Представительство в суде

В частности, понятие и  сущность представительства в гражданском  праве отдельные цивилисты рассматривали  через призму договора доверенности в гражданском праве. Например, Д.И. Мейер писал: «Договор доверенности, называемый также поручением, препоручением, представляет собой юридическое отношение, в котором одно лицо обязывается быть представителем другого по какому-либо гражданскому действию».^[14] Существо же договора доверенности автор видел в том, что «он исключительно направляется к установлению представительства». В связи с этими положениями возникает ряд вопросов: есть ли что-либо общее между договором доверенности и представительства; как они соотносятся; не является ли договор доверенности составной частью представительства, формой его юридического выражения?

Прежде всего, следует  сказать, что в гражданском праве  доверенность на осуществление представительства (гражданского действия) действительно  связана со многими сделками: купли-продажи, дарения, займа и т.д., т.е. с гражданскими правоотношениями, регулируемыми материальным правом.

В системе же такого рода договоров доверенность поручительства и представительства занимает особое место ввиду того, что она относится  не только к материальному, но и процессуальному  праву. Более того, изначально представительство  появилось как институт судопроизводства, процесса. В связи с этим предметом  представительства всегда была деятельность поверенного в суде при разрешении тяжбы.

Все это позволяет проследить различие и единство между доверенностью  на представительство в гражданском  праве и представительством в  гражданском процессе, судопроизводстве. В первом случае доверенность дает право поверенному совершать  гражданские действия, составляющие содержание представительства. А доверенность выступает только как форма, в  которую облекаются полномочия поверенного.

Во втором доверенность уполномочивает представителя на совершение процессуальных действий в суде от имени и вместо стороны, опираясь при этом и на гражданско-правовые нормы и правоотношения. Следовательно, представительство в гражданском  праве и представительство в  гражданском процессе связывает  единый критерий, выражающийся в совершении юридически значимых действий.

Более того, в институте  представительства в гражданском  процессе диалектически сочетаются как материально-правовые, так и  процессуально-правовые начала. Благодаря  этому институт представительства  является межотраслевым, опираясь на нормы  двух тесно взаимосвязанных отраслей законодательства и права: гражданского и гражданско-процессуального.

Что же касается доверенности на представительство, то этот юридический  документ представляет собой форму, в которую облекаются полномочия поверенного, с одной стороны, на совершение сделок, а с другой –  на представительство стороны гражданского процесса в суде.

В настоящее время в  российской цивилистической науке  можно выделить несколько дефиниций  процессуально-правового представительства  и его названий, сформулированных в течение последних почти  пятидесяти лет с учетом правовых регламентаций, достижений теории и  практики.

Так, И.М. Ильинская и Л.Ф. Лесницкая понятие представительства в гражданском процессе раскрывали через субъектный и деятельностный факторы как совершение от имени и в интересах представляемого (стороны, третьего лица) ряда процессуальных действий, направленных на убеждение суда в правильности заявленного требования или возражения против него, на доказывание обоснованности позиции представляемого им лица.^[15]

Такой же подход к формулированию понятия судебного представительства  проявляет и А.Ф. Клейнман. «Судебное представительство, – писал он, – в советском гражданском процессе есть выполнение от имени и в интересах сторон или третьих лиц процессуальных действий уполномоченным лицом».^[16]

Субъектно-деятельностный подход к понятию представительства  проявляли и другие процессуалисты. Формулируя его, М.А. Викут пишет: «Процессуальным представительством признается совершение одним лицом в пределах предоставленных ему полномочий процессуальных действий от имени и в интересах другого лица, участвующего в деле».^[17]

Иной подход к пониманию  представительства характерен для  дефиниции, сформулированной А.А. Мельниковым. «Институт судебного представительства, есть регламентированные нормами гражданского процессуального законодательства права сторон и других участвующих в деле лиц поручать ведение дела, осуществление части или всех субъективных прав и обязанностей указанным в законе дееспособным лицам».^[18]

Анализ приведенных определений  представительства позволяет обратить внимание, как на единство, так и  на противоположность их содержания, элементов и названия.

Во-первых, во всех дефинициях представительство увязывается  с деятельностью в суде лиц, уполномоченных на то сторонами или третьими лицами.

Во-вторых, осуществление  представителем субъективных прав и  обязанностей доверителя происходит только в пределах, определенных доверителем.

В-третьих, выполняя свои обязанности, представитель вступает в процессуальные правоотношения, как с доверителем, так и с судом. Эти отношения  опосредуются процессуальным правом,^[19] но не только с доверителем и судом, а и с другими субъектами гражданского процесса.

В-четвертых, представительство  в гражданском праве и представительство  в гражданском процессе тесно  между собой связаны, а в единстве образуют междисциплинарный цивилистический  институт представительства, сохраняя свою отраслевую самостоятельность  и особенности.

В-пятых, в гражданском  процессуальном законодательстве и  науке гражданского процессуального  права сосуществуют различные названия представительства. Как прежде, так  и в настоящее время российское процессуальное законодательство сохраняет  постоянство в названии представительства, именуя его «представительство в  суде».

В доктрине российского гражданского процессуального права в последние  пять десятилетий используется широкий  спектр названий представительства: от совпадающих с названием его  в законодательстве до различных  наименований, не опирающихся на правовые предписания. Например, судебное представительство (И.М. Ильинская, Л.Ф. Лесницкая);^[20] судебное представительство в советском гражданском процессе (А.Ф. Клейнман). Последнее наименование внутренне противоречиво, ибо содержит две составные представительства: судебное и в гражданском процессе. Здесь первое выступает как часть целого – представительства в гражданском процессе, составной частью которого является и судебное представительство.

Представительство же в гражданском  процессе – это институт российского  гражданского процессуального права, в то время как представительство  в суде таким универсализмом не обладает. Итак, судебное представительство –  это часть процессуального представительства. Первое дает право представлять интересы стороны только в суде, в то время  как второе позволяет действовать  и до суда (предъявить иск, собирать материалы, консультировать стороны  и т.д.). В науке гражданского процесса на столь существенное различие не всегда обращают внимание. Более того, зачастую употребляют как синонимы выражения «институт представительства  в судебном разбирательстве» и «институт  представительства в гражданском  процессе».

Это неверно и искажает природу, сущность и значение межотраслевого института представительства, обладающего  универсальным характером по многим параметрам, например, таким, как взаимосвязь  со статусом личности в гражданском  судопроизводстве, охраной ее имущественных  и неимущественных прав и интересов, свободой обращения за судебной защитой, используя для данной цели юристов, обладающих профессиональной подготовкой  и опытом оказания квалифицированной  юридической помощи сторонам гражданского процесса, третьим лицам, участвующим  в нем.

Из множества имеющихся  в науке гражданского процессуального  права дефиниций представительства  в гражданском процессе или судебного  представительства понятие его  с институтом права увязывают  только немногие ученые-юристы, например А.А. Мельников.

Так, определение им представительства  характерно тем, что представительство  трактуется как институт гражданского процессуального права, а также  нетрадиционным подходом к включению  в него соответствующих слагаемых: прав сторон поручать ведение дела (практический аспект. – Прим. авт.); частичное или полное осуществление  представителем – дееспособным лицом  прав и обязанностей. Отсюда следует, что по объему реализуемых субъективных прав и обязанностей представительство  может быть частичным или полным.^[21]

При рассмотрении представительства  в гражданском процессе теоретики  и практики не рассматривают природы  названного института права, хотя это  важно как с научной, так и  практической точек зрения. В связи  с этим становится необходимым рассмотреть  два аспекта природы представительства: понятийный и сущностный.

Первый аспект природы  представительства может быть раскрыт  через его предназначение как  института права. В данном отношении  многие правоведы, не употребляя термина  «природа представительства», тем не менее касаются ее. Так, польский исследователь  С. Янчевский утверждает, что с древнейших времен представительство есть не что иное, как посредничество. По-видимому, наличие посредничества в процессуальном представительстве отрицать нельзя, поскольку представитель одновременно является выразителем и защитником интересов доверителя по отношению к другой стороне судопроизводства, участвующим в нем третьим лицам и суду как органу правосудия.

Однако стройность рассматриваемой  концепции природы процессуального  представительства нарушается тем, что представитель в гражданском  процессе может полностью заменить доверителя, отстаивая его частные  интересы. И тогда возникает вопрос: между кем и кем выступает  посредником представитель, полностью  замещающий доверителя? Ответ очевиден: посредником между собой и  другими субъектами гражданского процесса, в том числе и судом, нельзя быть.

Более того, сам термин «посредничество» предстает не как правовой, а скорее как общий, собирательный, имеющий  отношение ко многим видам деятельности: банковской, хозяйственно-экономической, дипломатической и т.п. Тем не менее такая деятельность может  осуществляться и представителями, но она не носит процессуально-правового  характера, не урегулирована процессуальными  процедурами, в силу чего ее природа  иная, чем у представительства  в гражданском процессе, в том  числе в судебных инстанциях.

Наряду со взглядом на природу  представительства как на посредничество существуют и иные подходы к этому  вопросу. Они, в частности, затронуты  в трудах советских и российских цивилистов. Так, М.А. Викут, говоря о представительстве, ведет речь лишь о процессуальном праве лиц, участвующих в деле.^[22] Данная трактовка природы представительства в гражданском процессе имеет под собой правовую основу, закрепленную в виде гражданской процессуальной дееспособности осуществлять свои права в суде и поручать ведение дела представителю (ст. 37 ГПК РФ) и субъективно-процессуального права граждан вести свои дела в суде лично или через представителей (ст. 48 ГПК РФ). Такой подход к трактовке природы представительства в гражданском процессе все-таки неприемлем, т. к. ведет к отождествлению субъективного права с институтом представительства в гражданском процессуальном праве. В структуре последнего субъективное право иметь представителя в гражданском процессе – это всего лишь один из многих его элементов.