Античные образы и сюжеты в средневековой культуре

Вторая линия воспевает  подвиги и славу троянских  героев, которые выступают теперь в облике неустрашимых рыцарей. Рождение такого направления в трактовках этого сюжета связано с исторической обстановкой в XII-XIII вв. Это время крестовых походов, отважных рыцарей, их захватывающих приключений. Европейцев влекут неведомые земли, покорение востока сулит небывалые богатства и славу. Троянская война окрашивается рыцарским романтизмом, а все сказания об осаде Илиона, в которых видна эта тенденция, приобретают черты куртуазного романа. Средневековье вновь пытается описывать античность в соответствии с собственными ценностями и идеалами. Только теперь это уже идеалы светские.

Примерами подобных произведений могут послужить поэмы  Петра Санктонского, Иосифа Исканского, Альберта Стаденского,  роман «О разрушении Трои» Гвидо де Колумна.

Бенуа де Сент-Мор вводит в историю о троянской войне повествование о походе аргонавтов как первое столкновение греков и троянцев. Поэта занимают  не столько военные подвиги героев, сколько любовная линия. Основной мотив его произведения – история взаимоотношений Троила и Брисеиды, которая в варианте Сент-Мора является дочерью прорицателя Калханта.

Произведение это  вызвало в Германии ряд подражаний, среди которых можно перечислить  «Песнь о Трое» Герборта из Фритцлара, «Троянскую войну» Конрада Вюрцбургского.

Авторы этих поэм всё больше приближаются к общему типу рыцарского романа.

Такими были средневековые  интерпретации мифологического  сюжета о Троянской войне.  

Глава 4. Античные образы в средневековом театре

В средневековом  театре обращение к мифологическим сюжетам и образам было не столь  частым как в литературе. Однако нельзя сказать, что сценическое искусство Средних веков никоим образом не было связано с античностью.

В театральных постановках  всё же фигурируют иногда персонажи древнегреческой и древнеримской мифологии.

Как пишет М.Ю. Реутин, немецкие рождественские драмы (Weihnachtspiel) XIII в. неизменно открывались процессией, включавшей в себя ветхозаветных пророков и персонажей античной истории – Сивиллу и Вергилия, которые считались языческими предвестниками Христа.

Сивилла также появляется в «Игре о герцоге Бургундском», входящей в триаду антихристовых драм («Действо об Антихристе», «Игра об Антихристе», «Игра о герцоге Бургундском»). Она была написана в Нюрнберге в первой половине XV в. Центральные персонажи – Антихрист и Герцог  Бургундский. Сивилла  «в драме  дублирует герцога, оттесняя его своей активностью на второй план»⁷. Сцена в кабаке, в которой появляется пророчица, предсказывающая приход Антихриста, открывает представление. Сивилла выступает как главный антагонист Лжемессии. Вначале предсказательница одерживает победу над Антихристом и его приспешниками в богословском споре. Сивилла ловко опровергает слова Лжемессии, доказывая, что он происходит из колена Данова, а истинный Христос должен происходить из колена Иудина. В завершение действия Сивилла вступает с самозванцем в питейное состязание, в котором также одерживает победу.

Почему же в качестве противника Антихриста возникает именно она?

В античной культуре сивиллы – пророчицы или прорицательницы, экстатически предрекавшие будущее. К концу средневековья западная Церковь, интерпретируя высказывания сивилл, как предсказание событий христианской истории, признала двенадцать из них как пророков пришествия Христа – языческая параллель ветхозаветным пророкам.

Благодаря тому, что  некоторые предсказания сивилл истолковывались  средневековыми книжниками в духе христианства, образ древнегреческой прорицательницы  был принят европейской культурой  V-XV вв. Поэтому она вместе с Вергилием и появляется в процессиях перед рождественскими представлениями наряду с ветхозаветными пророками.  В «Игре о герцоге Бургундском» пророчица – главная противница Антихриста, однако представление это принадлежит к народной смеховой культуре, поэтому противостояние их обыграно комически.

Интересным примером появления античного образа в  средневековом театральном представлении  может послужить фарс «Мельник, чью  душу чёрт в ад уволок». Сюжет этого произведения прост и незатейлив. Здесь мы встречаемся с традиционной для фарса темой супружеской измены, переодеваниями, пред нами предстают комические образы чертей и самого Люцифера.

Среди адской челяди появляются Прозерпина и Астарот. Прозерпина (греческий вариант – Персефона) – это супруга Плутона, владыки подземного царства в римской мифологии. Астарот (или Астарта) – заимствованное греками у финикийцев божество плодородия и чувственной любви. В греческой мифологии она часто отождествлялась с Селеной,  Артемидой или Афродитой. Имя Астарта происходит от финикийского имени богини – Иштар.

В фарсе двум этим могущественным богиням античной мифологии  отведена роль простых прислужниц в  преисподней. Им принадлежит всего  лишь несколько реплик.

Возникновение Прозерпины и Астарот в этом представлении можно объяснить особенностями религиозного мышления средневекового человека. Несмотря на то, что христианство распространилось по всей Европе и было официальной и господствующей религией, языческое прошлое не исчезло бесследно, особенно в сознании народном. Одним из пережитков его являлось то, что все языческие божества были обращены в представлениях средневекового христианина в мелких бесов, прислужников дьявола.

Наполнение загробного мира образами античного Тартара  можно показать также на примере  одного из самых масштабных и выдающихся произведений Средневековой культуры – «Божественной комедии» Данте, роли персонажей древнегреческой и  древнеримской мифологии и истории  в которой будет посвящена  следующая глава.  

Глава 5. Античные образы в «Божественной комедии» Данте

Античные образы, встречающиеся в «Божественной  комедии» можно разделить на три  группы: реальные исторические лица, эпические  герои, а также мифологические существа и чудовища.

Большинство из перечисленных  персонажей встречается в «Аду», что вполне объяснимо христианским сознанием поэта, которому противоречило  бы появление язычников в раю  или даже чистилище, однако в нескольких случаях Данте от этого всё  же отступает, о чём будет рассказано ниже.

Рассмотрение античных образов в «Божественной комедии» следует начать с Вергилия, который  является спутником Данте в  аду  и чистилище.

 О том, как  воспринимался образ этого древнеримского  поэта в средневековую эпоху,  уже было сказано выше. Отчасти это и повлияло на то, что именно Вергилию отдана роль проводника Данте в загробном мире. Но есть на то и другие причины, более субъективные. Возможно, для самого Данте Вергилий являлся поэтом, на которого он ориентировался в своём творчестве и которому подражал, в частности, создавая такую большую поэму, как «Божественная комедия»,  Алигьери не мог не искать образцов среди произведений античных авторов, и именно «Энеида» Вергилия стала для Данте одним из важнейших источников (VI песнь «Энеиды» повествует о том, как Эней спускается в подземное царство).

Посланный Беатриче Вергилий является перед Данте, заблудившимся в «сумрачном лесу» («Ад», I, 3)⁸ как муж «от долгого безмолвья словно томный» («Ад»,I, 62-63)⁹.  Автор даёт творчеству Вергилия высокую оценку:

Так ты Вергилий, ты родник бездонный,

Откуда песни миру потекли?

(«Ад», I, 79-80)¹⁰

Далее на протяжении путешествия по загробному миру Вергилий будет сопровождать Данте, однако он покинет героя у Земного Рая, куда ему не дозволено войти, так  как его души не коснулась благодать, он не познал крещенья.

Данте называет Вергилия отцом, учителем; древнеримский поэт не просто проводник героя, он его  наставник.

Первый круг ада  – Лимб. Данте и Вергилий попадают туда, переправившись через Ахерон, одну из рек Тартара. Согласно католическому  учению в Лимбе покоятся души некрещёных младенцев, Данте помещает сюда также  язычников, прославившихся великими делами. Они не испытывают мук, а только скорбят  о невозможности достичь Бога. Здесь Данте встречает великих  античных поэтов: Горация, Овидия, Гомера, Лукиана, Ювенала, Теренция, Плавта и Еврипида; философов и учёных: Сократа, Платона, Демокрита, Эвклида, Гиппократа, Птолемея и Сенеку; Цицерона, Юлия Цезаря и его дочь Юлию и многих других, здесь же находится и душа Вергилия. Кроме перечисленных исторических лиц, в Лимбе Данте видит и многих мифологических персонажей: Энея, Гектора, царя Латина, Лавинию, Камиллу,  Пентесилею, Орфея, Антигону и Исмену. Почему Данте помещает в Лимб Энея и Гектора, а Ахиллу, Одиссею и Диомеду, как мы увидим позже, уготованы более суровые наказания, возможно объяснить, приняв во внимание, что в Средние века античность воспринималась в первую очередь через культуру Древнего Рима. А в римских интерпретациях истории о Троянской войне симпатия авторов неизменно находится на стороне тевкров. 

Во втором круге, где мучатся сладострастники, Данте встречает Клеопатру,  Париса и Елену. Сюда же поэт помещает душу Ахилла. Понять, почему этот герой наказан именно за прелюбодеяние, сложнее, чем в случае с вышеупомянутыми персонажами. Возможно, Ахилл терпит кару за соблазнение Деидамии.

Следующим кругом, в  котором поэту предстоит встретиться  со многими античными персонажами, является седьмой круг, на мучения  в котором осуждены насильники. Здесь  среди тиранов терпят своё наказание  Александр Македонский и Секст  Тарквиний, сын последнего римского царя Тарквиния Гордого, жестоко  истребивший жителей города Габий и виновник смерти обесчещенной им Лукреции. Данте помещает в седьмой круг и Пирра, сына Ахилла, убийцу царя Приама.

В восьмом круге  находятся души обманщиков. Данте  встречает здесь Ясона, обманувшего  Гипсипилу и Медею. Прорицателей Амфиарая, Тиресия с дочерью Манто и Калханта Алигьери также помещает в этот круг. Важным эпизодом в «Божественной комедии» является встреча Данте с Одиссеем (Улиссом – это имя дано герою в латинской традиции) и Диомедом. Они мучатся в восьмом рве восьмого круга как лукавые советчики. Одиссей рассказывает Данте о своём путешествии, совершить которое влёк Улисса «голод знойный изведать мира дальний кругозор» («Ад», XXVI, 97-98)¹¹. В этом последнем странствии по морским просторам герой и погиб. Легенда об этом путешествии Одиссея возникла в более поздней традиции, согласно ей, покинув остров волшебницы Цирцеи, герой не вернулся домой. Поэт сочувствует Одиссею, стремление которого познать неизведанное вызывает в Данте уважение и симпатию.

Последний круг ада  – девятый, здесь находятся души предателей, обречённых на самые тяжкие мучения. В четвёртом поясе, Джудекке, названном так по имени Иуды, совершившего самое страшное предательство, в трёх пастях Люцифера мучатся сам Иуда, а также персонажи античной истории – Брут и Кассий, предавшие Цезаря:

Вот Брут, свисающий  из чёрной пасти;

Он корчится –  и губ не разомкнёт!

Напротив – Кассий, телом коренастей.

(«Ад», XXXIV,65-67)¹²

Античные персонажи  появляются в «Аду» не только как  души мучимых грешников. Преисподняя  населена также мифологическими  чудовищами. Важной особенностью этих образов у Данте является то, что  в христианском мировоззрении все  они превращены в бесов. 

В самом начале комедии  мы встречаемся с Хароном, перевозчиком душ мёртвых. Он предстаёт как  «старик, поросший древней сединою» («Ад», III, 83) с «шерстистым ликом  ужасным» («Ад», III, 97), и «вкруг очей змеился пламень красный» («Ад», III, 99)¹³.

Бесовский облик  принимает у Данте и Минос, один из трёх судей античного Царства  Мёртвых. В «Божественной комедии» ему также отведена роль судьи:

Здесь ждёт Минос, оскалив  страшный рот;

Допрос и суд  свершает у порога

И взмахами хвоста на муку шлёт. 

Едва душа, отпавшая от Бога,

Пред ним предстанет с повестью своей,

Он, согрешенья различая строго, 

Обитель Ада назначает  ей,

Хвост обвивая столько раз вкруг тела,

На сколько ей спустится ступеней.

(«Ад», V, 4-12)¹⁴ 

В третьем круге  герой Данте встречается с  Цербером. В античной мифологии это  трёхголовое чудовище в виде пса  со змеиным хвостом, порождение Тифона и Ехидны, которое охраняло вход в Тартар. В «Божественной комедии» облик Цербера человекоподобен:

Трёхзевый Цербер, хищный и громадный,

Собачьим лаем лает на народ,

Который вязнет в этой топи смрадной. 

Его глаза багровы, вздут живот,

Жир в чёрной бороде, когтисты руки;

Он мучит души, кожу с мясом рвёт.

(«Ад», VI, 13-18)¹⁵

Привратник четвёртого круга, в котором находятся скупцы и расточители, - Плутос, древнегреческий  бог богатства. На башнях огненного  города Дита Данте и его проводник видят фурий, богинь мщения: Мегеру, Тисифону и Аллекто:

Они как жёны были сложены;

Но, вместо кос, клубами  змей пустыни

Свирепые виски  оплетены.

(«Ад», IX, 40-43)¹⁶ 

Увидев Вергилия с его спутником, Эринии зовут ужасную Горгону, от одного взгляда на лик которой человек обращается в камень.

Вход в седьмой  круг охраняет Минотавр и кентавры, среди них Несс, Хирон и Фол.

Стражем восьмого круга  является Герион. В греческой мифологии это трёхголовый и трёхтелый великан, сын рождённого из крови горгоны Хрисаора и океаниды Каллирои, царивший на острове Эрифее. У Данте этот образ переживает интересную трансформацию. Герион назван «образом омерзительным обмана» («Ад», XVII, 7)¹⁷. Лозинский в примечаниях к «Божественной комедии» пишет, что этот персонаж приобретает такую оценку, так как «Данте, очевидно, следовал позднейшей традиции, которая отражена и у Боккаччо в его «Генеалогии богов», где рассказывается, что «царивший на Балеарских островах Герион кротким лицом, ласковыми речами и всем обхождением улещивал гостей, а потом убивал доверившихся его радушию»¹⁸. Облик Гериона соответствует его лицемерной сущности: