Критике же данная концепция подвергается за то, что она объективно умаляет  инструментальную функцию права, его  практическую направленность и служебную  роль; недооценивает назначение права  как эффективного регулятора общественных отношений, нормативной основы законности и правопорядка. Ведь право в его  излишне широком (зыбком, аморфном, киселеобразном) виде, когда оно  состоит из множества слагаемых (правоотношений, правосознания и  т.д.), не может выступать в качестве четкого и единого критерия правомерного либо противоправного поведения  субъектов. Право нельзя трактовать слишком вольно и абстрактно. В  противном случае оно, как пишет  известный французский юрист  П. Сандевуар, "становится совокупностью "норм доброй воли", которые можно  соблюдать или игнорировать в  соответствии с личным желанием" .

    Вряд  ли верно суммировать в одном  термине "право" все то, что  так или иначе связано с  проявлениями права, что выступает  лишь формами его осуществления  или результатом действия, а равно  с общими идеями права, и тем самым  бесконечно расширять его содержание. Для обозначения такой многоплановой  реальности есть иные понятия - правовая система, правовая надстройка, правовая сфера и т.д.

    Иначе говоря, требуется более "приземленный" взгляд на право, чтобы на его основе можно было решать конкретные жизненные  задачи и вопросы, властно регулировать общественные отношения, которые в  этом нуждаются, вводить их в нужное русло, обеспечивать порядок и стабильность в обществе. Право не должно оставаться голой идеей, которую различные  политические субъекты могут использовать по своему разумению, в том числе  и в неблаговидных целях.

    Именно  так произошло, например, в сентябре - октябре 1993 г. в России, когда одним  росчерком пера была упразднена Конституция, распущен законно избранный парламент, а потом применено вооруженное  насилие. Накануне этих событий в  прессе всячески развенчивалась "формальная конституционная законность", как, впрочем, и всякая иная, внушалась  мысль о необязательности ее соблюдения. Власть действовала на основе так  называемых общих "демократических  ценностей и принципов" ("неписаное  право"), которые выше всяких законов. В Указе Президента РФ от 21 сентября 1993 г. N 1400 "О поэтапной конституционной  реформе" так и говорилось: "Существует более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, изданным законодательной властью".

    Этот  тезис с еще большей определенностью  был затем воспроизведен в  первом президентском Послании Федеральному Собранию: "Критерием правовой оценки любого политика, любой организации, государственного института должны стать демократические ценности". Как позже признавался бывший председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин: "От меня требовали "широкого" понимания права, подразумевая под  этим признание действий Ельцина соответствующими "духу", а не букве Конституции", на что высокий судья, к его чести, резонно ответил: "Не умеете эту Конституцию соблюдать, вам и новая не поможет"

    Кто бы мог подумать, что безобидная на первый взгляд концепция о широком  понимании права будет использована в острейшей политической схватке  для обоснования одной из конфликтующих  сторон своей "правоты", что указанная (вполне корректная в научном плане) идея объективно даст в руки облеченных властью лиц такой желанный и  необходимый теоретический "козырь". Тезис о "надзаконных" ценностях привел к трагедии.

    Это лишний раз говорит о том, какие  неожиданные практические последствия  могут быть у тех или иных теоретических  постулатов, как легко они порой  приспосабливаются к небескорыстным интересам политиков, используются в их борьбе между собой. Прав был  И.А. Ильин: "По своему объективному назначению право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществлении  же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание  и раздор, бунт и войну

    Приведенный спектр мнений о праве вполне может  создать впечатление теоретической  неразберихи, когда даже юристы не могут "договориться" между собой - что  же все-таки им следует понимать под  правом. С одной стороны, полемика и разногласия в науке - это  норма; с другой - подобная запутанность вопроса о праве создает немалые  трудности для рядовых граждан  в их практической жизни. Но массовое сознание воспринимает право все  же как нечто официально установленное  и обязательное для соблюдения.

    Идущие  дискуссии иногда невольно напоминают известный спор о стакане, который, по мнению одних, наполовину полон, по мнению других - наполовину пуст. Однако ничего удивительного в этом нет. Как пишет известный американский ученый-правовед Л. Фридмэн, "дать точное определение праву - достаточно сложная  задача; право - это слово для ежедневного  употребления, часть нашего разговорного словаря. Оно имеет множество  значений, хрупких, как стекло, неустойчивых, как мыльный пузырь, и неуловимых, как время.

    Важно подчеркнуть, что сторонники и той  и другой позиции - "широкого" и  собственно нормативного понимания  права - сходятся в том, что определение  права в качестве основного, главного элемента включает систему норм, установленных  либо санкционированных и охраняемых государством.

    Позитивное  право действительно вырастает  из общественного правосознания, имеющихся  в обществе правовых идей и представлений, устоявшихся жизненных правил и  обычаев. Но это отнюдь не означает, что следует признавать действующим  юридическим правом все, что имеет  правовое значение. Такое широкое  понимание права - под предлогом  несводимости права к закону - вольно или невольно допускает отход  от законности, ослабляет роль и авторитет закона в обществе. Вместе с тем необходимо признать, что в современных учениях о праве все больше находят отражение общечеловеческие идеи о сущности права как средстве общественного согласия, учета интересов всех социальных групп общества. Эти идеи основываются на признании правовых или нравственных, но обязательных для самого государства и его политики постулатов, от которых не должны отступать ни законодатели, ни сами законы демократического правового государства.

    С началом перестройки связан и  новый этап в разработке проблемы сущности права. Новый подход к определению сущности права предпринял Л. С. Явич, высказав мысль, что сущность права первого порядка составляет возведенная в закон воля господствующего класса, а сущность права второго порядка — притязания индивидов и классов на юридическое и политическое признание их интересов; что объективное и субъективное право — коррелятивные проявления сущности права и при отсутствии одного из указанных коррелятов сущность права выражается одностороннеСвоеобразным прорывом в этом вопросе стала работа Л.С. Явича "Сущность права". Автор выделяет такие неотъемлемые компоненты правовой культуры, как ценностные ориентиры, идеалы. Эти высшие духовные ценности, считает он, лежат вне права как юридического явления, но служат неким началом законодательства и правосудия, имеют относительно самостоятельное существование и значимость, связаны с мировоззрением соответствующих классов и разрабатываются на философском уровне. Для философии Л.С. Явич предложил следующее определение сущности права: "Сущностью права является сфера свободы, получившая основание в исторически определенных формах собственности". При определении сущности права, как видим, на первое место вышла категория свободы.

    С началом рыночных преобразований советское  право со всей очевидностью показало свою неспособность к отражению  новых потребностей общества. Такое  положение обусловило постепенный  возврат отечественной философско-правовой мысли к опыту естественно-правового  учения и развитию представлений  об идеальной сущности права. В 1990 г. "Вопросы философии" публикуют  материалы круглого стола по актуальным проблемам права. Главный выявляемый нами результат - это обращение в  вопросе о сущности права к  естественно-правовым традициям. Как  не раз подтверждала история, возвращение  к идеям естественного права  совершается в переломные для  нашего Отечества периоды.

    В современной России проблема осознания  сущности права не потеряла своей  значимости. Из ряда работ последних  лет следует выделить два фундаментальных труда - М.И. Байтина и О.Э. Лейста по соответствующей тематике.

    М.И. Байтин трактует право как нормативное  воплощение идей гуманизма, демократии и справедливости. С таких позиций, по его мнению, можно более убедительно  критиковать действующее законодательство, обосновывать меры по его совершенствованию. Автор говорит о необходимости, не обостряя различия между разными  подходами к трактовке права, больше сосредоточивать усилия на поисках  того, что может послужить сближению  точек зрения и взаимопониманию  в целях приближения и выработки  единого понятия права.

    О.Э. Лейст предлагает рассматривать  право, прежде всего, как факт истории, сущность которого постигается на том уровне абстракции, где соединяются понятия и категории социологии, этики, психологии, политологии и собственно истории, т.е. на том уровне наук, где изучается общество в целом. В этом он видит качественное отличие философии права от общей теории права. Ученый предлагает считать главной целью права порядок и социальную стабильность. Отсюда вытекает его предложение определять право по его сущности как нормативную форму упорядочения, стабилизации и воспроизводства общественных отношений, поддерживаемую (охраняемую) средствами юридического процесса и государственным принуждением. "Право, - пишет ученый, - всегда обращено в будущее и предписывает нечто как должное; поэтому идеалы (будущее) всегда видятся в связи с правом как помощью или помехой в их достижении". Право, таким образом, рассматриваемое как способ регулирования поведения, призвано воздействовать на волевое поведение участников общественных отношений при помощи соответствующих стимулов. Именно поэтому право должно быть выражено не как описание настоящего, а как предписание, обращенное в будущее. 

           заключение