Англо-американская школа геополитики

     Нужно сказать, что эта стратегическая концепция не оправдалась ни в ходе Первой, ни в ходе Второй мировых войн, ни при локальных морских конфликтах - ни одной державе или коалиции не удалось путем превосходства в морской силе и выигранного генерального морского сражения решить исход войны в свою пользу.

     И тем не менее, в войнах, которые ведутся на море и на суше, флот не всегда играет решающую роль, особенно это касается больших, мировых войн, в которых принимают участие как морские, так и континентальные государства, некоторые из которых почти неуязвимы для флота. В этом военно-морская стратегическая концепция Мэхэна оказалась слаба. Но морская стратегия, проявившая себя в захвате колоний, обеспечении перевозок и торговли, в гегемонии с помощью флота, т.е. стратегия Мэхэна, перенесенная на глобальный геополитический уровень, полностью себя оправдала.

     Мэхэн был хорошо знаком с геополитическими работами X. Маккиндера, но занимал противоположную ему позицию. Он не считал преимуществом континентальное положение России, Китая, Германии, а их односторонне-«сухопутный» образ жизни и путь развития — прогрессивным, ведь ускорение в развитии общества дает приобщение к морской стихии. Поэтому и борьба с ними должна заключаться в отсечении их от морских и океанских коммуникаций.

     Идеи  Мэхэна были восприняты во всем мире. Его тезисы изучались повсеместно. Даже сухопутная и континентальная Германия - в лице адмирала Тирпица - приняла на свой счет тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. В 1940 и 1941 гг. две книги А. Мэхэна были изданы в СССР.

     Показательно, что книга «Влияние морской силы на историю» только в США и Англии выдержала 32 издания и была переведена почти на все европейские языки, в том числе и на русский (в 1895 г.) Английские рецензенты называли ее «евангелием британского величия», «философией морской истории».

     Мэхэн был горячим сторонником  доктрины Монро. Он считал, что у Америки «морская судьба», что проявляется на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента, а потом - и в установлении мирового господства.

     Адмирал Мэхэн предсказывал именно Америке планетарную судьбу, превращение ее в ведущую морскую державу, прямо влияющей на судьбы мира. В книге «Заинтересованность Америки в Морской Силе» Мэхэн утверждал, что для того, чтобы Америка стала мировой державой, она должна выполнить следующие условия:

     1)     активно сотрудничать с британской морской державой;

     2)     препятствовать германским морским претензиям;

     3)     бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей;

     4)     координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии.

     Мэхэн видел судьбу США в том, чтобы  не пассивно соучаствовать в общем контексте периферийных государств «внешнего полумесяца», но в том, чтобы занять ведущую позицию в экономическом, стратегическом и даже идеологическом отношениях.

     Мэхэн был одним из первых, кто выделил планетарные  геополитические  структуры. В качестве ключевой в мировой политике и в борьбе за мировое влияние он считал «северную континентальную полусферу», южная граница которой маркируется Суэцким и Панамским каналами. Это граница наибольшей интенсивности мировой торговли и политической активности. Внутри данной полусферы в пределах Евразии наиболее важный пространственный элемент, по Мэхэну, - Россия как доминантная континентальная держава. Ее замкнутое положение имеет как достоинства, так и недостатки. США он рассматривал как продвинутый далеко на запад аванпост европейской цивилизации и силы, который станет преемником и наследником Великобритании, что и подтвердилось.

     Независимо  от Маккиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для «морской цивилизации». Главную опасность для нее Мэхэн видел в континентальных государствах Евразии, в первую очередь в лице России и Китая, во вторую — Германии. Борьба с Россией, с этой непрерывной континентальной массой, протянувшейся от Западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке, была для «Морской силы» главной долговременной стратегической задачей.

     Мэхэн перенес на планетарный  уровень принцип  «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в период Гражданской войны в США (1861-1865). Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению и экономическому удушению противника. Строго говоря, происходит борьба с экономическими центрами, а не с армиями. На планетарном уровне это означало, во-первых, изоляцию континентальной части условного противника от морских берегов, во-вторых, недопущение образования коалиций государств с той же целью.

     Мэхэн считал стратегической задачей номер  один - недопущение становления Морской силы в лагере противника. Следовательно, задачей исторического противостояния Америки является усиление своих позиций по шести основным пунктам (перечисленным выше) и ослабление противника по тем же пунктам. Свои береговые просторы должны быть под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми способами оторвать от континентальной массы.

     Так как доктрина Монро усиливает  мощь государства, то не следует допускать создания аналогичных интеграционных образований у противника. Напротив, противника или соперника - евразийские державы: Россия, Китай, Германия - следует удушать в кольцах «анаконды» континентальной массы, сдавливая ее за счет выведения из-под ее контроля береговых зон и перекрытия по возможности выходов к морским пространствам.

     В Первой мировой войне эта стратегия  реализовалась по линии поддержки Антанты Белому движению по периферии Евразии, во Второй мировой войне она также была обращена против Средней Европы, и в частности, через военно-морские операции против стран Оси и Японии. Но особенно четко она видна в эпоху «холодной войны», когда противостояние США и СССР достигло тех глобальных, планетарных пропорций, которыми на теоретическом уровне геополитики оперировали уже начиная с конца XIX в.

     Фактически, основные линии стратегии НАТО, а  также других блоков (АСЕАН, АНЗЮС, СЕНТО), направленных на сдерживание СССР (концепция «сдерживания», тождественная стратегической и геополитической концепции «анаконды») являются прямым развитием тезисов адмирала Мэхэна, которого на этом основании вполне можно назвать интеллектуальным отцом всего современного атлантизма.

     Д. Корбет (1852-1922).

     Джулиан Корбет— специалист по морской истории, преподаватель военно-морского колледжа, а потом Оксфордского университета, вслед за Мэхэном способствовал дальнейшей концептуализации морской геополитики.

     В двух его главных трудах — «Зеленый памфлет» (1906) и «Принципы морской стратегии» (1911) — он стремился адаптировать тезисы Клаузевица к морскому пространству и морской стратегии. Согласно его представлениям, господство на морях осуществляется с помощью контроля над путями коммуникаций, которые обычно являются параллельными. «На земле, — пишет Д. Корбет, — основной довод в пользу того, чтобы не разрушать коммуникаций врага, состоит в том, что их разрушение сопровождается разрушением и своих собственных коммуникаций. На море, напротив, когда линии коммуникации являются общими для обеих сторон, нельзя защитить свои коммуникации, не нападая на коммуникации врага».

     В отличие от Мэхэна, Корбет отказывается от стратегии постоянного столкновения. Нужно, согласно ему, ограничить использование насилия, противопоставив стратегии войны стратегию мира. Если первичной целью стратегии на суше является завоевание территории, то морская стратегия имеет целью использование океанов. Другим важным положением во взглядах Корбета было убеждение в том, что стратегии на суше и на море должны быть тесно связаны друг с другом.

     Н.Д. Спикмен (1893-1943).

     Николас Джон Спикмен – американский геополитик голландского происхождения.

     Спикмен является прямым продолжателем линии  адмирала Мэхэна в геополитике. Он рассматривал геополитику как важнейший инструмент конкретной международной политики, как аналитический метод и систему формул, позволяющих выработать наиболее эффективную стратегию.

     Как и для Мэхэна, для Спикмена характерен утилитарный подход, четкое желание  выдать наиболее эффективную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться «мирового господства». Этим прагматизмом определяются все его исследования.

     Спикмен, внимательно изучивший труды  Маккиндера, предложил свой вариант базовой геополитической схемы. Он, в частности, отвергает противопоставление Земли и Моря как основание геополитики. Известно, что Россия и Англия были союзниками в годы Первой мировой войны. Вторая мировая война тоже дала пример союза между морской и земной державами: СССР и США, а также Великобритании. На основе анализа реального политического процесса Спикмен приходит к выводу о том, что «никогда не было простого противостояния земельной и морской сил. Исторически всегда можно было видеть некоторых членов Rimland на стороне Великобритании, или Великобритания и Россия были вместе против господствующей силы Rimland».

     Спикмен небезосновательно полагал, что  Маккиндер переоценил геополитическое значение Heartland. С его точки зрения, heartland является лишь потенциальным пространством, получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим в самом себе никакой самостоятельной геополитической миссии или исторического импульса. Rimland, а не heartland является, по его мнению, ключом к мировому господству.

     Геополитическую формулу Маккиндера: «Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над heartland; тот, кто доминирует над heartland, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром», — Спикмен предложил заменить своей: «Тот, кто доминирует над Rimland, доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках».

     В принципе, Спикмен не сказал ничего нового. И для самого Маккиндера «береговая зона», «внешний полумесяц» или Rimland были ключевой стратегической позицией в контроле над континентом. Но Маккиндер понимал эту зону не как самостоятельное и самодостаточное геополитическое образование, а как пространство противостояния двух импульсов — «морского» и «сухопутного». При этом он никогда не понимал контроль над heartland в смысле власти над Россией и прилегающими к ней континентальными массами. Восточная Европа есть промежуточное пространство между «географической осью истории» и rimland, следовательно, именно в соотношении сил на периферии heartland и находится ключ к проблеме мирового господства.

     В своих книгах «Американская стратегия в мировой политике» (1942) и «География мира» (1944), изданной посмертно, Спикмен выделяет 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Они таковы:

     1.      Поверхность территории.

     2.      Природа границ.

     3.      Численность населения.

     4.      Наличие или отсутствие полезных ископаемых.

     5.      Экономическое и технологическое развитие.

     6.      Финансовая мощь.

     7.      Этническая однородность.

     8.      Уровень социальной интеграции.

     9.      Политическая стабильность.

     10.  Национальный дух.

     Если  суммарный результат  оценки геополитических  возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, то это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции.

     Помимо  переоценки значения Rimland, Спикмен внес еще одно важное дополнение в геополитическую картину мира, рассматриваемую с позиции «Морской Силы». Он ввел чрезвычайно важное понятие «Срединного Океана» - «Midland Ocean». В основе этого геополитического представления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем в истории Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в древности и Атлантическим океаном в новейшей истории западной цивилизации. Так как Спикмен считал именно «береговую зону», Rimland, основной исторической территорией цивилизации, то Средиземноморский ареал древности представлялся ему образцом культуры, распространившейся впоследствии внутрь континента (окультуривание варваров Суши) и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских путей (окультуривание варваров Моря).