Особенности мотивации труда в России

Данное положение  Маслоу: дайте человеку все, и он будет устойчив к депривации, –  вряд ли выдерживает критику. Но нас  интересует здесь именно подход к  этой проблеме А. Маслоу, как выразителя нравственной парадигмы Запада. Парадигмы, обнаруживающейся в формуле: социум должен гарантировать удовлетворение типичных потребностей индивидов (первые четыре потребности Маслоу), в таком случае социум получит для самосуществования индивидуальную энергию самоактуализирующихся индивидов.

Совсем иная нравственная парадигма обнаруживается в российском обществе. Образно и  ярко ее формулирует Серафим Саровский: “Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие  члены плоти и дать свободу  действиям духа”. Российская нравственная парадигма предполагает обретение самоактуализации не в удовлетворении потребностей, а в сдерживании страстей, источников греха: “мир душевный приобретается скорбями”. На этом же строится и педагогический принцип православной нравственности, сформулированный Серафимом Саровским: “Человеку в младых летах можно ли не возмущаться от плотских помыслов? Но должно молиться Господу Богу, да потухнет искра порочных страстей при самом начале. Тогда не усилится в человеке пламень страстей”.

Собственно потребности Маслоу понимаются как грехи. Православные мыслители описывают борьбу с восемью основными “смертными” грехами (“чревообъястным”, “блуда, или любострастия”, “сребролюбием”, “гневом”, “печалью”, “унынием”, “тщеславием”, “гордыней”), тяжесть которых возрастает от низших к высшим. Три из них - гордыня, тщеславие, и сребролюбие, – водораздел русской и западной культур. Западный мир принимает рациональную гордость, протестантская этика оправдывает и обосновывает гордыню, которая, как и тщеславие, и сребролюбие органично вплетено в западную культуру.

Сравним схематически нравственный строй Западного общества, аккумулированный в концепции Маслоу с нравственным строем русской социальной системы, оформленной Православием.

Таблица 1. Этический строй  России и Запада (добродетели и грехи в Православной нравственной концепции и потребности по концепции Маслоу)

Главное отличие  одного от другого – русская мораль ориентирована на сдерживание и  кумуляцию энергии; западная мораль – на снятие факторов, сдерживающих активность индивида, свободу его действий. Вряд ли имеет смысл утверждать, что одна из концепций лучше другой. Вывод, следующий с необходимостью, – каждому социуму соответствует свой собственный этический строй. Протестантская этика, используя образ, напоминает механизм наполнения резервуара водой, в котором главная задача – “прочистить” каналы, питающие этот резервуар, дать “свободу” движения в этот резервуар. Естественно, даже не предполагается, что “частная инициатива” “свободных” потоков может быть направлена в “другой” резервуар. Чем больше каналов (чем больше “частной инициативы”) в резервуаре, тем он полнее. Наполнение “резервуара” социума энергией индивидов – “цель” социальной системы Запада.

Совсем иное русская социальная система. Наш  “резервуар” либо пуст, либо переполнен. В первом случае русские в печали и унынии. Во втором случае наши действия переполнены страстями (или грехи).

Общий моральный  императив находит свое воплощение на уровне бытовой, повседневной нравственности. И здесь важный коллективный стереотип  мироощущения - признание ценности коллектива. Все это воплотилось в комплексе норм и ценностей, именуемых круговой порукой.

Нормы в российской культуре принимаются в двух основных ипостасях, в двух категориях: первая – нормы-препятствия, с которыми можно “поиграть”, которые “не грех” нарушить; вторая – “священные” нормы, которые не подлежат обсуждению, нормы-табу, или экзистенциальные ценности.

Первая категория  норм (нормы-препятствия) – от человека и для отдельного человека. Инициаторами таких норм могут быть отдельные люди, устанавливающие нормы в интересах отдельного индивида, группы индивидов или даже для каждого индивида в отдельности. Во всех случаях это - не более чем правила игры. Такие правила, которые устанавливает одна из сторон игроков. А значит их “не грех” нарушить.

Вторая категория  норм основана на традиционном принятии приоритета общины над индивидом, а, следовательно, и принятии приоритета норм, отражающих интерес коллектива, который выше интереса отдельного индивида. В нашей культуре существуют нормы, которые действуют как табу, нормы, которые человек не в состоянии нарушить. Вместе с тем, иногда можно наблюдать смену таковых норм на их полную противоположность. Фундаментом наших норм оказывается ощущение преобладания коллектива над индивидом, что выражается в принципе – “будь как все”. Именно этот принцип управляет и предопределяет другие переменные нормы. Сам этот принцип имеет две стороны. В одном случае, община, коллектив препятствует выделению индивида, негативно оценивает или даже пытается устранить его отличие от других, в другом случае – поддерживает индивида.

В первом случае принцип “будь как все” приобретает  ограничение: “не отрывайся от коллектива”, что проявляется в осуждении  общественным мнением желания казаться “умнее всех”, быть “самым деловым”, быть “самым чистеньким” и т.п. Западный человек демонстрирует свои отличительные качества, российский человек, напротив, не должен “высовываться”. Не случайно главный герой многих наших сказок – дурак.

Попытка выделиться, показать свою исключительность, неповторимость наказывается, репрессируется коллективом. Наша культура имеет следующие механизмы репрессий. – Первоначально нежелание “быть как все” высмеивается. Русский язык в состоянии давать достаточно меткие и яркие негативные имена любому отличию, любой форме демонстрации индивидуальности. Общественное высмеивание переворачивает положительное самомнение индивида о своем отличии, вводя его в состояние фрустрации. Кстати, волна анекдотов про “новых русских”, в которых создан негативный образ современного предпринимателя – действие данного регулятивного механизма,высмеивания.

Если насмешка не обладает силой, включается более  сильный механизм – зависть. Зависть как регулятивный механизм обычно призванауравнять амбиции индивидов.

Крайней формой “уравнивания” является “раскулачивание”. Раскулачивание построено на формуле Шарикова: “Взять все и поделить”. Эта формула характерна не только для люмпена, это общий регулятор культуры. Не случайно фразу “делиться надо” можно слышать не только от криминалитета, но и от государственных сановников.

Этот регулятор  поведения человека в коллективе может нравиться или нет, в  данном случае мы должны зафиксировать  его существование. Как регулятор, обеспечивающий существования системы, он выполняет функцию – поддержание устойчивости.

Совсем иначе  принцип “будь как все” действует, когда индивиду “хуже”, чем другим. В России наверняка нет ни одного человека, не испытавшего на себе в  трудных условиях поддержку коллектива. Именно это и есть другая сторона принципа “будь как все”.

Особенность действия этого принципа в том, что окружающие приходят на помощь потерпевшему зачастую тогда, когда он об этом не просит. Существует как бы негласное правило: нуждающийся не просит о помощи, коллектив сам приходит ему на помощь. Именно во взаимопомощи проявляются лучшие черты российского человека.

Принцип “будь  как все” действует при наличии  определенных регуляторов, обеспечивающих его реализацию. Таковыми являются: актуальный контроль, фиксирующий нарушение принципа “будь как все”, проявляющийся во взаимном наблюдении друг за другом – всевидении и превентивный контроль, предупреждающий отступление от главного принципа русского коллектива, осуществляющийся во взаимном общении.

Всевидение, взаимонаблюдение друг за другом - черта русских коллективов, действие которой постоянно и всепроникающе.

Примечателен  пример, руководитель финансовой организации, чтобы стимулировать деловую  активность своих подчиненных решил ввести тайну получения зарплаты. Каждый подчиненный получал зарплату в отдельном конверте. Через неполный месяц это была уже тайна Полишинеля, каждый в коллективе знал, кто сколько получает. Этот пример показывает всевидение коллектива.

Всевидение рождает у индивидов чувство, что “от общества ничего не утаишь”. Социум всевидящ. И само всевидение приобретает характер надсубъектности. Именно поэтому коллектив обладает как бы священной санкцией всевидения.

Чувство всевидения – характеристика особого нравственного настроя, ориентации индивидов на коллективное взаимодействие, а не на самостоятельное ответственное действие. Данный настрой определяет коллективное поведение, предполагающее равенство и принцип “будь как все”, или “не отрывайся от коллектива”. Любая попытка выделиться индивидом из коллектива в русском обществе несет за собой общественные санкции, репрессии коллектива. Всевидение – регулятор общественной жизни в коллективе, формирующий у индивидов психологически – чувство страха, этически – чувство стыда. А отсюда, любое будущее деяние русский человек всегда оценивает с точки зрения стыда. Тем более любое общественное деяние должно иметь санкцию коллектива. Значит, такое деяние должно быть принято коллективом как деяние в интересах коллектива.

Взаимообщение – превентивный регулятор принципа “будь как все”. Именно в общении человек открывает себя. Постоянное общение и постоянная открытость – характерная черта русских коллективов. Не случайно даже на работе общение, “чаепитие”, “курение” преобладает зачастую над делом, во всяком случае, обладает большей ценностью. Общение – тот механизм, который делает русского человека постоянно открытым, “прозрачным” для коллектива. Особой формой общения оказывается застолье с обязательной выпивкой. Именно выпивший человек становится предельно открытым для окружающих (“что у трезвого на уме, то у пьяного на языке”). Отказ от участия в совместной выпивке – признак закрытости индивида, его отказ от открытости, и более того, проявление “не уважения обществу”.

Таким образом, священные нормы коллектива прежде всего реализуют принцип “будь как все”. Коллектив со сложившимися связями и постоянным составом индивидов может сформировать достаточно сложную систему норм и репрессий. Неустойчивые коллективы дают большую “свободу” индивиду, но не исключают “всевидения” и “взаимообщения”.

Отсюда следует  вывод: на Западе принуждает норма, в  России – коллектив.

Специфика западного  общества в отличие от русского обусловлена:

Во-первых, “рационализмом”

Во-вторых, фиксированной (чаще всего писанной) “нормой”, предполагающей уточнении “своего” и точной фиксации правил взаимодействия.

Однако действия любого индивида не могут быть до конца  определены и оговорены, или, другими  словами, нельзя создать раз и  навсегда готовый и совершенный  механизм “межевания”. В процессе осуществления действия индивидам свойственно выходить за границы оговоренного регламента, что приводит к изменению границ взаимодействия. А как следствие, действие западного индивида на “своей” территории предполагало постоянное “уточнение” области “своего” во взаимодействии с другими индивидами. Стремление определить “свое” пространство и сохранить взаимодействие с другими – типичный образ действия, характерный для западных индивидов.

Западный человек, столкнувшись с новыми обстоятельствами, препятствиями, ограничивающими его действие, либо принимает ограничивающие его социальные правила, либо, напротив, вступает с ними в открытую борьбу. Результатами ее может быть “победа”, либо, напротив, “поражение” индивида. Но чаще всего такая борьба заканчивается трансформацией правил, что есть ничто иное, как результатразрешения противоречий. Стороны вырабатывают новые правила, тем самым происходит адаптация этих противоборствующих сторон друг к другу.

Данный характер взаимодействия индивидов неминуемо вел к противоречиям и конфликтам. Впервые, как факт, это зафиксировал, описал и дал подробный анализ французский мыслитель Ф. Гизо, высказав мысль о том, что противоречия являются источником развития общества, и что Европейская цивилизация развивалась через разрешение конфликтов и противоречий.

Конфликтное состояние (возникающих во взаимодействии индивидов, групп, классов), может привести к  разрушению социальной системы, поэтому  становится необходимым механизм урегулирования конфликтов. Заслуга Гизо в том, что, он показал: именно разрешение конфликтов является шагом социального развития. И это очень важная мысль для понимания Западной культуры – не сами по себе противоречия, а их разрешение является фактором эволюции общества.

Инструментом  урегулирования постоянно возникающих конфликтов в конечном итоге явилось формирование отношений собственности и частного права, а в итоге формирование целостного механизма общественного договора. Общественный договор предполагает наличие свободно действующих индивидов, которые добровольно ограничивают свое действие, передавая часть своей социальной активности институту власти, который в свою очередь обязуется регулировать взаимодействия индивидов и защищать их в однозначно оговоренных и прописанных сферах действительности. Все стороны общественного договора имеют определенные права и обязанности. Таким образом, общественный договор трансформировал энергию конфликта и противоречия в социальное сотрудничество.