Уголовно-правовые и криминологические аспекты взяточничества как коррупционного преступления

      Например, в 2003 году произошло резкое снижение количества зарегистрированных коррупционных преступлений, что связано, прежде всего, со значительным усечением перечня коррупционных преступлений, вместе с тем до настоящего времени, несмотря на ограниченный перечень коррупционных преступлений, произошел значительный рост их регистрации, который за последние четыре года увеличился почти в 2,5 раза [24].

      Так, в 2007 году по оконченным уголовным делам установлен размер материального вреда в размере 987 миллионов 216 тысяч тенге. Наибольший размер вреда причинен при совершении следующих преступлений: ст.307 УК РК – 451.451.000 тенге; ст.380 УК РК – 279.430.000 тенге; п. “г” ч.3 ст.176 УК РК – 70.082.000 тенге; п. “а” ч.3 ст. 193 УК РК – 60.935.000 тенге. Наименьший размер материального вреда установлен за получение взятки 1.347.000, который видимо, образовался как за счет предмета взятки, так и за последствия от незаконных действий взяткополучателя [24].

      Учитывая, что дела за получение взятки в  основной массе возбуждаются по заявлению  потерпевшего, а предмет взятки, являясь доказательством по делу, фактически не переходит в собственность взяткополучателя, то указанный размер в основном является следствием незаконных действий взяткополучателя.

      Следует отметить, что круг субъектов преступлений, связанных с коррупцией,  кроме лиц, уполномоченных на выполнение государственных функций и приравненных к ним, включает также физических и юридических лиц, осуществляющих подкуп должностных и иных лиц, уполномоченных на выполнение государственных функций или приравненных к ним, а равно предоставляющих им противоправно имущественные блага и преимущества. Распространение понятия коррупционного правонарушения на лиц, не связанных с выполнением государственных функций, имеет большое значение для профилактики и предупреждения этого опасного социального явления.

      Если  уголовный кодекс четко устанавливает критерии отнесения противоправных деяний к коррупционным преступлениям, то при квалификации преступлений, создающих условия для коррупции, отсутствует столь детальное регулирование.  Сложность определений в данном случае закономерна и вызвана трудностью предусмотреть все возможные жизненные ситуации недобросовестного использования служебных полномочий.

      Не  смотря на требования закона, на практике понятие коррупционного преступления зачастую сводится к взяточничеству. И как следствие упор необоснованно делается на борьбе с мздоимцами. При этом за кулисами остаются лица, небескорыстно назначившие нарушителя на «доходное место» и продвигавшие его по службе. В этом случае даже самое строгое наказание для лица, получившего взятку, не только не решает проблемы, но «расчищает» место и создает условия для новых коррупционных преступлений. Эффективное лечение этого опаснейшего социального заболевания возможно только на начальных стадиях, что и нашло свое отражение в законе. Возбуждение уголовных дел – это последнее звено длинной коррупционной цепи, а потому и не может быть основным методом борьбы с коррупцией.

      Для реального, конструктивного решения  проблемы особое значение приобретают  нормы закона, предусматривающие  ответственность за коррупционные преступления, создающие условия для коррупции, и связанные с противоправным получением благ и преимуществ лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций или приравненными к ним.

      В своем выступлении на Антикоррупционном  форуме НДП «Нур Отан» Президент Республики Казахстан Н.А.Назарбаев обозначил направления антикоррупционной политики и определил ее значение для государственного строительства: «Коррупция угрожает развитию нашего государства, его экономическому росту и политической стабильности… Правительство должно, наконец, конкретно определить, что является государственной функцией, а что только услугой. Услуги можно последовательно предавать в конкурентную среду. Отсутствие ясной грани между этими понятиями снижает эффективность госуправления, является одной из предпосылок для роста коррупционных проявлений».    Именно вознаграждения за «услуги» государственных чиновников сделали коррупцию бытовым, обыденным элементом повседневной жизни, а потому наиболее опасным ее проявлением [28].

      В этой связи Президент Республики Казахстан Н.А.Назарбаев указал на необходимость антикоррупционного просвещения населения. Осведомленность  общества в вопросах, связанных с  природой коррупции, знание основных понятий, понимание значения антикоррупционной борьбы,  осознание последствий даже самых «незначительных», на первый взгляд, коррупционных проявлений – одно из основных условий и первая ступень к искоренению столь опасного социального зла, каким является коррупция [28]. Огромная роль в деле антикоррупционного просвещения населения отводится судам. Открытость, работа со средствами массовой информации, публичные выступления судей с разъяснениями правовых аспектов антикоррупционной политики государства стали важной составляющей деятельности судов.  
 

    1.3 Соотношение взяточничества и коррупционного поведения 
 

    В сфере борьбы со взяточничеством  имеется ряд актуальных уголовно-политических проблем, связанных с совершенствованием законодательства и практики правоприменения. Их неотложность диктуется, в частности, актуальностью усиления противодействия криминальным проявлениям коррупции. В поисках решения этих проблем учеными рассматриваются возможности развития уголовно-правовых норм об ответственности за взяточничество, в связи с уточнением трактовки соответствующих понятий, таких как подкуп и провокация взятки, должностное вымогательство [46, с. 24].

    По  общему мнению практиков и ученых, уголовно-правовые средства борьбы со взяточничеством используются не достаточно эффективно [46, с. 75-78]. Этот вывод подтверждается, в частности, практикой назначения наказания за взяточничество. Так, не более одной пятой части выявленных взяточников осуждается к реальным мерам наказания. Нередко к ним применяются нормы уголовного законодательства, позволяющие применять наказание ниже низшего предела, предусмотренного санкциями соответствующих статей.

    Сложившаяся ситуация имеет определенное сходство с положением, имевшим место в конце 80-х годов. Еще тогда учеными был сделан вывод, что затруднения в практике применения норм о получении и даче взятки, выражающиеся, в частности, в недопустимо частом назначении наказаний ниже низшего предела, связаны с тем, что уголовным законодательством охватываются не разграниченные в законе виды деяний, которые наряду с общими признаками имеют и существенные особенности, предопределяющие различия в их общественной опасности [46, с. 25].

    Ужесточение либо смягчение наказаний за взяточничество в целом не приводит к устранению данного противоречия. Необходимо дифференцировать нормы о получении взятки, выделив  различные по своей общественной опасности деяния.

    В ходе дискуссий учеными было выдвинуто предположение, что ключевое значение для этой дифференциации имеет признак обусловленности взятки неправомерными действиями (бездействием) по службе [46, с. 51]. Как известно, данное предложение было воспринято разработчиками действующего Уголовного кодекса Республики Казахстан, предусмотревшими выделение норм о получении и даче взятки за незаконные действия (бездействие) в отдельные части соответствующих статей [46, с. 55]. Однако указанные виды взяточничества не были выделены в отдельные статьи. Кроме того; остались нереализованными другие предложения, в том числе о дифференциации в законодательстве норм о подарках, а также норм о должностном вымогательстве.

    Изучение  практики применения УК показывает, что  проблемы, связанные с дифференциацией норм о взяточничестве, продолжают оставаться актуальными (в известном смысле, даже обострились) и ждут своего решения. Наряду с этим в действующем Уголовном кодексе, предусматривалась ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа, с применением которой практики связывают значительные затруднения в работе по выявлению коррупции [46, с. 56].

    В ограничении понятия коррупции  взяточничеством реализуется опасность  развития государственной политики в этой сфере в том ошибочном  направлении, о котором ученые писали еще в начале 90-х годов. "Узкий подход" к определению коррупции дезориентирует политику государства по противодействию этому злу, поскольку одним из важнейших источников процветания коррупционеров, составляющих костяк слоя «новых казахов»в РК и других государствах с переходной экономикой, является расхищение бюджетных средств. Поэтому сегодня заслуживают особого внимания выводы тех исследователей, которые напоминают, что коррупционное поведение, не ограничиваясь взяточничеством, охватывает различные виды злоупотреблений должностных лиц, включая преступления против собственности (присвоения или растраты и другие) [46, с. 57].

    На  наш взгляд, невозможно обосновать ни в теоретическом, ни а практическом плане целесообразность разработки специального закона о борьбе со взяточничеством.

    Сведение  коррупции ко взяточничеству противоречит логике уголовного законодательства, в котором центральную роль в борьбе с криминальными проявлениями коррупции играет ст. УК. Она содержит общее родовое определение злоупотребления должностными полномочиями и одновременно служит резервной для случаев, когда должностной деликт не предусмотрен специальными статьями.

    В ст. УК определено, что злоупотребление  должностными полномочиями состоит в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности. Таким образом в законодательстве коррупционное правонарушение в сфере социального управления именуется злоупотреблением должностными полномочиями (должностным злоупотреблением).

    Когда в конце 80-х обосновывалась необходимость  дифференциации взяточничества по признаку правомерности или неправомерности  обусловленных взяткой действий (бездействия) по службе, то имелось в виду, что нормы об ответственности за дачу и получение взятки, обусловленной неправомерными действиями (бездействием) по службе, призваны предупреждать совершение должностным лицом неправомерных действий, сопряженных с принятием управленческих решений, противоречащих интересам службы, а нормы об ответственности за дачу и получение взятки, обусловленной правомерными действиями (бездействием) — взяточничество первого вида.

    Данный  анализ позволяет понять, что в  системе норм о должностных преступлениях  нормы о взяточничестве выполняют служебную (вспомогательную) функцию. В действующем законодательстве это подчеркивается, в частности, усилением ответственности за взятку-подкуп, а также выделением являющейся ее разновидностью взятки за попустительство.

    Практически во всех современных работах мы находим трактовку подкупа как взятки, которая была обещана или дана/получена до совершения обусловленного действия (бездействия) по службе, причем независимо от того правомерными или неправомерными действиями она была обусловлена [14-16].

    Данная  трактовка подкупа представляется ошибочной. В соответствии с традицией, которая существовала в дореволюционном  законодательстве, понятие подкупа тождественно понятию законодательства. И это не случайно. Как было показано выше, с выяснением существа подкупа связаны принципиальные вопросы определения места и роли (функции) норм о взяточничестве в системе норм о должностных преступлениях.

    Суть  вопроса о том, что подкупать  кого-либо можно только к совершению незаконных действий (бездействия) по службе, то есть тex, которые являются нарушением служебных обязанностей. Как метко подмечено одним из классиков, к выполнению своего служебного долга, т.е. к совершению правомерных действий (бездействия) по службе, чиновник уже "подкуплен" государством.

    Такое понимание подкупа мы находим и в международно-правовых документах. Например, в статье 1 Конвенции о борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при заключении международных коммерческих сделок, принятой в 1997 году, данное понятие определяется как "намеренное предложение, обещание или вручение любого неправомерного финансового или другого вознаграждения, непосредственно или через посредников, иностранному государственному должностному лицу, для этого должностного лица или для третьей стороны, с тем, чтобы это должностное лицо совершило или воздержалось от совершения действий, связанных с исполнением своих служебных обязанностей, с целью получения или сохранения коммерческого или иного неправомерного преимущества при ведении международной коммерческой деятельности" [47].

    Для современного уголовного законодательства приведенное понимание подкупа  не является новым. В то время как  в нормах о взяточничестве, предусмотренных УК РК, это понятие отсутствует, что и создает возможность его произвольной трактовки применительно ко взяточничеству, в нормах о преступлениях против правосудия мы находим его однозначную трактовку.

Например, в УК РФ содержание диспозиции статьи "Подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу" не позволяет усомниться в том, что законодатель понимает подкуп именно как склонение к совершению незаконных действий (бездействия). В данной статье речь идет о подкупе свидетеля, потерпевшего с целью дачи им ложных показаний либо эксперта в целях дачи им ложного заключения или ложных показаний, а равно переводчика с целью осуществления им неправильного перевода [48].

    Как нам представляется, негативные последствия "размывания" понятия подкупа  наиболее полно проявятся в коммерческих отношениях, когда стабилизируется новый рыночный сектор экономики и получат широкое применение нормы об ответственности за коммерческий подкуп, предусмотренные УК.

    Анализ  правовой природы норм о взяточничестве в целом и о подкупе (лиходательстве) в частности, в ходе указанного выше исследования привел нас к выводу о необходимости выделения в  отдельные статьи норм о даче-получении  взятки, сопряженной с подкупом, с одной стороны, и норм о даче-получении взятки за правомерные действия (бездействие) — с другой. При этом обоснованно, как представляется, предполагалось, что основным объектом посягательства для взяточничества первого вида выступает неподкупность как принцип службы должностного лица, а для второго вида — безмездность должностных действий для частных лиц (то есть осуществляемых "без мзды", вознаграждение должностного лица заключается в его содержании по службе). Было определено, что только взяточничество первого вида является собственно коррупционным поведением.