Тема поэта и поэзии в лирике А. Ахматовой

Оригинальное творчество Анны Ахматовой – продукт большой и мно­госложной поэтической культуры, воспитанной на классических достиже­ниях русской и мировой литературы. Ахматова глубоко чувствовала класси­ческую русскую поэзию, в особенности Пушкина, Баратынского, Тютчева. Вопросы о том, каким должен быть поэт, какова его роль в обществе, каковы задачи поэзии, всегда волновали поэтов XIX века. Поэтому тема назначения поэта стала одной из центральных тем «русской Сапфо»; она пронизывает все творчество Ахматовой, для которой судьба родины и народа - её судьба.

Ахматова задавалась вопросом роли поэта и поэзии в обществе. Это было вовсе не случайно. Корни этого явления лежали в психологии поэта: Ахматова всегда ощущала себя частицей чего-то большого - истории, страны, народа. Несмотря на то, что Анна Ахматова прочила сама себе короткий жизненный путь, она ошибалась: путь её был долог и на редкость творчески богат и сложен. В разное время она по-разному оценивала роль поэта, как она себя называла.

Первые стихотворные опыты состоялись, когда Ахматова была в русле течения «акмеизм». Но постепенно поэтесса отошла от акмеистов и выбрала другой ориентир, который она считала единственно подлинным: Пушкина. Ему посвящено одно из стихотворений цикла «В Царском Селе»:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов…

(«Смуглый отрок бродил по аллеям…», 1911)

В конце стиха - выразительная деталь: «растрёпанный том Парни». Это символ внутренней раскрепощённости, вольности поэта.

Пушкин и поэты его времени, воспитанные на традициях классицизма, подсказали Ахматовой образ Музы как объективное воплощение ее поэтиче­ского самосознания. Образ Музы-подруги, Музы-сестры, Музы-учительницы и утешительницы проходит через все творчество Ахматовой. Часто он полу­чает реалистические черты, характерные для ее ранней манеры:

Муза ушла по дороге,

Осенней, узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой.

(«Муза ушла по дороге…», 1915)

Иногда этот смелый реализм намеренно снижает классический образ, приближая его к бытовой реальности биографической судьбы самой по­этессы:

И Муза в дырявом платке

Протяжно поет и уныло…

(«Зачем притворяешься ты…», 1915)

С годами образ музы меняется, как и лирический образ самого автора, ее двойника, приобретая черты сдержанной суровой гражданственности:

И вот вошла. Откинув покрывало,

Внимательно взглянула на меня.

Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала

Страницы Ада?» Отвечает: «Я».

(«Муза», 1924)

В творчестве ранней Ахматовой нельзя не признать существование особой «атмосферы» и традиции поэзии Блока. Ему она посвятила стихотво­рение «Я пришла к поэту в гости…», в котором реалистически обрисован психологический портрет поэта: 

У него глаза такие,

Что запомнить каждый должен;

Мне же лучше, осторожной,

В них и вовсе не глядеть.

(«Я пришла к поэту в гости…», 1914)

Как отмечает В.М. Жирмунский, «Блок разбудил музу Ахматовой, но дальше она пошла своими путями, преодолевая наследие блоковского симво­лизма» [2, с. 60].

Особое место в поэзии Ахматовой занимают лирические портреты по­этов-друзей и сверстников поэтессы – В. Маяковского, Б. Пастернака, О. Мандельштама, М. Булгакова, М. Зощенко и др.. В ее творчестве молодой Маяковский, «веселый и вольный», бросает вызов враждебной и уже покор­ной ему толпе («Маяковский в 1913 году»); Пастернак «зорко» («конским глазом») приглядывается к природе и прислушивается к ее голосам («Поэт»); неутешная Марина Цветаева разыскивает своих любимых на заснеженных улицах Москвы и т. д..

В 1936 году был начат и в течение четверти века создавался цикл «Тайны ремесла». Ахматова испытывала потребность поведать читателю о своих поэтических исканиях и обретениях. Этот цикл стал попыткой разо­браться в тайне поэзии, а следовательно, и в своей тайне. Природа вдохнове­ния стала темой открывающего цикл стихотворения с недвусмысленным на­званием «Творчество». Ахматова не забывает литературные корни, наследуя традиции Лермонтова, Пушкина, Жуковского. Сознание поэта ищет, тща­тельно выбирает один в хаосе звуков один единственно верный мотив:

Бывает так: какая-то истома;

В ушах не умолкает бой часов;

В дали раскат стихающего грома.

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы и стоны,

Сужается какой-то тайный круг,

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один, все победивший звук.

Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растет трава…

(«Творчество», 1936)

Художественное творчество рождает у Ахматовой аналогии с музыкой.

Но обширнейшие владения музыки неподвластны слову. Связанное с музы­кальным контекстом и в то же время совершенно от него свободное, слово зажило иной жизнью, перенеслось в иное образное измерение. «Неизречен­ное становится изреченным отчасти, намеком, приближением. Но изречен­ным до конца стать не может, чтоб не нарушить тончайшую, паутинную бли­зость к музыке» [1, с. 152].

Определив мотив, поэт должен решить другую необходимую задачу - переложить его на бумагу. Для Ахматовой этот процесс уподобляется дик­товке, а диктуют поэту его внутренние импульсы и звуки. Неважно, будет продиктованное определение или образ «низким» или «высоким» - подоб­ного деления для Ахматовой не существует (она заявляет: «мне ни к чему одические рати»). Поэтесса говорит об «обыкновенном чуде» поэзии. Оно заключается в рождении стиха из обыденной обстановки:

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда…

(«Мне ни к чему одические рати», 1940)

Рост этих стихов - не просто механическое написание, а настоящее пе­ревоссоздание действительности, придание ей формы стиха, несущего поло­жительную духовную энергию людям.

В стихотворении «Художнику» поэтесса называет искусство поэта «благословенным»:

Мне все твоя мерещится работа,

Твои благословенные труды:

Лип, навсегда осенних, позолота

И синь сегодня созданной воды.

(«Художнику», 1924)

Как и все живое, искусство имеет начало: от небытия к бытию. Но в отличие от живого, по мнению Ахматовой, оно не обречено на кончину.

Не менее важна была фигура того читателя, до которого донесётся по­ложительный заряд стихотворения, ведь поэзия суть диалог художника и чи­тателя. Если бы не было последнего, не для кого было бы писать, то есть идея поэзии теряла бы всякий смысл. «Без читателя меня нет», - заметит Ма­рина Цветаева. Для Ахматовой же читатель становится «неведомым другом», который есть гораздо большее, нежели простой потребитель духовных цен­ностей. В душе его стихи обретают новый звук, так как преломляются через уникальное сознание, отличное от сознания поэта:

А каждый читатель - как тайна,

Как в землю закопанный клад.

(«Читатель», 1959)

На примере этого и других стихотворений хорошо видно, что цикл в полном соответствии со своим названием открывает читателю тайны поэти­ческого ремесла Ахматовой. Но помимо «технического» аспекта поэзии, как с известной долей условности можно назвать описанное выше, существуют и взаимоотношения поэта и внешнего, часто совсем непоэтичного мира. В связи с этим тема поэта и поэзии у Ахматовой, как и у многих поэтов XIX века, часто перекликается с гражданской лирикой.

Двадцатые годы прошлого века поставили многих поэтов перед выбо­ром - эмигрировать за рубеж либо остаться со своей страной в тревожное время. Однако Ахматова будучи, так же, как и Некрасов, прежде всего, по­этом-гражданином, принимает нелёгкое решение - остаться в новой России: «Не с теми я, кто бросил землю». Это заявление звучит довольно резко, но ещё ярче подчёркивает авторскую позицию строчка: «им песен я своих не дам». Категоричность Ахматовой находит выражение ещё и в том, что она уверена, «что в оценке поздней оправдан будет каждый час». В этом обраще­нии к будущему слышится явная перекличка со стихотворением «Дума» Лермонтова: поэт обращался к потомкам, как и Ахматова. Впрочем, на этом тема не исчерпывается: в стихотворении «Когда в тоске самоубийства…», пронизанного мистическими мотивами, поэт слышит внутренний голос - го­лос тёмных сил, которые призывают его:

Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

(«Когда в тоске самоубийства…», 1917)

Героиня в финале поступает очень просто, но вместе с тем в поступке этом чувствуется некая патетика:

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух.

(«Когда в тоске самоубийства…», 1917)

Ахматова окончательно делает свой выбор в пользу испытаний, но на родине. Они не заставили себя долго ждать - Великая Отечественная война стала истинным испытанием на выживание для России. Ахматова также не оставалась в стороне - в начале она находилась в блокадном Ленинграде, позднее - в Ташкенте. Но где бы она не была, поэтесса ощущала необходи­мость всех и каждого, особенно поэтов и писателей, каким-либо образом участвовать в войне и разделять всеобщую скорбь. Так рождается одно из из­вестнейших её стихотворений – «Мужество». Оно напоминает о долге перед Отечеством:

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

(«Мужество», 1942)

Ещё важнее выглядит напоминание о самом дорогом, что есть у рус­ского народа - о русском слове, которое восхваляли многие поэты и писатели задолго до Ахматовой. Лишиться крова не так страшно, как лишиться языка - под этим может подписаться любой художник слова. Поэтесса также пони­мала, что язык определяет своеобразие нации, то, что делает её непохожей ни на один другой народ мира. Как заклинание звучит финал, который как нельзя точнее отражает авторское стремление сохранения родной речи:

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

(«Мужество», 1942)

В качестве философского итога творчества Ахматовой выступает сти­хотворение «Родная земля». Движение сюжета этого стихотворения начина­ется от частного, сиюминутного и продолжается к вечному, нетленному. Стихотворение очень напоминает «Родину» Лермонтова и ряд поздних сти­хов Пушкина. Каждый живущий в России является частью своей страны и потому имеет почётное право назвать эту страну своей. Но родина столь ог­ромна и необъятна, что порой даже незаметна, не ценится по достоинству:

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем…

(«Родная земля», 1961)

Лишь после смерти человек неизбежно воссоединяется с землёй, хотя на деле эта связь должна быть всегда. Для поэта же жизнь с чувством родины важна вдвойне - она даёт ему силы творить.

О теме поэта и поэзии в творчестве Ахматовой исследователи пишут мало. Не потому что поэтесса неохотно работала в этом направлении. Наобо­рот: все ее творчество в большей или меньшей степени есть ответы на то, ка­ким должен быть поэт, чтобы он не писал, а творил, и какой должна быть по­эзия, чтобы ее не читали, а жили ею.

Список использованных источников

1.      Добин Е.С. Поэзия Анны Ахматовой. Л., 1968.

2.      Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.

3.      Кузьмина С.Ф. А. Ахматова // Русская литература XX века (20 – 40-е годы): курс лекций; под ред. С.Я. Гончарово-Грабовской. М., 2007.

4.      Найман А.Г. Рассказы о Анне Ахматовой. М., 1999.

5.      Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. М., 1991.

6.      http://www.akhmatova.org

6