши» — евразийского континента.

     Свои  географические исследования Маккиндер  начал на заре XX в. Он изучал Британские острова, затем долину Рейна. С 1887 по 1905 г. Маккиндер преподавал в Оксфорде. Позднее он возглавил престижное учебное заведение — Лондонскую школу экономики и политической науки (1903-1908).

     Увлечение политикой логично привело его  к непосредственному участию в политической деятельности: с 1910 по 1922 г. он заседает в палате общин. Маккиндер принимал участие в подготовке Версальского договора, основная геополитическая идея которого отражает сущность его воззрений. Этот договор был составлен так, чтобы закрепить за Западной Европой статус береговой базы для морских сил (англосаксонский мир). Вместе с тем он предусматривал создание лимитрофных государств, которые бы разделяли германцев и славян, всячески препятствуя заключению между ними континентального стратегического альянса, столь опасного для «островных держав» и, соответственно, «демократии».

     В этот период происходит его знакомство с молодой Советской республикой. В 1919-1920 гг. он занимал пост верховного комиссара Великобритании в Южной России и британского советника-проконсула в штабе генерала А. Деникина. Маккиндер активно участвовал в организации международной поддержки Антанты Белому движению, которое он считал атлантистской тенденцией, направленной на ослабление мощи прогермански настроенных евразийцев-большевиков. Он лично консультировал вождей Белого дела, стараясь добиться для них максимальной поддержки от правительства Англии.

     В дальнейшем Маккиндер возглавлял имперский  комитет судоходства, созданный  по решению Британской имперской  конференции 1923 г., и являлся советником ряда британских кабинетов по вопросам внутриимперских экономических отношений. Был он и председателем Имперского экономического комитета.

     Общественное  признание научных взглядов пришло к Маккиндеру уже в начале XX в. 25 января 1904 г. он выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором излагались основы геополитики XX в. Маккиндер рассуждал, основываясь на событиях и образах. С одной стороны, Великобритания, его страна, только что завершила жестокую войну против буров (1899-1902) за тысячи километров от английских берегов, чтобы укрепить свои позиции в богатом регионе на Юге Африки, который позволяет к тому же контролировать проход из Атлантического в Индийский океан. С другой стороны, царская Россия ведет с начала XVI в. колонизацию Сибири, распространяя свое влияние до побережья Тихого океана. Вековая борьба между кочевыми и оседлыми народами, постоянство путей завоевания и путей сообщения, а также неизменность географических целей в международных конфликтах произвели большое впечатление на Маккиндера.

     Согласно  Маккиндеру, определяющим фактором истории народов является географическое положение стран, причем по мере экономического, социального и культурного развития влияние географического фактора на прогресс человечества постоянно возрастает. Этот фактор выражается в соотношении суши и моря и взаимоотношениях сухопутных и морских народов, освоении ими земных и водных пространств. Поэтому Маккиндер разделил всю историю цивилизации на три эпохи.

     1. Доколумбова эпоха. В это время цивилизованные народы периферии Мирового Острова, т.е. земного массива, включающего Азию, Европу и Африку (греки, римляне, китайцы), живут под постоянной угрозой завоевания со стороны отстающих в культурном развитии народов «срединной земли» — Центральной Азии (гуннов, алан, парфян, мадьяр, болгар, монголов).

     2.     Колумбова эпоха — достигшие достаточного уровня развития народы береговых «периферийных зон», используя выгодное географическое положение, отправляются на завоевание и освоение мира.

     3.     Постколумбова эпоха. Пустующих, незавоеванных территорий больше не осталось, и дальнейшее движение цивилизованных народов приводит к столкновению их интересов и образованию «закрытой политической системы».

     В своем докладе Маккиндер отмечал, что 400 лет «эпохи Колумба» закончились после 1900 г. и начало XX в. квалифицируется как конец великой исторической эпохи, завершившей географическое очертание мира. Маккиндер подчеркивал глобальность мира XX в.: «В Европе, Северной и Южной Америке, Африке и Австралии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли. Такое возможно разве что в ходе войны между цивилизованными и полуцивилизованными державами. Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гама. Для сравнения мы можем сопоставить эпоху Колумба с предшествующими веками, приведя в качестве ее характерной черты экспансию Европы, не встречавшей практически никакого сопротивления, тогда как средневековое христианство было загнано в рамки небольшого региона и ему постоянно угрожало нападение варваров извне. Отныне же, в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба».

     Он  приходит к следующему выводу: «...в настоящее десятилетие, мы впервые находимся в ситуации, когда можно попытаться установить, с известной долей завершенности, связь между широкими географическими и историческими обобщениями. Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической причинности мировой истории. Если нам посчастливится, то эта формула обретет и практическую ценность — с ее помощью можно будет вычислить перспективы развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни».

     Маккиндер подчеркивал, что основным методом  его подхода к анализу является осознание того, что история человечества есть часть жизни мирового организма, и хотя человек деятелен, но агрессивен, именно природа осуществляет его регулирование.

     Баланс  сил, по Маккиндеру, является, с одной стороны, результатом географических, а также экономических и стратегических условий, а с другой стороны — относительной численности, мужества, оснащенности и организации конкурирующих народов. Если точно подсчитать все это, то мы сможем выяснить разность, не прибегая к силе оружия. Географические показатели в подсчетах более употребительны и более постоянны, нежели человеческие.

     Маккиндер считает, что европейская цивилизация  является в значительной степени  результатом вековой борьбы против азиатских вторжений. Наиболее важный контраст, заметный на политической карте современной Европы, — это контраст между огромными пространствами России, занимающей половину этого континента, с одной стороны, и группой более мелких территорий, занимаемых западноевропейскими странами, — с другой. С физической точки зрения здесь присутствует еще и контраст между нераспаханными равнинами востока и богатствами гор и долин, островов и полуостровов, составляющих в совокупности остальную часть этого района земного шара. При первом взгляде может показаться, что в этих знакомых фактах предстает столь очевидная связь между природной средой и политической организацией, что едва ли стоит об этом говорить, особенно если мы упомянем, что на Русской равнине холодной зиме противостоит жаркое лето, и условия человеческого существования привносят, таким образом, в жизнь людей дополнительное единообразие.

     Маккиндер, рассматривая историю завоеваний в  Европе, подчеркивает, что расстояние между Балтийским и Черным морями приобретает значение «европейского перешейка», который разделяет Европу.

     В теории Маккиндера «европейский перешеек»  с течением времени, к окончанию  Первой мировой войны, приобрел особое значение. В 1919 г. выходит из печати одна из самых важных работ Маккиндера «Демократические идеалы и реальность», которая должна была стать теоретической основой при заключении Версальского мирного договора. Ее название хорошо передает идею автора: после победы западной демократии (Франции, Великобритании, США) над центрально-европейскими империями мир не мог быть построен на одних лишь идеалах, как бы благородны они ни были, а должен учитывать объективную реальность, т.е. географию нашей планеты, в том виде, как ее сформировала и переделала История.

     Маккиндер в указанной выше работе отмечал  развертывание борьбы между Россией и Германией за преобладание на территории «европейского перешейка» и предлагал создать пояс малых государств, или «санитарный кордон», который бы разделял эти два государства. Эта работа Маккиндера ввела его в практическую политику, и лорд Керзон, именем которого названа российско-польская граница, назначил Маккиндера британским верховным комиссаром в Южной России для оказания помощи белой армии.

     Идея  исключительной регулятивной зоны в  работах Маккиндера получила теоретическое обоснование и сохранила свое влияние вплоть до наших дней, например в концепциях Черноморско-Балтийского союза. Этот регион принимает значение «ключевой», «контрольной территории», и тот, кто контролирует эту зону, обладает исключительными возможностями контроля над Хартлендом.

     В 1942 г., в момент коренного перелома во Второй мировой войне в пользу союзных держав (США, Великобритания, СССР) и ставшего неминуемым предвестником  поражения стран Оси (гитлеровская Германия, Япония, Италия), произведение Маккиндера было переиздано и широко распространено официальными органами. Дело в том, что Маккиндер хорошо показал геополитическую цель конфликта: контроль над «Сердцем Мира» (Heartland).

     Заметное  место в творчестве Маккиндера занимает и опубликованная в июле 1943 г. в журнале «Foreing Affairs» статья «The Round World and the winning of the Peace», заголовок которой может быть переведен как «Круглый мир и завоевание мира» или «Шансы прочного мира в конечном мире»^[1]. Победа над Германией и Японией уже не вызывала сомнений. Речь шла о том, чтобы — как это было в 1919 г. — обсудить вопросы послевоенного устройства в мире, в частности вопросы будущих отношений между США и их великим и загадочным союзником — сталинским Советским Союзом.

     «Сердце мира», версия 1904 г.

     Маккиндер исходит из того, что существует некая сердцевина (сердце, стержень) мира, который он называет Heartland. И именно вокруг этой ключевой концепции, согласно ему, развивается соперничество, вырабатываются и осуществляются стратегии всего мира.

     Что же является сердцем? Это часть континентальной  Евразии. «Разве не является осевым регионом в мировой политике, — говорит нам Маккиндер, — этот обширный район Евро-Азии, недоступный судам, но доступный в древности кочевникам, который ныне должен быть покрыт сетью железных дорог? Здесь существовали и продолжают существовать условия, многообещающие и тем не менее ограниченные, для мобильности военных и промышленных держав. Россия заменяет Монгольскую империю. Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходящие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. Она может по всем направлениям, за исключением Севера, наносить, а одновременно и получать удары. Окончательное развитие ее мобильности, связанное с железными дорогами, является лишь вопросом времени. Да и никакая социальная революция не изменит ее отношение к великим географическим границам ее существования. Трезво понимая пределы своего могущества, правители России расстались с Аляской, ибо для русской политики является фактическим правилом не владеть никакими заморскими территориями, точно так же, как для Британии — править на океанских просторах».