Пушкин
(Александр Сергеевич) - величайший
русский поэт, родился 26 мая 1799 года,
в четверг, в день Вознесения Господня,
в Москве, на Немецкой улице. О своих
предках по отцу он пишет в 1830 - 1831
годах: "Мы ведем свой род от прусского
выходца Радши или Рачи (мужа честна,
говорит летописец, т. е. знатного, благородного),
въехавшего в Россию во время княжения
св. Александра Ярославича Невского...
Имя предков моих встречается поминутно
в нашей истории. В малом числе знатных
родов, уцелевших от кровавых опал царя
Иоанна Васильевича Грозного, историограф
именует и Пушкиных. Григорий Гаврилович
(ошибка: надо читать Гаврило Григорьевич)
Пушкин принадлежал к числу самых замечательных
лиц в эпоху самозванцев. Другой Пушкин,
во время междуцарствия, начальствуя отдельным
войском, один с Измайловым, по словам
Карамзина, сделал честно свое дело.
Четверо
Пушкиных подписались под грамотой
об избрании на царство Романовых, а
один из них, окольничий Матвей Степанович
- под соборным деянием об уничтожении
местничества (что мало делает чести
его характеру). При Петре Первом сын его,
стольник Федор Матвеевич, уличен был
в заговоре против государя и казнен вместе
с Цыклером и Соковниным. Прадед мой, Александр
Петрович, был женат на меньшой дочери
графа Головина, первого андреевского
кавалера. Он умер весьма молод, в припадке
сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся
в родах. Единственный сын его, Лев Александрович,
служил в артиллерии и в 1762 году, во время
возмущения, остался верен Петру III. Он
был посажен в крепость, где содержался
два года. С тех пор он уже в службу не вступал,
а жил в Москве и в своих деревнях. Дед
мой был человек пылкий и жестокий. Первая
жена его, урожденная Воейкова, умерла
на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму
за мнимую или настоящую ее связь с французом,
бывшим учителем его сыновей, и которого
он весьма феодально повесил на черном
дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина,
довольно от него натерпелась. Однажды
он велел ей одеться и ехать с ним куда-то
в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала
себя нездоровой, но не смела отказаться.
Дорогой она почувствовала муки. Дед мой
велел кучеру остановиться, и она в карете
разрешилась чуть ли не моим отцом. Родильницу
привезли домой полумертвую и положили
на постель всю разряженную и в бриллиантах.
Все это знаю я довольно темно. Отец мой
никогда не говорил о странностях деда,
старые слуги давно перемерли" (изд.
литературного фонда, V, 148 - 149). Отец поэта,
Сергей Львович (1771 - 1848), как и старший
брат его, поэт Василий
Львович
(1770
- 1830), не имел по характеру ничего общего
с дедом. Получив блестящее по тому времени
образование, т. е. овладев не только французской
прозаической речью, но и стихом, и поглотив
все выдающееся во французской литературе
XVII и XVIII веков, он на всю жизнь сохранил
страсть к легким умственным занятиям
и к проявлению остроумия и находчивости
во всяких jeux de societe; за то также всю жизнь
он оказывался неспособным к практическому
делу. Он был в малолетстве записан в Измайловский
полк, потом при Павле переведен в гвардейский
егерский и очень тяготился несложными
обязанностями гвардейского поручика.
Женившись в ноябре 1796 года, он подал в
отставку и стал пользоваться совершенной
свободой, сперва в Петербурге, где 20 декабря
1797 года родился у него первый ребенок
- дочь Ольга (впоследствии Павлищева),
а потом (с 1799 года) в Москве и в подмосковном
имении своей тещи, сельце Захарове. Управление
домом он всецело предоставил жене, a заведование
имениями - управляющим и приказчикам,
которые обкрадывали его и разоряли мужиков.
Сергей
Львович терпеть не мог деревни,
если она не походила на подгородную
дачу; проживая в собственных имениях
(в иные, впрочем, он никогда и не заглядывал),
он проводил все время у себя в кабинете
за чтением. Дома вспыльчивый и раздражительный
(когда обстоятельства принуждали его
заняться детьми или хозяйством), он при
гостях делался оживленным, веселым и
внимательным. По выражению Анненкова,
у него не было времени для собственных
дел, так как он слишком усердно занимался
чужими. Он до старости отличался пылким
воображением и впечатлительностью, доходившей
до смешного. Обыкновенно расточительный
и небрежный в денежных делах, он временами
становился мелочно расчетливым и даже
жадным. Он был способен острить у смертного
одра жены - зато иногда от пустяков разливался
в слезах. Никому не мог он внушить страха,
но зато никому не внушал и уважения; приятели
любили его, а собственным детям, когда
они подросли, он часто казался жалким
и сам настойчиво требовал от них, чтобы
они опекали его, как маленького ребенка.
Его любимая поговорка "que la volonte du ciel
soit faite" вовсе не была выражением искренней
веры и готовности подчиниться воле Провидения,
а только фразой, которой он прикрывал
свой эгоистический индифферентизм ко
всему на свете. Мать Пушкина, Надежда
Осиповна Ганнибал (1775 - 1836), была на 4 года
моложе мужа. Основателем ее фамилии был
"арап Петра Великого", абиссинский
князек, Абрам
Петрович Ганнибал
(см. VIII, 87). Он умер в 1781 году генерал-аншефом
и александровским кавалером, оставив
7 человек детей и более 1400 душ. Это была
"мягкая, трусливая, но вспыльчивая
абиссинская натура", наклонная "к
невообразимой, необдуманной решимости"
(Анненков "Пушкин в Александровскую
эпоху", стр. 5). Сыновья его унаследовали
его вспыльчивость; крепостных людей,
возбудивших их гнев и ими наказанных,
"выносили на простынях". Двое из
них, Иван и Петр (которого поэт посетил
в его деревне в 1817 году; см. изд. фонда,
V, 22), достигли высоких чинов, но при этом
Петр писал совсем безграмотно. Третий
брат, родной дед поэта (он же Осип, он же
и Януарий), женатый на дочери тамбовского
воеводы Пушкина, Марье Алексеевне, женился,
говорят, вторично, подделав свидетельство
о смерти жены. Марья Алексеевна жаловалась
государыне, и права ее были восстановлены.
Она жила в селе Захарове, со своей дочерью
Надеждой, под покровительством своего
шурина и крестного отца дочери - Ивана
Абрамовича Ганнибала, строителя Херсона
и наваринского героя. Марья Алексеевна
была добрая женщина и прекрасная хозяйка
деревенского старорусского склада, но
дочь свою она избаловала порядком, "что
сообщило нраву молодой красивой креолки,
как ее потом называли в свете, тот оттенок
вспыльчивости, упорства и капризного
властолюбия, который замечали в ней позднее
и принимали за твердость характера"
(Анненков).
Мужа
своего Надежда Осиповна настолько
забрала в руки, что он до старости
курил секретно от нее; к детям
и прислуге бывала непомерно сурова
и обладала способностью "дуться"
на тех, кто возбудил ее неудовольствие,
целыми месяцами и более (так, с сыном Александром
она не разговаривала чуть не целый год).
Хозяйством она занималась почти так же
мало, как и муж, и подобно ему страстно
любила свет и развлечения. Когда Пушкины
переехали в Петербург, дом их "всегда
был наизнанку: в одной комнате богатая
старинная мебель, в другой - пустые стены
или соломенный стул; многочисленная,
но оборванная и пьяная дворня с баснословной
неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими
клячами и вечный недостаток во всем, начиная
от денег до последнего стакана". Приблизительно
такова же была их жизнь и в Москве, но
там это не в такой степени бросалось в
глаза: многие состоятельные дворянские
семьи жили подобным образом. Пушкины
отличались от других только большей,
так сказать, литературностью; в этом отношении
тон давал Сергей Львович, который и по
собственной инициативе, и через брата
Василия был в дружбе со многими литераторами
и тогдашними умниками; в его доме даже
камердинер сочинял стихи. В раннем детстве
Александр Пушкин не только не представлял
ничего выдающегося, но своей неповоротливостью
и молчаливостью приводил в отчаяние мать
свою, которая любила его гораздо меньше,
нежели сестру его, Ольгу, и младшего брата,
Льва (1806 - 1852). Когда принимались слишком
энергично исправлять его характер и манеры,
он убегал к бабушке Марье Алексеевне
Ганнибал (после замужества дочери она
поселилась с Пушкиными) и прятался в ее
рабочую корзинку, где его уже не смели
тревожить. Бабушка была первой наставницей
Пушкина в русском языке; от нее же, вероятно,
наслушался он рассказов о семейной старине.
Памятник
Я
памятник себе воздвиг нерукотворный,
К
нему не зарастет народная тропа,
Вознесся
выше он главою непокорной
Александрийского
столпа.
Нет,
весь я не умру — душа в заветной
лире
Мой
прах переживет и тленья убежит —
И
славен буду я, доколь в подлунном
мире
Жив
будет хоть один пиит.
Слух
обо мне пойдет по всей Руси великой,
И
назовет меня всяк сущий в ней
язык,
И
гордый внук славян, и финн, и ныне
дикой
Тунгус,
и друг степей калмык.
И
долго буду тем любезен я народу,
Что
чувства добрые я лирой пробуждал,
Что
в мой жестокий век восславил
я свободу
И
милость к падшим призывал.
Веленью
божию, о муза, будь послушна;
Обиды
не страшась, не требуя венца,
Хвалу
и клевету приемли равнодушно
И
не оспоривай глупца.
1836
Узник
Сижу
за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный
в неволе орел молодой,
Мой
грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую
пищу клюет под окном,
Клюет,
и бросает, и смотрит в окно,
Как
будто со мною задумал одно.
Зовет
меня взглядом и криком своим
И
вымолвить хочет: «Давай, улетим!
Мы
вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда,
где за тучей белеет гора,
Туда,
где синеют морские края,
Туда,
где гуляем лишь ветер... да я!..»
1822
Молитва
Отцы
пустынники и жены непорочны,
Чтоб
сердцем возлетать во области
заочны,
Чтоб
укреплять его средь дольных
бурь и битв,
Сложили
множество божественных молитв;
Но
ни одна из них меня не умиляет,
Как
та, которую священник повторяет
Во
дни печальные Великого поста;
Всех
чаще мне она приходит на уста
И
падшего крепит неведомою силой:
Владыко
дней моих!
Дух
праздности унылой,
Любоначалия,
змеи сокрытой сей,
И
празднословия не дай душе моей.
Но
дай мне зреть мои, о Боже, прегрешения.
Да
брат мой от меня не примет осуждения,
И
дух смирения, терпения, любви
И
целомудрия мне в сердце оживи.
1836
На
тему: А.С.Пушкин
Выполнила:
?
Проверила:
?
Самарканд
- 2011