Роль средств массовой информации в Чеченской войне

Один из эффективных методов - метод большой лжи - успешно был  применен и обоснован Гитлером. Суть этого метода в том, что люди в  большую ложь охотно верят, чем в  маленькую, поскольку им в голову не придет, что их обманывают настолько  бессовестно. В случае неудачи следует  незамедлительно искать врагов. Понимание  масс незначительно, зато забывчивость чрезмерно велика. Большая ложь дает выигрыш во времени, а потом о  ней никто не вспомнит.

В основе другого метода, использованного гитлеровской пропагандой, лежит ограниченность восприятия людей. Человек не успевает перерабатывать данные, избыточную информацию он воспринимает как шум. Поэтому действительно  важную роль играют простые формулировки, повторение, закрепление определенного  набора положений. Только того, кто  тысячекратно будет повторять ординарные понятия, общество пожелает запомнить.

Достаточно эффективными оказываются периодические, сменяющие  друг друга (хотя бы и пустые) кампании, занимающие внимание людей. Безрезультатность  старых забывалась, и все начиналось сначала. Последовательность кампаний не оставляла времени для размышлений  и оценок.

Третий метод, использованный Гитлером, основан на том, что в  подсознании человека заложено определенное, регулирующее поступки отдельных лиц, "стадное" чувство принадлежности к определенной общественной группе, которое стимулирует моду, синхронизацию  поступков, подчинение лидерам. На его  основе можно успешно пропагандировать расовую и религиозную исключительность, преимущества "образа жизни", выделение "интеллектуалов" над "серой  массой".

Действия гитлеровской пропаганды относились к нестационарным условиям, быстро меняющимся событиям. Именно тогда  эффективны ложь, и быстро сменяющие  друг друга кампании.

Во всех случаях воздействия  на сознание людей незримо присутствует фактор повторяемости. Система большой (и малой) лжи дает эффект только на определенное ограниченное время. В  подсознании человека заложено сомнение, необходимость проверки, подкрепления информации. Поэтому при информационном воздействии в статических условиях посылка заведомо ложной информации невыгодна.

Эффективен метод, когда  отождествляются неизбежные негативные стороны явления. Например, при хорошей  профессиональной компоновке кадров телерепортажей можно создать для многомиллионной  аудитории впечатление о событии, по сути, противоположном реальности, сосредотачивая внимание на соответствующих  негативных и даже очень редких кадрах.

Для любого информационного  воздействия необходимо присутствие  правды и ее определенная дозированность. На этом фоне могут поступать и  необходимые порции ложных данных. Но наиболее эффективный метод заключается  в расчленении явления, выделении  истинных, но единичных фактов и  отождествления их с самим явлением, т.е. создание на основе истинных фактов ложной информационной структуры. Сложные образования такого рода носят название политических мифов.

Внедрение в сознание политических мифов позволяет заменить целостное  мировоззрение фрагментарным, искажающим действительную картину.

Эффективное управление людьми, манипулирование ими с помощью  информационного воздействия становится возможным лишь при наличии обратной связи. Вся система информационного  воздействия может работать вхолостую, если не принимать в расчет динамику сдвигов в сознании населения, а  также возможностей неожиданности, непредсказуемости.

В развитых странах происходит непрерывный зондаж общественного  мнения. Существует целая система  опросов, велика активность общения  депутатов различных уровней  с избирателями, большое внимание уделяется выяснению умонастроений  конкретных групп населения. Это  позволяет вносить коррективы в  пропаганду, устранить возникающие  рассогласования официальной идеологии  и общественного сознания.

Отмечено, что параллельно  каналам массовой информации, действующим  на "мнения лидера", функционируют  межличностные неформальные каналы информации.

Помимо вышеописанных  прямых (или информационных) методов  воздействия на сознание, существуют и косвенные, связанные с воздействиями  на условия функционирования мозга. Так химическое регулирование мозга  может быть нарушено с помощью  наркотиков и алкоголя. На сознание людей также могут существенно  влиять электромагнитные и акустические поля, особенно в диапазоне инфракрасных частот. Обращая их на людей, сосредоточенных  на относительно малом пространстве, можно существенно изменять их поведение. Действие таких полей может носить и глобальный характер за счет инициирующей их солнечной активности. С учетом этого можно программировать и концентрацию действий информационно-психологической войны.

Сегодня осуществляется информационно-культурная и информационно-идеологическая экспансия  наиболее развитых государств, что  ведет к трансформации культуры, традиций и духовных ценностей в  остальном мире. Остро встал вопрос о защите национальных информационных ресурсов и сохранении конфиденциальности информационного обмена по открытым мировым информационным сетям. Многие системы управления в различных  областях человеческой деятельности уже  сейчас стали информационно-зависимыми. Нарушения нормального функционирования компьютеров и телекоммуникационных средств могут нанести существенный урон в энергетической, финансовой областях и в Вооруженных Силах. Эксперты считают, что действительно  национальной проблемой являются не случайные сбои, а опасность целенаправленного  воздействия на информационные ресурсы  извне. Поэтому информационная безопасность, информационная война и информационное оружие должны быть в центре внимания¹.

ГЛАВА  II РОЛЬ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЕ

2.1 Суть военного конфликта в Чечне

Конфликт в Чечне получил  название «первой российской телевизионной  войны»². Первая кампания, как признают все исследователи, была проиграна Россией, прежде всего, в информационном плане. В качестве причин неуспеха приводят следующие. Во-первых, не работало оцепление, через него журналисты проходили к террористам, которые позировали и давали пространные интервью. Во-вторых, не был выделен представитель штаба для контактов с общественностью и СМИ: «Присутствие в зоне конфликта сразу нескольких высокопоставленных лиц противоречит принципам организации управления кризисной ситуацией».³

В этом конфликте СМИ не были на стороне государства, они  освещали конфликт сочувственно по отношению  к боевикам. Подобная многозначность не может приносить успеха при  воздействии на массовое сознание, когда требуется преобладание одной  точки зрения, а не возможность  выбора из нескольких. Удар по зрителю  нанесли реальные картины военных  действий, которые до этого были доступны только для военного человека. Кроме того, есть мнение, что информационная кампания, направленная на создание негативного  отношения к войне, спонсировалась заинтересованными лицами из Чечни  и стран дальнего зарубежья. Покупались PR - компании в прессе, направленные на дискредитацию армии, политиков, поддерживающих операции федеральных войск в Чечне, сориентированные на развитие пацифистских идей и трансляцию в общественное сознание различных панических настроений. Это выражалось в том, что российские СМИ «усиленно оплакивали судьбы беженцев из Чечни», десятками штамповались репортажи о «бедных солдатиках», «несчастных срочниках», которых подставили «мерзавцы-командиры» и одновременно о «зверях-контрактниках», уничтожающих мирное население». Старательно формировались образы «генералов-идиотов». Российских слушателей, зрителей и читателей убеждали в том, что «бюджет не выдержит военных расходов». Кроме того, прочеченские агитаторы-пропагандисты доказывали, что сопротивление бандитам и налетчикам – занятие не для порядочных людей и, тем более, не для настоящих христиан. Присутствовало в СМИ и мнение, что «возмущенное зверствами российских войск» мировое сообщество ни за что нас не признает за цивилизованную страну и опять не даст кредитов».^4]

Во время второй военной  кампании в Чечне правительство  кардинально изменило свою информационную политику, взяв под жесткий контроль внутригосударственное циркулирование информации о конфликте. Секретарь  Совета безопасности РФ Сергей Иванов призывал СМИ последовательно вести  информационную войну против чеченских  террористов. «Если СМИ не доверяют официальным источникам, могут использовать чеченских информаторов, то главное  – не пускать их в прямой эфир. Пять лет назад мы проиграли в  этом, сейчас нельзя наступать на те же грабли. Ведь и международное  право, и мировой опыт на нашей  стороне. Тем временем линия фронта продолжает пролегать в новом  месте. Западные телекомпании периодически показывают кадры военных преступлений федеральных войск в Чечне. Эти  акции считаются проявлениями информационной войны между Западом и Россией. «Крайне тенденциозной, а часто  ложной и откровенно антирусской  была осенью и зимой 1999 - 2000 гг. та информация о войне в Чечне, которая публиковалась  на страницах большинства западных газет и журналов. Очень редко  публиковались сообщения официальных  российских военных источников или  даже не особенно объективных российских газет. Преимущество отдается до сих пор сообщениям из чеченских источников. В большинстве случаев эти сообщения являли собой дезинформацию, которую нет смысла опровергать».⁵

На этом этапе Россия одержала безусловную победу в информационной войне, результатом которой стало  то, что, по данным социологических  опросов, среди россиян растет количество сторонников ввода федеральных  войск в Чечню, а также тех, кто считает Чечню частью России. Несмотря на значительные людские потери со стороны военнослужащих и мирного  населения, на возникновение сложной  гуманитарной ситуации и постоянного  давления со стороны Запада, это  существенным образом не сказывается  на общественном мнении россиян в  понимании ими предпринимаемых  действий.

Для описания ситуации в  этот период использовался:

• четкий вербальный отбор слов. Например, слово «зачистка» или словосочетание «антитеррористическая операция», «освобождение территорий», «Федеральные войска заняли», «федералы продвинулись».
• контроль вербальных обозначений, еще одним примером чего служат «ковровые или точечные бомбометания», которые убирают из поля сознания смертоносный характер;
• контроль визуальной картинки, в соответствии с которым на телеэкране отсутствует изображение раненых, потери техники со стороны федеральных войск;
• контроль единства интерпретации, запрет на показ на телеэкране интервью со стороны боевиков.⁶

2.2Анализ публикаций  в СМИ о чеченской войне,  размещенных в сети Интернет, как приемов информационной войны

«Восстановление конституционного порядка в Чечне» глубоко задело российское общество, сформировало у  значительной его части резко  негативное отношение к конкретным решениям власти. Все это стало  поводом для самых разных по характеру  попыток разобраться в роли участия  в событиях – и их оценке общественным мнением – российских СМИ.

Чеченский кризис расколол СМИ. На одном берегу оказались те, кто поддерживает позицию власти, на другом – те, кто против нее  возражает.

Со временем информация из Чечни стала все более скудной  и односторонней. Из противоречивых сообщений военных и других официальных  лиц невозможно было понять, что  же там происходит: одержана победа над основными силами противника и осталось подавить лишь мелкие очаги  сопротивления, или ситуация серьезна и угрожающа? Наблюдатели-правозащитники, для которых объективность и  беспристрастность – основополагающие принципы, фиксировали нарушения  прав человека обеими противоборствующими  сторонами, давая им соответствующую  оценку.

СМИ стояли на разных позициях: патриотизма или пацифизма. Инструктивное  письмо «О порядке освещения в  СМИ событий вокруг чеченского конфликта  и его информационное обеспечение» опиралось на старые и действующие  мифологемы, показывающие чересчур грубый патриотизм. Например:

• «Показывать, что у российской державности в лице нелояльных чеченцев имеется неисправимый враг, выпестованный и поддерживаемый из-за рубежа и фашиствующими элементами из стран СНГ».
• «Избирать уничижительную форму изложения при описании руководителей противника, выявляя всю их примитивность, озлобленность, жестокость и звериную сущность».
• «Создавать информационные массивы, отмечающие мощь и дух российской армии, силу русского оружия. Раскрывать меркантильный интерес чеченских боевиков-бандитов и присущий им страх».

Профессиональный язык военных, претендующих на право толковать  войну, нацелен на то, чтобы скрыть самый большой секрет войны: смерть. «Потери» – это то, что можно  найти. «Зачищать» – делать чистым. «Живая сила» – это не люди. А  «нелюди» – это та сторона. Они  же отщепенцы, бандиты, отморозки, т.е. изгои, на которых никакие законы не распространяются, с которыми переговоры невозможны по определению, «не с  кем там вести переговоры».

Набор «медиологем» войны  оказался крайне скуден. При попытке  составить такой словник выясняется, что он «исчерпывается тремя разделами: разделение на «добрых» (наших) и «злых» (ненаших); весьма неизощренные подмены  всех слов, обозначающих смерть и физическое страдание; попытки прикрыть убийство людей правовой терминологией, подменить  его восстановлением справедливости, в варварском понимании – местью».

Как-то по-своему осмыслив уроки  первой чеченской войны, власть пыталась внедрить в сознание людей представление, а точнее – идеологическое клише: журналист – прежде всего гражданин  своей страны. И вот уже введено  понятие: журналист не своей профессией занимается, а «участвует в информационной войне». Иначе говоря, власть приучает журналистов к представлению  о том, что надо быть прежде всего  защитником своей страны.

В начале 90-х гг. пресса воспринимала себя как «четвертую власть», т.е. как  самостоятельный общественный институт. Это означало, что главные редакторы  и журналисты чувствовали свою ответственность  перед обществом и полагали, что  пресса может и должна критиковать  власть тогда, когда она допускает  ошибки. С точки зрения прессы и  той «демократической» печати, которая  ранее, до данного локального конфликта, поддерживала президента, не говоря уже об оппозиционной печати, война в Чечне была «совершенно бездарной и бессмысленной авантюрой. Войны вообще редко бывают разумными. В чеченской войне толка было столько же, сколько в операции «Лиса в пустыне», а жертв значительно больше. Кроме того, следует помнить, что именно чеченская война дала козыри в руки сторонников расширения НАТО».