Анна Ахматова и её любовь

 

    В мае 1937 года Мандельштамы  вернулись в Москву "к себе" в Нащокинский. Я в это время  гостила у Ардовых в том  же доме. Осип был уже больным,  много лежал. Прочел мне все  свои новые стихи, но переписывать  не давал никому. Много говорили  о Наташе (Штемпель), с которой дружил в Воронеже. (К ней обращены два стихотворения: "Клейкой клятвой пахнут почки" и "К пустой земле невольно припадая".)

    Уже год, как, все  нарастая, вокруг бушевал террор. Одна из двух комнат Мандельштамов  была занята человеком, который писал на них ложные доносы, и скоро им стало нельзя даже показываться в этой квартире. Разрешения остаться в столице Осип не получил, тогда Осип говорил Наде: "Надо уметь менять профессию. Теперь мы - нищие" и "Нищим летом всегда легче".

Еще не умер ты, еще ты не один,

Покуда с нищенкой - подругой

Ты наслаждаешься величием равнин,

И мглой, и голодом, и вьюгой.

    Последнее стихотворение,  которое я слышала от Осипа, - "Как по улицам Киева-Вия" (1937). Это было так. Мандельштамам  было негде ночевать. Я оставила их у себя (в Фонтанном доме). Постелила Осипу на диване. Зачем-то вышла, а когда вернулась, он уже засыпал, но очнулся и прочел мне стихи. Я повторила их. Он сказал: "Благодарю вас", - и заснул. В это время в Шереметевском доме был так называемый "Дом занимательной науки". Проходить нам надо было через это сомнительное заведение. Осип озабоченно спросил меня: "А может быть, есть другой занимательный выход?"

    В то время мы с  ним одновременно читали ."Улисса" Джойса. Он - в хорошем немецком переводе, я - в подлиннике. Несколько раз мы принимались говорить об "Улиссе", но было уже не до книг.

    Так они прожили год.  Осип был уже тяжело болен,  но он с непонятным упорством  требовал, чтобы в Союзе писателей  устроили его вечер. Вечер был  даже назначен, но, по-видимому, "забыли" послать повестки, и никто не пришел. О. Э. по телефону приглашал Асеева. Тот ответил: "Я иду на „Снегурочку"", - а Сельвинский, когда Мандельштам попросил у него, встретившись на бульваре, денег, дал три рубля.

    В последний раз я видела Мандельштама осенью 1937 года. Они - он и Надя - приехали в Ленинград дня на два. Время было апокалипсическое. Беда ходила по пятам за всеми нами. Жить им было уже совершенно негде. Осип плохо дышал, ловил воздух губами. Я пришла, чтобы повидаться с ним, не помню куда. Все было как в страшном сне. Кто-то, пришедший после меня, сказал, что у отца Осипа Эмильевича (у "деда")64 нет теплой одежды. Осип снял бывший у него под пиджаком свитер и отдал его для передачи отцу. Мой сын говорит, что ему во время следствия читали показания Осипа Эмильевича о нем и обо мне и что они были безупречны. Многие ли наши современники, увы, могут сказать это о себе.

    Второй раз его арестовали 2 мая 1938 года в нервном санатории  около станции Черустье (в разгаре террора). В это время мой сын сидел на Шпалерной уже два месяца (с 10 марта). О пытках все говорили громко. Надя приехала в Ленинград. У нее были страшные глаза. Она сказала: "Я успокоюсь только тогда, когда узнаю, что он умер".

    В начале 1939 года я получила короткое письмо от московской приятельницы (Эммы Григорьевны Герштейн): "У подружки Лены (Осьмеркиной) родилась девочка, а подружка Надюша овдовела", - писала она.

    От Осипа было всего  одно письмо (брату Александру) из  того места, где он умер65. Письмо у Нади. Она показала мне его. "Где моя Наденька?" - писал Осип и просил теплые вещи. Посылку послали. Она вернулась, не застав его в живых.

    Настоящим другом Нади  все эти очень для нее трудные  годы была Василиса Георгиевна  Шкловская и ее дочь Варя.

    Сейчас Осип Мандельштам  - великий поэт, признанный всем  миром. О нем пишут книги,  защищают диссертации. Быть его  другом - честь, врагом - позор *.

    Для меня он не только  великий поэт, но и человек,  который, узнав (вероятно, от Нади), как мне плохо в Фонтанном доме, сказал мне прощаясь (это было на Московском вокзале в Ленинграде): "Аннушка (он никогда в жизни не называл меня так), всегда помните, что мой дом - ваш" . Это могло быть только перед самой гибелью, т. е. в 1938 году.

 

 

 

 

 

Стихи о Любви - Анна Ахматова

 

 

 

Поэзия (все разделы)

 

Страница:   1  2  3

* * *

 

О нет, я не тебя любила,

Палима сладостным огнем,

Так объясни, какая сила

В печальном имени твоем.

 

Передо мною на колени

Ты стал, как будто ждал венца,

И смертные коснулись тени

Спокойно юного лица.

 

И ты ушел. Не за победой,

За смертью. Ночи глубоки!

О, ангел мой, не знай, не ведай 

Моей теперешней тоски.

 

Но если белым солнцем рая 

В лесу осветится тропа,

Но если птица полевая 

Взлетит с колючего снопа,

 

Я знаю: это ты, убитый,

Мне хочешь рассказать о том,

И снова вижу холм изрытый 

Над окровавленным Днестром.

 

Забуду дни любви и славы,

Забуду молодость мою,

Душа темна, пути лукавы,

Но образ твой, твой подвиг правый

До часа смерти сохраню.

 

1917  

 

 

Любовь 

 

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

 

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя...

Но верно и тайно ведет 

От радости и от покоя.

 

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать 

В еще незнакомой улыбке.

 

1911

 

 

* * *

 

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем, и она тиха.

Ты напрасно бережно кутаешь 

Мне плечи и грудь в меха.

И напрасно слова покорные

Говоришь о первой любви,

Как я знаю эти упорные

Несытые взгляды твои!

 

1913

 

 

***

 

А ты думал - я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

 

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок 

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

 

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

 

 

 

 

***

 

А ты теперь тяжелый и унылый,

Отрекшийся от славы и мечты,

Но для меня непоправимо милый,

И чем темней, тем трогательней ты.

 

Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,

Что наяву, не знаешь, что во сне,

Но зелены мучительные очи,-

Покоя, видно, не нашел в вине.

 

И сердце только скорой смерти просит,

Кляня медлительность судьбы.

Всё чаще ветер западный приносит

Твои упреки и твои мольбы.

 

Но разве я к тебе вернуться  смею?

Под бледным небом родины моей

Я только петь и вспоминать умею,

А ты меня и вспоминать не смей.

 

Так дни идут, печали умножая.

Как за тебя мне Господа молить?

Ты угадал: моя любовь такая,

Что даже ты не смог ее убить.

 

 

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

 

И от лености или от скуки

Все поверили, так и живут:

Ждут свиданий, бояться разлуки 

И любовные песни поют.

 

Но иным открывается тайна,

И почиет на них тишина… 

Я на это наткнулась случайно

И с тех пор все как будто  больна. 

 

 

***

 

Как белый камень в глубине колодца,

Лежит во мне одно воспоминанье,

Я не могу и не хочу бороться:

Оно - мученье и оно страданье.

 

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет

В мои глаза его увидит сразу.

Печальней и задумчивее станет

Внимающего скорбному рассказу.

 

Я ведаю, что боги превращали

Людей в предметы, не убив сознанья,

Чтоб вечно жили дивные печали.

Ты превращен в мое воспоминанье.

 

 

***

 

О тебе вспоминаю я редко 

И твоей не пленяюсь судьбой,

Но с души не стирается метка 

Незначительной встречи с тобой.

 

Красный дом твой нарочно миную,

Красный дом твой над мутной рекой,

Но я знаю, что горько волную

Твой пронизанный солнцем покой.

 

Пусть не ты над моими устами

Наклонялся, моля о любви,

Пусть не ты золотыми стихами 

Обессмертил томленья мои,— 

 

Я над будущим тайно колдую,

Если вечер совсем голубой,

И предчувствую встречу вторую,

Неизбежную встречу с тобой.

 

 

***

 

Ты письмо мое, Милый, не комкай.

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на Твоем пути.

 

Не гляди так, не хмурься гневно.

Я любимая, я Твоя.

Не пастушка, не королевна 

И уже не монашенка я -

 

В этом сером, будничном платье,

На стоптанных каблуках...

Но, как прежде жгуче объятье,

Тот же страх в огромных глазах.

 

Ты письмо мое, милый, не комкай,

Не плачь о заветной лжи,

Ты его в Твоей бедной котомке 

На самое дно положи.

 

 

***

 

Я не любви Твоей прошу.

Она теперь в надежном месте...

Поверь,что я Твоей невесте 

Ревнивых писем не пишу.

 

Но мудрые прими советы:

Дай ей читать мои стихи,

Дай ей хранить мои портреты-

Ведь так любезны женихи!

 

А этим дурочкам нужней

Сознанье полное победы,

Чем дружбы светлые беседы

И память первых нежных дней...

 

Когда же счастия гроши 

Ты проживешь с подругой милой,

И для пресыщенной души

Все сразу станет так постыло -

 

В мою торжественную ночь

Не приходи. Тебя не знаю.

И чем могла б Тебе помочь?

От счастья я не исцеляю.

 

 

 

Я знаю, Ты моя награда 

За годы боли и труда,

За то, что я земным отрадам 

Не предавалась никогда,

За то, что я не говорила

Возлюбленному: "Ты любим".

За то, что всем я не простила,

Ты будешь ангелом моим...  

 

 

***

 

Я улыбаться перестала,

Морозный ветер губы студит.

Одной надеждой меньше стало,

Одною песней больше будет.

И эту песню я невольно

Отдам на смех и поруганье.

Затем, что нестерпимо больно

Душе любовное молчанье...

 

 

А ты думал - я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

Июль 1921, Царское Село

 

 

Есть в близости людей заветная черта,

Ее не перейти влюбленности и  страсти,--

Пусть в жуткой тишине сливаются  уста,

И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года

Высокого и огненного счастья,

Когда душа свободна и чужда

Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее

Достигшие -- поражены тоскою...

Теперь ты понял, отчего мое

Не бьется сердце под твоей рукою.

 

 

Было душно от жгучего света,

А взгляды его — как лучи.

Я только вздрогнула: этот

Может меня приручить.

Наклонился — он что-то скажет...

От лица отхлынула кровь.

Пусть камнем надгробным ляжет

На жизни моей любовь.

 

Не любишь, не хочешь смотреть?

О, как ты красив, проклятый!

И я не могу взлететь,

А с детства была крылатой.

Мне очи застил туман,

Сливаются вещи и лица,

И только красный тюльпан,

Тюльпан у тебя в петлице.

 

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся,

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся —

И загадочных, древних ликов

На меня поглядели очи...

 

Десять лет замираний и криков,

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово

И сказала его — напрасно.

Отошел ты, и стало снова

На душе и пусто и ясно.

1913

 

Хроника жизни и творчества Анны Ахматовой

 

Опубликовал: Стихи о любви 15 января 2006

 

1889 11 (23) июня - у инженер-капитана 2-го  ранга Андрея Антоновича Горенко  и его жены Инны Эразмовны (в девичестве Стоговой) родилась дочь Анна. Место рождения - дачное предместье Одессы.

 

1891 - Семья Горенко переезжает  в Царское Село.

 

1900 - Анна Горенко поступает в  царскосельскую Мариинскую гимназию.

 

1903 - Знакомство с Николаем Гумилевым.

 

1905 - Инна Эразмовна после развода  с мужем, забрав детей, переезжает  в Крым.

 

1906-1907 - Анна живет у родственников  в Киеве. Поступает в последний  класс Фундуклеевской гимназии. По окончании записывается на  юридическое отделение Высших  киевских женских курсов. Переписывается с уехавшим в Париж Гумилевым. Первая публикация: стих. "На руке его много блестящих колец…" в парижском русском еженедельнике "Сириус" (издатель Н.Гумилев).

 

1909 - Принимает официальное предложение  Гумилева стать его женой.

 

1910 25 апреля - Анна Горенко и Николай  Гумилев обвенчаны в Николаевской  церкви села Никольская слободка  под Киевом.

Май - Супруги Гумилевы - в Париже (свадебное путешествие).

Лето - В Слепневе, тверском имении свекрови А.И.Гумилевой.

 

1911 - Поступает на петербургские Женские курсы. Знакомство с Блоком. Первая публикация под псевдонимом АННА АХМАТОВА - стих. "Старый портрет" ("Всеобщий журнал". 1911, № 3).