Тематическое и жанровое многообразие творчества С.Я. Маршака

Век не забуду, как он хохотал. Он снял очки, вытирал слезы, переводил дух - и  снова заливался смехом. Не совсем понимая, в чем дело, я смеялась вместе с ним - уж очень это было заразительно.

Отдышавшись, он сказал:

- Это  как в старом анекдоте: один  человек дал объявление: "Ищу  спутника для поездки за границу", и ранним утром его разбудил  бешеный звонок. Он испуганно открыл двери: оказывается, пришел человек - сказать, что он с ним не поедет...

- Вы  еще подумайте! - сказал мне С.Я.  на прощанье. И потом, при редких, но всегда хороших встречах, спрашивал: 

- Значит, не поедете?

Каждая  новая его книжка была радостью не только для моих детей, но и для меня.

"У  нас есть все маршаки", - говорила  моя маленькая дочка о детских  книжках, а сын моей приятельницы, уговаривая мать пойти с ним  в зоосад, на ее слова: "Да  ты же всех видел!" - возразил: "А Маршака?"

Много лет С.Я. был с нами - и с детьми и со взрослыми - только в своих  книгах. В короткие приезды в Москву я его почти не встречала.

Во время  войны, на Севере, со стен на нас смотрели плакаты с подписями Маршака, в газетах мы читали его стихи. В Интерклубе, куда приходили моряки со всех концов света, я пыталась (конечно, прозой!) переводить на английский хлесткие строки Маршака, вроде:

Рада мама, счастлив папа. 
Фрица приняли в гестапо, -

и радовалась, когда мои слушатели смеялись, - значит, дошло!

Всякий, кто работал с Маршаком, помнит, какой это был "запойный" человек. Его немыслимо было оторвать от стола, заставить вовремя пообедать, отдохнуть, уж не говорю - пойти погулять. Ежедневно мы сидели до позднего вечера, почти без перерывов. Сначала я читала вслух каждый сонет по-английски, потом - перевод. Потом - все варианты, сравнивая строку за строкой, выбирая лучшую по звучанию, по близости к тексту. С.Я. очень любил слушать свои стихи со стороны: впоследствии, уже в Москве, работая над Бернсом, я прочла ему все переводы, наверно, раз пять-шесть, причем при каждом варианте хотя бы одного слова, одной строки он требовал, чтобы ему читали все стихотворение с начала до конца.

Весной 1963 года я была в Шотландии. Уже  с 1953 года по настоянию Самуила Яковлевича я занималась биографией Бернса и переводами его великолепной прозы. В 1954 году в "Новом мире" была опубликована подборка писем и дневниковых записей Бернса - "Бернс о себе" - по книге шотландского художника Гендерсона, с большими дополнениями. К двухтомнику переводов Маршака из Бернса, где было множество новых стихов, С.Я. буквально заставил меня написать большую вступительную статью. И наконец, после нескольких публикаций в журналах, к 200-летию со дня рождения Бернса, в 1959 году, вышла моя книга "Роберт Бернс" (издательство "Молодая гвардия", серия "Жизнь замечательных людей").

На двухтомнике  со вступительной статьей С.Я. написал  мне:

Спасибо Вам  за вашу прозу.  
Она, подобно паровозу,  
Легко везет тяжелый груз  
Стихов шотландских в наш Союз.

А на моей книге, которую мы вместе подарили моей дочери, написано:

Пусть увидит Маргарита,  
Как отлично ездит Рита  
Не в абрамцевском вагоне,  
А в Шотландии, на пони.

Но в  Шотландию я попала только через  три года.

Пригласил меня Эмрис Хьюз, депутат парламента от Эйршира. Этот округ так и называется Burns Country - родина Бернса.

Эмрис Хьюз - "Амвросий Иванович", как  его окрестил Маршак, - и его жена Марта ("Марфа Петровна") были связаны  с С.Я. многолетней дружбой. Они  часто гостили у него в Москве и в Ялте, а в 1955 году в старинном доме Хьюзов, в шотландском поселке Камноке, гостила советская делегация, приехавшая на юбилей Федерации клубов имени Бернса, - С.Я. был почетным президентом этой Федерации.

И когда  я приехала в Камнок, меня поместили "в комнате Маршака".

В течение  двух недель, что я провела в  Шотландии, Маршак был рядом со мной. В Доме-музее Бернса стояли все  его переводы, в книги записей  его рукой были вписаны строки стихов, добрые пожелания. На фермах, где  жил Бернс и где теперь живут  правнуки и праправнуки его земляков, при одном упоминании о "мистере Маршаке" люди начинали улыбаться, кивать головой, говорить всякие хорошие слова "о добром русском джентльмене". В дамфризской таверне "Глобус", где сохранилась в неприкосновенности комната, куда приезжал Бернс со своей фермы, хозяйка таверны "Ма Браун", указывая на высокое кресло, сказала, что "в этом кресле любил сидеть "Рабби Бернс", а последним тут сидел "человек, сделавший Бернса русским, - мистер Маршак".

Все, кто  встречал С.Я. на бернсовских торжествах, вспоминали его великолепную речь на банкете в Эдинбурге. Во всех газетах огромными буквами напечатали заключительные слова этой речи: цитируя Бернса, попросившего перед смертью, чтобы дамфризские волонтеры - "эти горе-вояки" - не палили над его могилой, Маршак сказал: "И не позволяйте всем горе-воякам палить над миром!"

Как всегда, слишком поздно начинаешь сожалеть, что не записывала все, о чем приходилось  говорить с С.Я. А потом находишь в столе торопливо исчерканную  страничку и не сразу понимаешь, в чем дело: наверху - "не аккумулятор, а генератор...", потом - выписки из газетной статьи, где какой-то молодой поэт поучает своих сверстников, дальше - в кавычках: "людьми пренебрегать нельзя, надо питаться ими" - и пометка: "записано на собрании тогда-то...". А внизу - приписка: "для С.Я. - о молодых поэтах".

...Осень  1962 года. Самуил Яковлевич готовит  статью о современных молодых  поэтах - она вышла в "Новом  мире" уже без него.

Он читал  мне черновик, и я рассказала ему  о том, как один молодой поэт, уговаривая своих коллег обязательно ездить и "набираться впечатлений", с наивностью мало сведущего в технике человека все время обыгрывал слово "аккумулятор" и "зарядиться - разрядиться". В общем, по его словам, выходило, что поэт - какой-то аккумулятор впечатлений, причем ездить за ними надо подальше, а если перестать ездить, то душа потеряет свой заряд (или даже "потенциал"?) и окажется пустой. Тогда надо опять ехать - и опять заряжаться. И тут же я рассказала С.Я., как об этом же говорил на собрании один довольно известный сочинитель песен, убеждая всех, что людьми надо питаться".

Мы посмеялись, и вдруг С.Я. очень серьезно сказал: "Но поэт ведь не аккумулятор, а генератор! Он РОЖДАЕТ, генерирует тепло, свет, свой мир... Голубчик, вы мне найдите эту статью, выпишите из нее эти слова - пригодятся..."

И сейчас, вспоминая все те милые мелочи, о которых написано здесь, я подумала: сколько еще нужно вспомнить, сколько забыто и упущено.

Но мне  кажется, что из многих воспоминаний, собранных в этой книге, создастся очень цельный образ Маршака - человека необычайно щедрой и широкой души, в которой "генерировалось" столько тепла и света, что люди до сих пор чувствуют это тепло, эту ласку...

Три поколения  выросли на детских стихах Маршака. Его непревзойденные по изобретательности, точности и красоте переводы, его тихая, мудрая лирика и емкая, лаконичная и четкая проза навсегда вошли в русскую литературу.

А для  всех, кто его знал, он останется  одним из лучших примеров беспощадной  строгости к себе, неутомимого трудолюбия, непоколебимой веры в то хорошее, что заложено в человеке, и неистощимого, веселого, молодого лукавства, которое пробивалось в самые серьезные минуты и осталось в памяти друзей в виде надписей на книгах. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Примечания 

1. О, Рита Райт, я - ваш рыцарь, хотя и без копья, О, Рита Райт, ваши глаза сияют, они нежны, как росистый воздух.  

4. Стихи для  детей («Детки в клетке»),(«Сказка о глупом 
мышонке»),(«Сказка об умном мышонке»), «Почта», «Вот такой рассеянный», «Пожар», «Багаж»

Детки в клетке

 

Тигрёнок

Эй, не стойте слишком  близко - 
Я тигрёнок, а не киска!

Слон

Дали туфельки слону. 
Взял он туфельку одну 
И сказал: - Нужны пошире, 
И не две, а все четыре!

Зебры

Полосатые лошадки, 
Африканские лошадки, 
Хорошо играть вам в прятки 
На лугу среди травы! 
 
Разлинованы лошадки, 
Будто школьные тетрадки, 
Разрисованы лошадки 
От копыт до головы.

Жираф

Рвать цветы  легко и просто 
Детям маленького роста, 
Но тому, кто так высок, 
Нелегко сорвать цветок!

Совята

Взгляни на маленьких  совят - 
Малютки рядышком сидят. 
Когда не спят, 
Они едят. 
Когда едят, 
Они не спят.

Пингвин

Правда, дети, я  хорош? 
На большой мешок похож. 
 
На морях в былые годы 
Обгонял я пароходы. 
 
А теперь я здесь в саду 
Тихо плаваю в пруду.

Лебедёнок

Отчего течёт  вода 
С этого младенца? 
Он недавно из пруда, 
Дайте полотенце!

Страусёнок

Я - страусёнок молодой, 
Заносчивый и гордый. 
Когда сержусь, я бью ногой 
Мозолистой и твердой. 
 
Когда пугаюсь, я бегу, 
Вытягиваю шею. 
А вот летать я не могу, 
И петь я не умею.

Обезьяна

Приплыл по океану 
Из Африки матрос, 
Малютку обезьяну 
В подарок нам привёз. 
 
Сидит она, тоскуя, 
Весь вечер напролёт 
И песенку такую 
По-своему поёт: 
 
"На дальнем жарком юге, 
На пальмах и кустах 
Визжат мои подруги, 
Качаясь на хвостах. 
 
Чудесные бананы 
На родине моей. 
Живут там обезьяны 
И нет совсем людей". 

Белые медведи

У нас просторный водоём. 
Мы с братом плаваем вдвоём. 
 
Вода прохладна и свежа. 
Её меняют сторожа. 
 
Мы от стены плывем к стене 
То на боку, то на спине. 
 
Держись правее, дорогой.

Не задевай меня ногой!

Эскимосская собака

На прутике - записка: 
"Не подходите близко!" 
 
Записке ты не верь - 
Я самый добрый зверь. 
 
За что сижу я в клетке, 
Я сам не знаю, детки.

Собака  динго

Нет, я не волк и не лиса. 
Вы приезжайте к нам в леса, 
И там увидите вы пса - 
Воинственного динго. 
 
Пусть вам расскажет кенгуру, 
Как в австралийскую жару 
Гнал по лесам его сестру 
Поджарый, тощий динго. 
 
Она в кусты - и я за ней, 
Она в ручей - и я в ручей, 
Она быстрей - и я быстрей, 
Неутомимый динго. 
 
Она хитра, и я не прост, 
С утра бежали мы до звёзд, 
Но вот поймал её за хвост 
Неумолимый динго. 
 
Теперь у всех я на виду, 
В зоологическом саду, 
Верчусь волчком и мяса жду, 
Неугомонный динго.

Верблюд

Бедный маленький  верблюд: 
Есть ребёнку не дают. 
Он сегодня съел с утра

Только два  таких ведра!

Где обедал воробей

- Где обедал, воробей? 
- В зоопарке у зверей. 
 
Пообедал я сперва 
За решёткою у льва. 
 
Подкрепился у лисицы. 
У моржа попил водицы. 
 
Ел морковку у слона. 
С журавлём поел пшена. 
 
Погостил у носорога, 
Отрубей поел немного. 
 
Побывал я на пиру 
У хвостатых кенгуру. 
 
Был на праздничном обеде 
У мохнатого медведя. 
 
А зубастый крокодил 
Чуть меня не проглотил. 
 

Сказка  о глупом мышонке 

Пела ночью  мышка в норке: 
- Спи, мышонок, замолчи! 
Дам тебе я хлебной корки 
И огарочек свечи.

Отвечает ей мышонок: 
- Голосок твой слишком тонок. 
Лучше, мама, не пищи, 
Ты мне няньку поищи!

Побежала мышка-мать, 
Стала утку в няньки звать: 
- Приходи к нам, тётя утка, 
Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку  утка: 
- Га-га-га, усни, малютка! 
После дождика в саду 
Червяка тебе найду.

Глупый маленький  мышонок 
Отвечает ей спросонок: 
- Нет, твой голос нехорош. 
Слишком громко ты поёшь!

Побежала мышка-мать, 
Стала жабу в няньки звать: 
- Приходи к нам, тётя жаба, 
Нашу детку покачать.