Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции

На деле эта государственная  власть была лишь паразитическим наростом на теле нации»… «Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества».

Маркс нарочно, как бы предвидя возможность извращения его взглядов, подчеркивает, что сознательным подлогом являются обвинения Коммуны в  том, будто она хотела уничтожить единство нации, отменить центральную  власть. Маркс нарочно употребляет  выражение «организовать единство нации», чтобы противопоставить сознательный, демократический, пролетарский централизм буржуазному, военному, чиновничьему.

5. УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРАЗИТА  – ГОСУДАРСТВА

Мы привели уже соответствующие  слова Маркса и должны дополнить  их.

…»Обычной судьбой нового исторического творчества — писал  Маркс — является то, что его  принимают за подобие старых и  даже отживших форм общественной жизни, на которые новые учреждения сколько-нибудь похожи. Так и эта новая Коммуна, которая ломает (bricht — разбивает) современную государственную власть, была рассматриваема, как воскрешение  средневековой коммуны… как союз мелких государств (Монтескье, жирондисты)…  как преувеличенная форма старой борьбы против чрезмерной централизации»…

…»Коммунальное устройство вернуло бы общественному телу все  те силы, которые до сих пор пожирал  этот паразитический нарост «государство», кормящийся на счет общества и задерживающий  его свободное движение»…

…»Коммунальное устройство привело бы сельских производителей под духовное руководство главных  городов каждой области и обеспечило бы им там, в лице городских рабочих, естественных представителей их интересов. Самое уже существование Коммуны  вело за собой, как нечто само собою  разумеющееся, местное самоуправление, но уже не в качестве противовеса  государственной власти, которая  теперь делается излишней».

«Уничтожение государственной  власти», которая была «паразитическим  наростом», «отсечение» ее, «разрушение» ее; «государственная власть делается теперь излишней» — вот в каких  выражениях говорил Маркс о государстве, оценивая и анализируя опыт Коммуны.

Все это писано было без  малого полвека тому назад, и теперь приходится точно раскопки производить, чтобы до сознания широких масс довести  неизвращенный марксизм.

Выводы, сделанные из наблюдений над последней великой революцией, которую пережил Маркс, забыли как  раз тогда, когда подошла пора следующих великих революций  пролетариата.

…»Разнообразие истолкований, которые вызвала Коммуна, и разнообразие интересов, нашедших в ней свое выражение, доказывают, что она была в высшей степени гибкой политической формой, между тем как все прежние  формы правительства были, по существу своему, угнетательскими.

Ее настоящей тайной было вот что: она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего, она была открытой, наконец, политической формой, при которой  могло совершиться экономическое  освобождение труда»…

«Без этого последнего условия коммунальное устройство было бы невозможностью и обманом»…

Утописты занимались «открыванием»  политических форм, при которых должно бы произойти социалистическое переустройство общества. Анархисты отмахивались от вопроса о политических формах вообще. Оппортунисты современной социал-демократии приняли буржуазные политические формы  парламентарного демократического государства за предел, его же не прейдешь, и разбивали себе лоб, молясь на этот «образец», объявляли анархизмом всякое стремление сломать эти формы.

Маркс вывел из всей истории  социализма и политической борьбы, что государство должно будет  исчезнуть, что переходной формой его  исчезновения (переходом от государства  к не-государству) будет «организованный  в господствующий класс пролетариат». Но открывать политические формы  этого будущего Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением  французской истории, анализом ее и  заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной машины.

И когда массовое революционное  движение пролетариата разразилось, Маркс, несмотря на неудачу этого движения, несмотря на его кратковременность  и бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло  оно.

Коммуна — «открытая наконец» пролетарской революцией форма, при  которой может произойти экономическое  освобождение труда.

Коммуна — первая попытка  пролетарской революции разбить  буржуазную государственную машину и «открытая наконец» политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое.

Мы увидим в дальнейшем изложении, что русские революции 1905 и 1917 годов, в иной обстановке, при  иных условиях, продолжают дело Коммуны  и подтверждают гениальный исторический анализ Маркса.

ГЛАВА V 
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОТМИРАНИЯ ГОСУДАРСТВА

1. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА  МАРКСОМ

Вся теория Маркса есть применение теории развития — в ее наиболее последовательной, полной, продуманной  и богатой содержанием форме  — к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о  применении этой теории и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма.

На основании каких  же данных можно ставить вопрос о  будущем развитии будущего коммунизма?

На основании того, что  он происходит из капитализма, исторически  развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом.

У Маркса нет ни тени попыток  сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс  ставит вопрос о коммунизме, как  естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической  разновидности, раз мы знаем, что  она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется.

Маркс прежде всего отметает прочь ту путаницу, которая Готской  программой вносится в вопрос о соотношении  государства и общества.

…»Современное общество —  пишет он — есть капиталистическое  общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или  менее свободное от примеси средневековья, более или менее видоизмененное особенностями исторического развития каждой страны, более или менее  развитое. Напротив того, «современное государство» меняется с каждой государственной  границей. В прусско-германской империи  оно совершенно иное, чем в Швейцарии, в Англии совершенно иное, чем в  Соедин. Штатах. «Современное государство» есть, следовательно, фикция.

Однако, несмотря на пестрое  разнообразие их форм, различные государства  различных цивилизованных стран  имеют между собой то общее, что  они стоят на почве современного буржуазного общества, более или  менее капиталистически развитого. У них есть поэтому некоторые  общие существенные признаки. В этом смысле можно говорить о «современной государственности» в противоположность тому будущему, когда отомрет теперешний ее корень, буржуазное общество.

Вопрос ставится затем  так: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами: какие  общественные функции останутся  тогда, аналогичные теперешним государственным  функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч  раз ни сочетать слово «народ»  со словом «государство», это ни капельки не подвинет его разрешения»…

Высмеяв таким образом  все разговоры о «народном  государстве», Маркс дает постановку вопроса и как бы предостерегает, что для научного ответа на него можно оперировать только твердо установленными научно данными.

Первое, что установлено  вполне точно всей теорией развития, всей наукой вообще, — и что забывали утописты, что забывают нынешние оппортунисты, боящиеся социалистической революции, — это то обстоятельство, что  исторически несомненно должна быть особая стадия или особый этап перехода от капитализма к коммунизму.

2. ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА  К КОММУНИЗМУ

…»Между капиталистическим  и коммунистическим обществом —  продолжает Маркс — лежит период революционного превращения первого  во второе. Этому периоду соответствует  и политический переходный период, и государство этого периода  не может быть ничем иным, кроме  как революционной диктатурой пролетариата…

Этот вывод покоится у  Маркса на анализе той роли, которую  играет пролетариат в современном  капиталистическом обществе, на данных о развитии этого общества и о  непримиримости противоположных интересов  пролетариата и буржуазии.

Раньше вопрос ставился так: чтобы добиться своего освобождения, пролетариат должен свергнуть буржуазию, завоевать политическую власть, установить свою революционную диктатуру.

Теперь вопрос ставится несколько  иначе: переход от капиталистического общества, развивающегося к коммунизму, в коммунистическое общество невозможен без «политического переходного  периода», и государством этого периода  может быть лишь революционная диктатура  пролетариата.

Каково же отношение этой диктатуры к демократии? Мы видели, что «Коммунистический Манифест»  ставит просто рядом два понятия: «превращение пролетариата в господствующий класс» и «завоевание демократии». На основании всего изложенного  выше можно точнее определить, как  изменяется демократия в переходе от капитализма к коммунизму.

В капиталистическом обществе, при условии наиболее благоприятного развития его, мы имеем более или  менее полный демократизм в демократической  республике. Но этот демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической  эксплуатации и всегда остается поэтому, в сущности, демократизмом для  меньшинства, только для имущих классов, только для богатых.

Свобода капиталистического общества всегда остается приблизительно такой же, какова была свобода в  древних греческих республиках: свобода для рабовладельцев.

Современные наемные рабы, в силу условий капиталистической  эксплуатации, остаются настолько задавленными нуждой и нищетой, что им «не до демократии», «не до политики», что  при обычном, мирном течении событий  большинство населения от участия  в общественно-политической жизни  отстранено.

Демократия для ничтожного меньшинства, демократия для богатых, вот каков демократизм капиталистического общества.

Маркс великолепно схватил  эту суть капиталистической демократии, сказав в своем анализе опыта  Коммуны: угнетенным раз в несколько  лет позволяют решать, какой именно из представителей угнетающего класса будет в парламенте представлять и подавлять их!

Но от этой капиталистической  демократии, — неизбежно узкой, тайком отталкивающей бедноту, а поэтому  насквозь лицемерной и лживой, —  развитие вперед не идет просто, прямо  и гладко, «ко все большей и  большей демократии», как представляют дело либеральные профессора и мелкобуржуазные  оппортунисты. Нет. Развитие вперед, т. е. к коммунизму, идет через диктатуру  пролетариата и иначе идти не может, ибо сломить сопротивление эксплуататоров капиталистов больше некому и иным путем нельзя.

А диктатура пролетариата, т. е. организация авангарда угнетенных в господствующий класс для подавления угнетателей, не может дать просто только расширения, демократии. Вместе с громадным  расширением демократизма, впервые  становящегося демократизмом для  бедных, демократизмом для народа, а не демократизмом для богатеньких, диктатура пролетариата делает ряд  изъятий из свободы по отношению  к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам.

Их мы должны подавить, чтобы  освободить человечество от наемного рабства, их сопротивление надо сломить  силой, — ясно, что там, где есть подавление, есть насилие, нет свободы, нет демократии.

Энгельс прекрасно выразил  это в письме к Бебелю, сказав, как вспомнит читатель, что «пролетариат нуждается в государстве не в  интересах свободы, а в интересах  подавления своих противников, а  когда можно будет говорить о  свободе, — не будет государства».

Демократия для гигантского  большинства народа и подавление силой, т. е. исключение из демократии, эксплуататоров, угнетателей народа, — вот каково видоизменение демократии при переходе от капитализма к  коммунизму.

Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда  капиталисты исчезли, когда нет  классов (т. е. нет различия между  членами общества по их отношению  к общественным средствам производства), — только тогда «исчезает государство  и можно говорить о свободе».

Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно  без всяких изъятий.

Выражение «государство отмирает»  выбрано очень удачно, ибо оно  указывает и на постепенность  процесса и на стихийность его. Только привычка может оказать и несомненно окажет такое действие, ибо мы кругом себя наблюдаем миллионы раз, как  легко привыкают люди к соблюдению необходимых для них правил общежития, если нет эксплуатации, если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восстание, создает необходимость подавления.