В. А. Серов

    Введение.

    «Эпоха» Серова.  

    Конец XIX – начало XX столетия – переломная эпоха во всех сферах социальной, политической и духовной жизни России. Сложные жизненные процессы обусловили многообразие  форм художественных произведений этих лет. Все виды искусства – живопись, театр, музыка, архитектура – выступили за обновление художественного языка, за высокий профессионализм. 

    Одним из самых крупных художников на рубеже веков был Валентин Александрович  Серов. Ученик Репина, наследник лучших традиций  русской реалистической школы, Серов с самого начала своей творческой деятельности выступает как принципиальный новатор и таким остаётся до конца своей жизни. 

    Часть I.

    История жизни Валентина Серова. 

    Валентин  Серов родился 7 января (19 января –  по новому стилю) 1865 года в Петербурге в семье Александра Николаевича Серова, знаменитого композитора и музыкального критика, автора популярнейших опер «Юдифь», «Рогнеда», «Вражья сила», издателя и редактора журнала «Музыка и театр». А. Н. Серов был первым русским вагнерианцем; после его смерти Вагнер назвал дружбу с ним «драгоценнейшим достоянием своей жизни». На шумных вечерах в доме Серовых всегда собиралось много людей, тут бывали те, кто, в сущности, «делал» тогдашнее русское искусство. Илья Репин, которому было суждено сыграть большую роль в жизни Серова, писал: «Исключительно огромной просвещённостью обладал весь тот круг, где Серову посчастливилось с детства вращаться. И то значение, какое имел для искусства его отец, и та среда, где жила его мать, - всё способствовало выработке в нём безупречного вкуса». 

      Мать художника  Валентина  Семёновна Серова (урождённая Бергман), тоже была незаурядной личностью.  Талантливая пианистка, она, познакомившись с будущим мужем и увлёкшись его педагогическими идеями, бросила консерваторию. Валентина Серова увлеклась революционными идеями «шестидесятников», читала запрещённую литературу и в жизни пыталась соответствовать «кодексу нигилистов».  

    «По Чернышевскому» пришлось пожить и маленькому Валентину. В 1871 году, после смерти А. Серова, Валентина Серова уехала учиться музыке в Мюнхен, определив сына в семью доктора О. Когана. Коганы, взяв с собой мальчика, переселились на хутор в смоленском имении Друцких (жена Когана была урождённой княжной Друцкой), где в течение года внедряли в жизнь практические идеи Чернышевского, изложенные им в романе «Что делать?». Внедряли не слишком успешно – в 1872 году они отправились в Мюнхен. Там Валентин «воссоединился» с матерью. 

    Обнаружив у сына явные художественные способности, Валентина Серова в 1874 году перебралась с ним в Париж, где в то время в пенсионерской командировке находился Репин. Он взялся руководить мальчиком. В том же году произошла одна важная встреча – в Риме В. С. Серова  познакомилась с известным меценатом С. И. Мамонтовым и получила от него приглашение посетить его подмосковное имение Абрамцево.  

    Летом следующего года она воспользовалась  этим приглашением, тем самым введя совсем юного Серова в Абрамцевский художественный кружок – этому кружку русское искусство обязано очень многим. Ранние успехи Серова тоже связаны с жизнью в Абрамцеве, где его учили такие знаменитости, как И. Репин, В. Васнецов, В. Поленов. Где, в конце концов, сама атмосфера подвигала его интенсивно развиваться. «Серов рос не по дням, а по часам», - свидетельствовал В. Васнецов.  

    В 1878 году И. Репин переселился в  Москву и снова стал заниматься с  Серовым. Летом 1880 года он взял с собой  подростка в поездку в Крым и на днепровские пороги, где он собирал материал для своих «Запорожцев». Осенью Репин, написав рекомендательное письмо, послал своего ученика в петербургскую Академию. Несмотря на то, что юноше было лишь пятнадцать лет, его в виде исключения приняли вольнослушателем. Серов попал в мастерскую легендарного П. Чистякова. Среди воспитанников Чистякова числились Репин, Поленов, Суриков и многие другие выдающиеся живописцы, но ни в ком он, по собственному признанию, не встречал такой универсальной одарённости, какой природа наградила Серова.  

    В Академии у Серова появились первые друзья. Ими стали М. Врубель и  В. Дервиз. В совместно снятой мастерской они зимой 1882-83 года писали натурщицу в стиле «Ренессанс». Вместе каждый вечер спешили в семейство тётки Серова, Аделаиды Семёновны Симонович. Зарождались романы. Врубель влюбился в Машу Симонович, послужившую моделью для серовской «Девушки, освещённой солнцем», Дервиз – в Надю Симонович, а Серов – в воспитанницу Симоновичей, Олю Трубникову. Два из этих романов завершились венчанием. Сначала женился Дервиз, а в январе 1889 года – Серов, считавшийся, впрочем, женихом О. Ф. Трубниковой с 1884 года.  

    «Трио»  вскоре распалось – Врубель и Дервиз оставили Академию, вслед за ними, в 1885 году, то же самое сделал Серов. Врубель уехал в Киев реставрировать древние росписи Кирилловской церкви, Дервиз купил имение в Тверской губернии и обосновался там. Серов же с тех пор оказался накрепко связан с Домоткановым.  

    Художника ждали первые успехи. Показанные на VIII периодической выставке, состоявшейся в Москве в декабре 1888 года, три его работы – «Девочка с персиками», «Девушка, освещённая солнцем» и «Заросший пруд. Домотканово» - возвестили о рождении нового самобытного мастера. Первая из них  удостоилась премии Московского общества любителей художеств, а вторую приобрёл для своего собрания П. Третьяков.  

    Зимой 1890 года Серов жил в мастерской Саввы Мамонтова, где судьба его вновь свела с Врубелем, тоже ставшим к тому времени активным участником Абрамцевского художественного кружка. Тогда же он близко сошёлся с К. Коровиным. Художники интенсивно общались, в этом общении открывая для себя немало нового. «Врубель шёл впереди всех, и до него было не достать», - говорил позже Серов. 

    С Коровиным же он сохранил дружбу на всю жизнь – они не однажды  отправлялись в совместные поездки, много работали рука об руку. Приятели в шутку называли их – Коров и Серовин.  

    Молодая семья Серовых, в которой вскоре появились дети, между тем, жила довольно стеснённо. Чтобы поправить положение, Серов с начала 1990-х годов принялся писать на заказ и быстро превратился в самого модного портретиста своего времени. Богатейшие люди стояли к нему в очередь, несмотря на то, что, по общему мнению, «писаться» у Серова было опасно – он не занимался украшательством моделей. «Эксклюзивным» его заказчиком стала императорская семья. Заказы художник не считал скучной работой и выполнял их с увлечением: «Заказ как-то  подстёгивает и поднимает энергию, - признавался он И. Грабарю, - а без него вконец обленишься».  

    На  исходе 1890-х годов к Серову пришла настоящая слава. С 1897 года он работал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества – сначала преподавателем натурного класса, а потом – портретного. Немногословный, замкнутый, серьёзный, абсолютно честный – Серов вызывал неизменное уважение. К его словам внимательно прислушивались. А. Бенуа называл его «совестью «Мира искусства», к основанию которого художник был причастен. «Мнением Серова, - свидетельствовал  М. Добужинский, - все очень дорожили и с ним считались как с неоспоримым авторитетом».  

    В 1905 году в Петербурге Серов увидел, как казаки разгоняли безоружную демонстрацию. Были убитые и раненые – жестокость правительства потрясла художника. «Его милый характер, - вспоминал Репин, - изменился: он стал угрюм, резок, вспыльчив и нетерпим». Серов встречал политических заключённых, выпущенных из Таганской тюрьмы, был на строительстве баррикад, участвовал в похоронах Баумана. Тогда же, в 1905 году, он в знак протеста сложил с себя звание академика живописи, а с Репиным, который уговаривал его не делать этого, разошёлся навсегда. На все просьбы писать царя он с тех пор отвечал отказом: «В этом доме я больше не работаю», - таковы слова телеграммы, отправленной им в ответ на одну из таких просьб. Позже художник покинул и Училище живописи, ваяния и зодчества, разгневанный тем, что до занятий в нём  - по указанию градоначальника - не допустили будущую знаменитость – скульптора А. Голубкину. 

    Осенью 1911 года заваленный работой Серов  поехал отдохнуть в Домотканово. Там, решив тряхнуть стариной, принял участие в игре в городки. Результатом  стал сильнейший сердечный приступ. Он вернулся в Москву. «Его бравурность меня смущает, - писала мать художника. – Невольно вспоминается отец, собиравшийся накануне в Индию». Материнское сердце не обманулось  в предчувствиях. Ранним утром  22 ноября (5 декабря – по новому стилю) 1911 года спешивший на портретный сеанс к Щербатовым Серов упал и умер от приступа стенокардии. Умер в самом расцвете творчества, в возрасте сорока шести лет.  

    Смерть  художника потрясла его современников. Преклонявшийся перед талантом мастера поэт В. Брюсов писал: «Серов был реалистом в лучшем значении этого слова. Он видел безошибочно тайную правду жизни, и то, что он писал, выявляло самую сущность явлений, которую другие глаза увидеть не умеют». 

    Часть II.

    Формирование и развитие стиля и техники Серова. 

    Творчество  Серова зеркально отразило эволюцию русской живописи рубежа веков: от реализма 1880-х годов, через довольно случайные искания 1890-х, к сознательному модернизму начала XX века. 

    Очень точно сказано об эпохе Серова: «Путь русской живописи за четверть века – это путь от «Девочки с персиками» до портрета Иды Рубинштейн». Так, особенно не задаваясь сверхзадачами, Серов стал символом важнейшего периода в истории русского изобразительного искусства.  

    Серову  было с чего начинать, природа отпустила  ему многое. Профессор П. Чистяков, у которого юный Серов учился в Академии, никогда не отличался нежным отношением к своим ученикам, прославившись умением ставить их в глупое положение и показывать им их полную художественную беспомощность. Но даже он признавался, что не встречал до Серова юноши с такой мерой всестороннего художественного постижения, какое было даровано ему практически от рождения: «и рисунок, и колорит, и светотень, и характерность, и чувство цельности – всё было у него, и было в превосходной степени».  

    Если  говорить об ученичестве Серова, то его можно условно разделить на три этапа.  

    Первый  этап – учёба у Репина. Она  была довольно незамысловата – Репин  «ставил» подростку натюрморты, разрешал работать рядом с собой, заставлял  копировать картины современников  – в том числе и свои собственные. Ранние этюды Серова, созданные рядом с Репиным, напоминают по стилистике работы учителя. Но чуть опека ослабевала, и Серов начинал писать в пику Репину, давая волю собственному воображению. Репин, при всём понимании ценности серовского дарования, часто его критиковал – даже и тогда, когда Серов давно «вырос» в большого художника. 

    Второй  этап – Академия, класс Чистякова. У профессора Чистякова, в отличие  от Репина, была своя «система» - самым  ярким порождением этой системы  стал Врубель, развивший и модернизировавший чистяковские принципы «лепки» формы посредством выявления планов. Внимательное отношение Серова к урокам Чистякова очевидно – во время академической учёбы он расстаётся с широким репинским мазком, в его работах появляется характерная мозаичность и яркость красок. 

    Наконец, последний этап – учёба у старых мастеров, которыми он очаровался в  своей заграничной поездке 1885 года и которых тогда увлечённо  копировал, пытаясь увидеть мир  их глазами. А такие опыты всматривания в мир через призму «чужого» взгляда для художников бывают необычайно полезны. 

    Каждый  новый этап не был тотальным отрицанием предшествовавшего. В сложившейся художественной системе Серова все эти уроки слились. Результатом же стало рождение нового художественного мироощущения – своеобразного серовского творчества. 

    Таким образом, Репин, Чистяков и старые мастера  – три главных источника художественного  стиля Серова. 

    Стоит упомянуть о ещё двух влияниях  - впрочем, общих для тогдашних молодых живописцев. Одно из них – Ж. Бастьен-Лепаж (1848-1884), которого Серов даже специально ездил смотреть в Париж. Возможно, именно через этого художника он опосредованно воспринял некоторые принципы импрессионистической живописи – «лицом к лицу» он с ней в молодости не встречался. Ещё одно пережитое влияние – шведский живописец А. Цорн (1860-1920) с его «швыряньем красок» на холст, с его широкой и несколько условной манерой. Всё это было творчески усвоено и переработано Серовым.  

    Отталкиваясь  от мрачной серьёзности своего времени, не умевшего улыбаться, Серов захотел лёгкости и радости. В 1887 году, накануне  рождения «Девочки с персиками», он писал из Италии своей невесте, Ольге Фёдоровне Трубниковой: «Я хочу таким быть – беззаботным, в нынешнем веке пишут всё тяжёлое, ничего отрадного. Я хочу, хочу отрадного, и буду писать только отрадное». 

      Вскоре в лице К. Коровина  он нашёл единомышленника, тоже  мечтавшего об «отрадном». Если  принято каждого художника связывать  с направлением, то это и было  серовским направлением. Хотя, по большому счёту, уместить Серова в каком-то одном направлении нельзя. Он одновременно был и передвижником, и «мирискусником», и никого это не удивляло, потому что все понимали, что истинный дух «гуляет, где хочет». А подлинность Серова ни у кого не вызывала сомнений.